Екатерина Вологженинова: Мне вменяют, что я член русского «Правого сектора»

В Железнодорожном районном суде российского города Екатеринбург 13 октября начались предварительные слушания уголовного дела против 46-летней местной жительницы Екатерины Вологжениновой. Ее обвиняют по статье 282 УК РФ «действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды…» к органам государственной власти. Обвиняемой, в случае признания вины грозийт наказание вплоть до заключения в тюрьму на 4 года.

Расследовать дело против Вологжениновой начали еще в конце 2013 года. Тогда правоохранители провели обыск в ее квартире в поиске доказательств связи с событиями в Украине. А все из-за активности Екатерины в социальных сетях, в частности в ВКонтакте. На своей страничке россиянка размещала альтернативные кремлевской пропаганде новости, «лайкала» посты запрещенных в России групп «Правого сектора» и УНСО. Ее также обвиняют в нарушении российского законодательства из-за перепостов информации о фильмах «Зима, которая нас изменила» и выпуска украинской телепрограммы «Храбрые сердца» о событиях на Майдане. У Екатерины Вологжениновой нет родственников в Украине, у нее российский паспорт и никакого отношения к правым украинским движениям она не имеет. Заинтересованность темой Украины появилась у россиянки с началом Майдана, событий в Крыму и войны на Донбассе.

Преследование за политические сообщения в соцсетях, которые противоречат официальной позиции Кремля, в России не в диковинку. Самому свежему примеру чуть более одного месяца. 15 сентября городской суд Набережных Челнов приговорил активиста Рафиса Кашапова к трем годам колонии общего режима за несколько постов в ВКонтакте. После отбытия срока, ему также запретили пользоваться социальными сетями в течение двух лет. Екатерина Вологженинова не берется прогнозировать исход своего дела, но отступать не собирается. Ее не пугает даже тот факт, что она одна воспитывает 12-летнюю дочь, которая при самом неблагоприятном раскладе может остаться на плечах 75-летней матери обвиняемой. «Признать свою вину тоже было предательством по отношению к себе. Тем более, оговорить саму себя я не могу. Сложить оружие и не бороться, посреди пути сдаться тоже неправильно», - комментирует Екатерина сложную дилемму между собственной гражданской позицией и заботой о дочери.

В интервью «Главкому» Екатерина Вологженинова рассказала о том, за что ее преследует российское правосудие, почему она не собирается эмигрировать в Украину, а также о том, каким образом следствие и подставные адвокаты оказывали на нее давление.

Следующее судебное заседание, где будет рассматриваться вопрос по существу, состоится 27 октября. Как прогнозирует Екатерина, оно будет далеко не последним.

Разбирательство против вас тянется с конца позапрошлого года. Почему так долго, какие следственные действия предпринимают правоохранители?

Да просто потому, что я не признаю себя виновной в том, что я распространяла экстремистские материалы. Когда начались допросы, я сразу открыто сказала, что это дело сфабриковано очень грязно. В начале дела у меня были всякие подставные адвокаты, которые меня заставляли раскаяться, покаяться, признать свою вину. Хотя вы же знаете, что адвокат такими делами никогда не занимается (не склоняет подзащитного изначально признавать свою вину). На меня оказывалось психологическое давление на предварительном допросе. Учитывая то, что у меня маленький ребенок, они хотели надавить. Я писала в прокуратуру, что дело мое сфабриковано…

Вас расспрашивали о связях с «Правым сектором» и УНСО. Вы имеете какое-то к ним отношение?

У меня ВКонтакте были подписки на новостные ленты страниц УНСО и «Правый сектор». Там была неплохая политическая аналитика и серьезные паблики (сообщества в социальной сети, в которые могут вступить зарегистрированные в ней пользователи). Вот из-за этого они мне начали вменять то, что я член УНСО и член русского «Правого сектора». Это бредовые утверждения. Либо люди действительно Интернета не знают, либо просто им что-то нужно придумать.

В начале прошлого года следователь Михаил Духовник посоветовал вам ничего не публиковать в соцсетях, дабы не усугублять свое положение. Вы не послушались…

То, что он советует, – это попирательство свободы слова. То есть, по его словам, все разговоры (о политике) должны перекочевать на кухню, все разговоры о внешней политике, критика государства должны вестись как в советские времена. То есть, как раньше, за чашкой чая слушали «Голос Америки» или радио «Свободу». Но вот представьте, придет кто-то на чай ко мне, сосед, или хороший друг, пусть даже на кухне будем обсуждать (политику). А потом он уйдет и расскажет, что «за чашкой чая» я говорила. Получится, что даже на кухне нельзя будет о политике говорить? Если так, то где тогда можно?

Я никак не отреагировала на такой «совет», ведь это полный бред. С одной стороны у нас официально вещают, что мы строим демократическое государство, что мы строим гражданское общество, в то же время, получается, мы возвращаемся в Советский Союз.

В обвинительном заключении говорится о возбуждении дела из-за «ненависти или вражды, а также унижения человеческого достоинства». По отношении к кому у вас ненависть, как вам это растолковали следователи?

Была соцгруппа «Московские оккупанты», была соцгруппа «Ополченцы». То есть, наверное, национальность у нас такая появилась – ополченцы, к ним ненависть. Наверное, у нас появилась национальность – московский житель? Все эти материалы (размещенные в соцсети ВКонтакте) мы недавно просматривали за неделю до суда, они, эти материалы, открыто гуляют по Интернету. Все они не находятся в списке экстремистских, запрещенных, они не заблокированы Роспотребнадзором. Но как только они оказались у меня на страничке, они почему-то оказались экстремистскими. Не знаю, какие органы власти они имеют в виду с таким сформулированным обвинительным заключением, наверное, органы власти Российской Федерации.

Лично моих выпадов нет (в перепостах ВКонтакте), там есть статьи известного московского журналиста Владимира Шрейдлера, в частности о неназванном узнике совести из числа российских националистов. То есть тема затрагивается шероховатая, о том, что происходит вмешательство нашей страны во внутренние дела Украины, идет критика государственной власти. Под эту гребенки мне тоже вменяют и то, что и я таким образом (с помощью перепостов) критикую. Я не одобряю то, что делает наше государство и у меня есть право критиковать власть, это право написано в нашей Конституции.

Насколько велика вероятность того, что вас осудят?

Дело абсурдное, надуманное, взятое из потолка. Недавно мы обсуждали с адвокатом то, что, к примеру, статьи об экстремизме в 90-е годы совершенно не применялась. Применялась она во времена войны в Чечне, когда боялись террористов. Сейчас, начиная с 2000-х, она применяется, как «политическая», то есть с целью политического давления.

Именно поэтому для обвинения применяют «экстремистскую» статью, чтобы давить на неугодных, на независимых избирателей, противников войны в Украине, людей, которые скрывают внутренние недостатки нашего управления в стране. Это чисто политическая статья. По ней, если обвиняют, я не видела выигрышных дел. А такие дела в нашей стране уже есть.

С одной стороны, вы демонстрируете непоколебимую позицию в отстаивании права на высказывания, с другой стороны, вы одна воспитываете ребенка, который в случае, если вас отправят за решетку, может пострадать.

Признать свою вину тоже было предательством по отношению к себе. Тем более, оговорить саму себя я не могу. Сложить оружие и не бороться, посреди пути сдаться тоже будет неправильно. Я все-таки надеюсь на какой-то разум нашей судебной системы. Если уж такое случится и посадят, наверное, нужно будет о дальнейшем думать. Я не знаю, это очень сложный вопрос, сложная дилемма. Знаете, я сейчас так живу, вроде бы я – это два разных, параллельно живущих человека. Есть один человек – это я, а второй – сторонний наблюдатель. Это такой театр абсурда, участником которого сделало меня государство! Я не хочу сказать, что я ни о чем не задумываюсь. Просто у меня сейчас такое упрямство возникло на их нечестность, что я решила – не сдамся, буду стоять до конца. Что будет, то будет. Конечно, действительно, можно было бы собрать чемоданы и бежать. Но ведь у меня ребенок и мама не совсем здорова, бросить их не могу.

То есть вариант переезда за границу вы не рассматриваете?

Конечно, не исключаю. Я просто считаю, если вы имеете в виду эмиграцию, это очень серьезный, ответственный вопрос. К нему нужно подойти очень взвешенно, подготовиться. То есть нужно собраться, закончить все свои дела здесь и тогда только уезжать.

Что вас связывает с Украиной кроме политического интереса, с кем-то дружите?

Сейчас я чувствую мощную информационную поддержку. Я получаю много запросов от украинцев, мне пишут, чтобы я держалась, пишут: «мы с вами», «спасибо, что вы верите в нас, не верите российской пропаганде». «Держитесь, вместе выстоим!», - с такими словами поддержки ко мне обращаются. В целях личной безопасности я не буду говорить, с кем именно я общаюсь. Думаю, вы меня поймете.

А почему вообще заинтересовались событиями в Украине, что послужило катализатором?

Катализатором послужили события на Майдане. Мы следили за ними практически круглосуточно в прямом эфире. Как говорится, не ели, не спали. Было очень волнительно, очень необычно, одновременно и очень пугающе. Потом был Крым. Вроде бы, с одной стороны, Крым вернулся, с другой, почему тогда (российские) войска были введены, почему тогда были оцеплены украинские военные базы? Я начала интересоваться, копаться в теме, читать об этом в Интернете. Мне начали попадаться комментарии из Крыма о том, что у людей горечь, боль, недоумение, и вопросы: почему вы так с нами сделали? Потом случился Донбасс, где было полное неприятие всех этих маргинальных личностей просто на органическом уровне. Все это ополчение – это чисто для меня неприятные личности. Я начала копаться в Интернете, искать, что случилось, почему произошло то, что произошло. Постепенно сложилась у меня реальная картина происходящего. У нас же перед реальностью стоит телевизионная пелена, когда все ведущие телеканалы занимаются нагнетанием истерии, говорят, что у вас фашисты, бандеровцы, что расстреливают мирное население. На самом деле это процесс глубокий, не вяжущийся с опошленными понятиями: мол, плохие бандеровцы напали на очень хорошее русскоязычное население.

На ваш взгляд, сколько людей в вашем городе придерживаются такого же мнения. Ведь не секрет, что во всей России таких - меньшинство?

Тех людей, которые активно выражают свою позицию, очень мало. Нужно иметь большое гражданское мужество, смелость, чтобы выходить на акции протеста, выходить в поддержку Украины, против войны. Большинство людей все понимают, но они все заняли пассивную выжидательную позицию. Они считают, что это не наше дело (влезать в политику), хотя все понимают, что наша страна вмешивается в дела Украины, что наши войска не допускают присутствия украинских (как было во время захвата Крыма, когда так называемые «зеленые человечки» заблокировали украинские военные части, - «Главком»).

Вы поддерживаете Украину, но не участвуете в акциях, не принимаете участия в жизни оппозиционных российских политических партий?

Мне просто некогда. На мне маленький ребенок и пожилая мать. Работа, еще и хозяйство есть свое. Я кручусь как белка в колесе…

Доверяете ли российской оппозиции, могут ли нынешние оппоненты Путина, придя к власти, что-то изменить?

Партия ПАРНАС на местных выборах у нас пытается пробить стену, но ее очень сильно забивают… Власть препятствует проведению честных выборов.

Возможен ли в России или отдельно в вашем городе свой Майдан?

Думаю, такогоу нас не будет потому, что людей очень запугали Майданом. Мол, говорят, а что Украина получила от своего Майдана? Только войну! Это они (власти) так считают, называя войну гражданской. Но это, на Донбассе - не гражданская война. Пропаганда так и говорит, после Майдана власть захватили фашисты-бандеровццы. Народ на Востоке Украины восстал, воспротивился новой власти. Как-то так, такая искаженная картина действительности у нас. Народ повторяет это за телевизионными каналами: мол, если мы устроим Майдан, что тогда будет, война? Конечно, играет свою роль тот фактор, что бурный патриотизм сейчас у нас, Америку нагнем-перегнем, а Украину тем более.

С прессой общаться не запрещают?

Особого запрета не было. Когда только начались следственные действия, они настаивали на том, чтобы я подписала бумагу о неразглашении этих действий, но я отказалась, потому что дело мое носит явно политический характер. Я должна получать поддержку прессы, общественных организаций.

Какие политики или общественные организации вам помогают?

Мне предлагала свою помощь «Открытая Россия» из Москвы, адвоката предлагали. Но со мной сейчас работает адвокат Роман Качанов, специалист в данной области, по «экстремистским» статьям обвинения.

Ранее был резонансный случай задержания многодетной матери Светланы Давыдовой, которой приписывали чуть ли не измену Родине, ей грозил большой тюремный срок. Вероятно, не в последнюю очередь, тогда еще обвиняемую, спас большой резонанс вокруг этого дела. Надеетесь на такой же исход и вы?

Конечно, публичность может помочь, это реальный механизм. Когда соответствующие органы у нас начинают наглеть и публичность отпугивает. Почему ко мне пришли? Я не гражданский активист, я не член какой-то партии, а простой обыватель. То есть я среднестатистический житель, который нигде не светится, ни на каких акциях, митингах, собраниях. Такого человека можно легко взять, руки скрутить и забрать. Может быть легче добиться от такого человека, что он пойдет на сговор со следствием. Вероятно, такой логикой руководствовались власти. Но не вышло.