Пока кровь не помрачила разум

Когда я вернулся домой из Украины после трехмесячной командировки, у меня сначала вроде все выветрилась из головы. Как будто и не было этих трех месяцев. Мне говорят - давай, рассказывай.

В голове прокручиваются пейзажи с терриконами на горизонте, блокпосты на дорогах, и ты пытаешься рассмотреть издалека, какой у них там флаг, видишь черно-сине-красное полотнище - и все внутри сжимается ... Разве это со мной было? Какие-то картинки из этого сна. Не о чем рассказывать.

Или вдруг появится совсем другое ощущение. Я тут что-то делаю, хожу, разговариваю и все такое прочее, а на самом деле - это сон, я где-то в другом месте нахожусь. Друг в шутку высказывает предположение - теперь выздоровеешь на блокпосте, а тебя сепаратисты бьют ногами: «На тебе, сволочь бандеровская! На! Получи! .. »Ага, говорю, или лежу в больничной палате после операции, еще от наркоза не оправился. А у самого от собственных слов холодок по спине пробегает.

-- Всем выйти, руки на машину

Это было безумной идеей - ехать ночью в Донецк на такси. Одному из французов срочно нужно было попасть домой, потому что у него уже был билет на утренний поезд, у московского коллеги включился режим «где наша не пропадал», все уже были уставшие после тяжелого дня, поэтому легко поддались искушению скорее попасть домой.

Только итальянец отчаянно ругался на итальянском, но ему пришлось подчиниться - нас было шестеро, он один. Козимо настоятельно призвал остаться еще в Красноармейске, в городе в 70 километрах от Донецка. Здесь, в 20 километрах, на железнодорожном вокзале в Ясиноватой, он кричал: "Слушайте, ну куда вы, давайте хотя бы поедим, кофе выпьем, подумаем! Dai cazzo! Vaffanculo! Puttana Eva! .. » Он был прав, тут стоило грязно выругаться. Видимо, за его осмотрительность волею судьбы их такси на блокпосте не остановили.

Наше остановили. По обе стороны - люди с автоматами. Всем выйти, руки на машину, стоять, бояться. Кто такие? Откуда? С какой целью? Предъявите документы.

Хорошо, что ребята заранее, кто в трусах, кто в носках, спрятали карточки памяти с отснятым за день материалом с президентских выборов в свободных от сепаратистов районах Донецкой области. Накануне было объявлено, что все, кто примет участие в выборах в любом качестве - избирателя или наблюдателя, будет рассматриваться как «враг народа». У них на карточках, помимо выборов, еще и батальон «Днепр», участники добропольской Самообороны, тяжело раненый украинский солдат, у кого-то был снимок рядом с агитационным плакатом лидера «Правого сектора» Дмитрия Яроша. А хорошо ли спрятали гильзы, подобранные на месте боя в Добропольском районе?

Я лезу в карман достать паспорт, как вдруг рука мертвеет - днем я где-то подобрал красиво сплетенную, длинную желто-голубую ленту. И сунул ее в тот же карман, где лежал паспорт. Ну все, думаю, парень, гаси свет. Чего уж тут реветь теленком-мекаць, придумывая отмазки, несолидно как-то.

Но тут через блокпост пытается на большой скорости проскочить легковушка. Сепаратисты, которые собирались нас обыскивать, бросаются ее останавливать. Один остается. Увидев, что мои коллеги повернули головы, чтобы посмотреть, что будет с той машиной, он, щёлкнув затвором и переводя ствол с одного на другого, закричал: «Не бегать мне тут глазками, не бегать! Перестреляю сейчас на ...!»

Пользуясь моментом, со ловкостью фокусника я вытащил из кармана паспорт. Оставалось надеяться, что на обложку с Погоней и вложенную внутрь иконку, подписанную по-украински католической монахиней Бернадеттой из Новоград-Волынского, внимания они не обратят.

Подошел командир. Ему сообщили: «Здесь у нас иностранные граждане». Первым он взял паспорт у меня и сразу воскликнул: «О, Беларусь! Так какие же это иностранные граждане, вы что, очумели совсем? Свои люди » Но одного белорусского паспорта не хватило, чтобы снять с нас все подозрения. У нас еще было два французских и один британский паспорт.

Я лихорадочно пытался ответить себе на вопрос, будет ли приравнен к «врага м народа» журналист, который освещал президентские выборы. Но никакой легенды у нас не было, попытка импровизации могла завести неизвестно куда, да и что тут скажешь - ездили на пикник? Как переводчик, я должен отвечать за всех. Только пока я думал, на вопросы начал отвечать британец Филипп, причем на достаточно чистом русском языке: «Мы наблюдали ... мы освещали ситуацию во время выборов».

В ответ командир блокпоста вскипел: «У нас не было никаких выборов! Здесь война у нас, понимаешь, ты! .. » Неосторожно брошенное слово« наблюдать »и русский язык британца вызвали у сепаратистов приступ агрессивной подозрительности:«Так вы из ОБСЕ, наблюдатели? А на черта тебе переводчик, если ты сам все понимаешь и говоришь по-русски? Может, вы шпионы?» Лица окаменели. Затворы один за другим щелк-щелк.

Хорошо, что в фотоаппаратах парни оставили не чистые карты памяти, а с невинными снимками, сделанными утром. На участках малолюдно, урны почти пусты. «Смотри , они же правду показывают - что никто на эти выборы не пришел!» - радостно выкрикнул один из сепаратистов.

-- Правда - это то, во что ты веришь

Отношения с правдой здесь очень простые. Если что-то вписывается в твою картину реальности - значит, правда. В одном из донбасских городков, где проходили выборы, мы беседовали с довольно большой группой молодых людей, которые вместе пришли голосовать, снимали их. Милиционер и женщина - члены избирательной комиссии, которые сочувствовали сепаратистам, стали перешептываться: «Ишь ты, иностранцы эти им заплатили, чтобы они голосовать пришли. Картинку ложную создать хотят ». Даже вытолкнули нас с избирательного участка по какой-то надуманной причине.

За «истинное» освещение президентских выборов на Донбассе некоторые сепаратисты хотели сразу же нас отпустить, но командир не желал так быстро с нами расставаться. «Я сам фотограф, и хорошо знаю, как легко скрыть карточки памяти при необходимости. Стоит их обыскать с ног до головы », - бросил он. Тут я себе еще раз сказал, что все, парень, теперь точно гаси свет.

Правда, у самого командира вдруг появились какие-то неотложные дела, он отошел. А во время возникшей паузы сепаратисты заметили, что один из французов побледнел, трясется, чуть не падает с ног. Парень, который должен был быть самым стойким из нас, так как пять лет служил во французской полиции. Я начал объяснять, что у него билет на утренний поезд, потом на самолет, он очень переживает, боится, что сгорят билеты, а денег у него почти не осталось. И вспомнил, что он, кстати, наполовину серб. Попросил, чтобы он показал татуировку на плече в виде шеврона сербской армии.

«Сербы должны знать, что такое война, должны понять нас», - сказал кто-то из сепаратистов. Это сняло напряжение, за представителя братского народа начали переживать, просили успокоиться. Наконец даже предложили кофе, который принесли ему в комплекте с георгиевской лентой. Приказ командира обыскать нас с ног до головы как-то сам собой забылся.

Все это время, пока мы были на блокпосте, а мы там провели более часа, ребята из первой машины не знали, что с нами. Помимо того, что нас задержали, о чем наш водитель сказал их водителю. Потом связи не было, водитель также должен был выйти из машины вместе с нами. Оба таксиста были сторонниками ДНР, но их оказался какой-то чокнутый, хамил, злорадствовал, угрожал: «Ага, задержали ваших друзей, значит, что-то там такое у них было. Может, и у вас тоже есть? Не отвезти ли и вас к ним на блокпост? "

Наш таксист вел себя иначе, начал извиняться, когда мы рассчитывались в Донецке: «Вы же понимаете, если они уничтожат нас, они пойдут на Европу, фашисты эти! Вы же объясните у себя там, что ситуация очень серьезная, мы и вас тут защищаем». Все мы за это время прокручивали в памяти чудовищные картины с взятыми в плен, избитыми, замученными ... Поэтому, когда наконец встретились в хостеле, обнялись, кто-то даже плакал.

-- Мы должны быть просто журналистами

Перед тем у нас была история, когда в Донецке нас брал на прицел снайпер около больницы, где якобы находились раненые украинские военные, которых боевики ДНР хотели украсть. Мы разбежались, нас преследовала по городу машина с вооруженными людьми, от которой, блуждая и задыхаясь, пришлось уходить дворами и переулками. Нервы у всех были на взводе. Любая подозрительная машина под окнами хостела вызывала новый приступ паранойи.

Один француз не выдержал, закричал: «Нельзя так постоянно бояться! Это вы сами поставили себя в такое положение! Вы боитесь, потому что начали воспринимать себя активистами украинской стороны. Мы же должны быть просто журналистами ... Просто быть объективными, оставаться над схваткой, тогда все будет хорошо! "

Впрочем, потом он сам признал, что возможность объективности в этой ситуации - иллюзия. Ведь в понимании сепаратистов объективным является только то, что совпадает с их убеждениями: Нацгвардия и «Правый сектор» убивают друг друга, авиация бомбит гражданское население, кругом одни фашисты, которые ненавидят население Донбасса, так как оно русскоязычное и православное.

-- Ты с чем-то не согласен? Значит, враг.

На следующий день на наших глазах выстрелом в голову убили женщину возле железнодорожного вокзала во время боя за аэропорт. Вертолетов в небе не было, перестрелка здесь не велась. Вокруг ее мертвого тела перед камерами бегал мужчина и кричал: «Смотрите, смотрите, что эти бандеровцы наделали!»

У всех нас сложилось впечатление, что она была застрелена специально - чтобы было свидетельство чудовищных преступлений «кровавой хунты». Но можно ли было это объективно выяснить? Вопрос риторический.

Для многих из нашей журналистской команды это стало последней каплей - начали разъезжаться.

-- «Я знаю правду и могу доказать!»

Когда я еще оставался в Донецке, получил смс-сообщение от моего коллеги и друга Козимо Атанасиа, итальянского журналиста, который отсюда спешно выехал: «Мы в безопасности, уже покинули проклятый Донбасс и сейчас находимся в цивилизованном месте. Слава Украине!"

Слово «сепаратизм» для европейца не является ругательством, он готов уважать право на самоопределение, если кому-то очень хочется самоопределиться, поэтому многие европейские журналисты, приезжая, вначале полностью нейтрально относились к «народным республикам». Козимо тоже не приехал сюда с уверенностью, что Донбасс «проклятый», а Украина - «цивилизованная». Это отношение сложилось у него после собственного опыта пребывания здесь. Ведь со стороны сепаратистов он видел глупость, злость, подозрительность и контроль, а со стороны украинцев - дружелюбие и гостеприимство.

Не для всех такой выбор является самоочевидным и единственно возможным. Другой итальянец, сорокалетний Кристиан Малапарте, который жил с нами в хостеле, на полном серьезе называл Россию «самой демократической страной в мире», украинскую власть - фашистской хунтой, а боевиков ДНР - мирными протестующими. Он ждал момента, когда сможет поднять бокал вина за победу России над США, так как от последних все злое в мире, в том числе война в Украине. Даже подумывал о том, чтобы записаться в батальон «Восток».

«Я знаю правду и могу доказать!» - говорил он, открывая сюжет телеканала «Russia Today» на своем ноутбуке. При этом он не выглядел сумасшедшим, знал несколько языков, был достаточно эрудированным, писал стихи.

На мой взгляд, все, что он говорил, было бредом сивой кобылы. Но мы как-то уживались в одном помещении, даже спокойно беседовали временем.

Хотелось бы верить, что у украинцев с диаметрально разными взглядами тоже получится, что кровь не помрачит разум окончательно...

Перевод: Радио «Эхо Москвы»