Наталья Влащенко: Я не работаю в Генпрокуратуре, чтобы осуждать

Журналистский конкурс, ежевечерний «хард ток» и секс с Гариком Корогодским - сейчас основные дела Натальи Влащенко.

Самое трудное в журналистике – задавать правильные вопросы, учил когда-то Лари Кинг, король интервью. Наталья Влащенко, чья программа «Люди. Hard Talk» стала важной программой-интервью в информационном пространстве, вопросы задавать умеет.

Сама Наталья признается, что держать ежедневный эфир тет-а-тет – энергетически непросто. Как и не просто отыскать в стоге сена иглу, а в стране с 40 миллионным населением – качественную журналистику. Именно это – поиск талантливых молодых журналистов – основная задача конкурса, который Наталья Влащенко организовывает уже второй год подряд. О том, кого хотят видеть победителями конкурса его организаторы, куда подевались фельетоны и как быть публичным социопатом – в интервью «Главкому».

-- «Все знают, что Путин – злодей, негодяй и подонок»

Наталья, мучают ли вас вопросами о том, что вы работаете на канале Виталия Захарченко? Кто именно из политиков отказался приходить к вам из-за этой позиции?

- Меня уже очень серьезно достали на эту тему! У меня только одна позиция по этому поводу, а в ней несколько опций. Во-первых, то, что это канал Захарченко, никем не доказано. Это просто разговоры. Прежде всего, когда я заключала контракт с каналом, я задала прямой вопрос, кому он принадлежит. Мне назвали Андрея Подщипкова. И Андрей сам неоднократно выступал по этому поводу в публичном пространстве. Второй момент. Канал начал просить у Нацрады изменить концепцию вещания в лицензии, когда Захарченко был еще у власти, если я не ошибаюсь. И если бы это был канал Захарченко, они бы получили разрешение на это легко и просто. Но им тогда отказал Нацсовет. Косвенно это говорит о том, что на самом деле там никакого Захарченко, который тогда мог решить все проблемы, и близко не было.

Но для гостей до сих пор проблема идти на «канал Захарченко»?

Ко мне на эфиры ходят практически все приглашенные политики. Но есть небольшой круг людей, которые категорически отказываются. Ну, например, Арсен Аваков, хотя я несколько раз его приглашала. Виктор Чумак из «Блока Петра Порошенко», потому что его во времена Майдана чем-то обидели в эфире. Мустафа Наем сказал, что не придет, потому что у него тоже с каналом когда-то вышла непонятка. С тех пор прошло много времени: и менеджмент поменялся, и коллектив поменялся. Мне кажется, в Украине нет ни одного канала, у которого никогда не было никакой оплошности, никаких претензий по контенту. Поэтому выставлять такие претензии, по меньшей мере, не серьезно.

Причина, возможно, в другом. 112 среди информационных устойчиво держит первое место, а иногда вырывается в общеукраинские лидеры. В этой конкурентной борьбе есть люди, которых это страшно раздражает. Я думаю, что отсюда ноги растут в компании: «Не ходите на 112, потому что это канал Захарченко».

А как вы попали на 112 канал?

Я давно хотела делать программу-интервью. Даже пробовала это делать с Виктором Шлинчаком, у нас была целая серия программ «Двойная сплошная», некоторые из них мне до сих пор нравятся, я их пересматриваю.

Я предлагала каналам этот проект, я ведь, собственно, в журналистике почти всех знаю. Все кивали головами: да-да, очень интересно, надо подумать. Первый человек, который мне позвонил и пригласил на канал, был Алексей Семенов, который тогда был продюсером 112 канала. Сейчас там уже другой продюсер. Так и началось.

С кем вы согласовываете героев шоу?

Ни с кем не согласовываю.

И канал не влияет на выбор ваших гостей?

В моем контракте записано черным по белому, что канал никогда не вмешивается в контент программы. Никогда пожеланий по гостям не высказывалось.

Что касается приглашения гостей. Их выбираю я и команда. Скажем, очень много в ФБ было вопросов по Кернесу – почему я его пригласила, ведь он – «сепаратист», «коррупционер» и прочее. Окей. Но ведь средства массовой информации - не доска почета. Все знают, что Путин – злодей, негодяй и подонок. Но мировые СМИ не перестанут показывать интервью с его участием до тех пор, пока он остается ньзмейкером. Во время Майдана на эфир Громадского, к примеру, приходили Царев, Чечетов и многие другие. И это правильно. СМИ пишут о тех, кто причастен к событиям, формирует повестку дня. Вот и весь ответ.

Мне, как журналисту, интересны все люди, которые причастны к событиям в Украине. Я никогда не буду делать интервью с сепаратистами. Но Геннадий Кернес - мэр полуторамиллионого города, избранный в законном порядке. Я не работаю в Генпрокуратуре, чтобы его осуждать, я работаю в СМИ.

-- «Собчак сказала: эфир проплачен. Зрители знали об этом. И небо не упало на землю»

Почему вы лояльны к одним гостям, а других «прессуете»?

Гости бывают нескольких видов. Во-первых, ньюзмейкеры, с которыми я говорю о событиях в стране. Второй группе гостей я задаю острые вопросы о них самих. Среди них есть безумно интересные люди. Например, Давид Черкасский, известный мультипликатор. Ему 90 лет, ну чего его прессовать? К нему у меня одно отношение, а к человеку, который отвечает за то, что в стране не провели ни одной реформы, другое. Каждое интервью индивидуально.

Вы крайне резко высказываетесь о грантах и грантоедах. Но в то же время признаете наличие политической джинсы.

Я действительно считаю, что политическая реклама есть во всех украинских СМИ, иначе, на что они буду жить? Но, если вы рекламируете политиков, ставьте букву «R». Я видела в эфире «Дождя», как ведущая Собчак открыто сказала, что эфир проплачен. Зрители знали об этом. И небо не упало на землю…

Я делаю авторскую программу, это не предполагает никаких взаимоотношений с рекламным отделом внутри программы.

Одна из народных депутатов обвинила вас в журналистском киллерстве. Бывает ли так, что если вам не нравится человек, то вы можете построить программу так, чтобы он не нравился и зрителю?

Кто именно?

Светлана Залищук.

Понимаете, у меня была серия интервью с новыми лицами в политике. Все эфиры были достаточно сложные. Но, например, Алена Шкрум встала, пожала мне руку и сказала: «Спасибо. Это было очень круто, но интересно». Аня Гопко, которой досталось после этого эфира, тоже благодарила и еще раз пришла на программу. Из чего я делаю вывод, что новые ребята готовы к неудобным вопросам.

Светлане я задавала нормальные с точки зрения журналистики вопросы. Почему декларация не похожа на правду? Почему в декларации написано 3,5 тыс., а на 6 тыс. «жить нельзя», как оказалось. Она восприняла это, как попытку «наехать», хотя на самом деле просто не готова к публичной критике.

Как вы справляетесь с эмоциями, если человек вам откровенно не нравится?

Политические взгляды, свои личные взгляды нужно выносить за рамки профессии. Я работаю с разными людьми, и они не обязаны мне нравиться. Единственное, что я допускаю, что человек мне может быть либо остро интересен, или нет. Бывает, сидит перед тобой гость, его моральные качества ниже плинтуса, но ты понимаешь, что он пассионарный, энергетически сильный. И наоборот, человек хороший, а ничего нового и значительного не скажет. Поэтому я всегда разгораживаю эти вещи.

Вы могли бы привести пример?

У меня было несколько случаев в жизни, когда люди вызывали у меня острую антипатию. Но это же естественно, я живой человек. Не хочу называть имен, это было одно из недавних интервью. Показывать эмоции - не профессионально.

Кстати, какие программы смотрите вы, что читаете и откуда берете информацию?

Я мониторю все. Естественно, я не смотрю политические ток-шоу от начала до конца. Я выбираю самые интересные моменты. Просматриваю каждый день по диагонали все известные сайты. Самые крутые заголовки и новости, как, кто и что подал. Мне интересен общий уровень.

Кто ваш информатор? Иногда в программе вы используете кулуарные детали, которые знает узкий круг людей.

Я достаточно долго в профессии, чтобы иметь хорошие связи с известными игроками в политическом и экономическом поле. Я всегда сохраняю с ними дружеские отношения, потому что они – хорошие инсайдеры. Кроме этого, нужно уметь анализировать интернет. В нем есть такое, чего не замечают остальные. Если вы видите известного политика с собакой другого известного политика в обнимку, а до этого они год поливали друг друга грязью, ясно, что они помирились. Причем примирение произошло на уровне не только политиков, но и олигархов. А всего-навсего фотография с собакой.

Это реальный пример?

Да, это реальный пример из жизни. Речь идет об известных людях.

У меня есть свои люди в государственных структурах, которые раньше других могут рассказать, что произошло. Когда я готовлюсь к интервью с прокурором, я обзваниваю всех людей, которые с ним работают. Я обзваниваю людей, которые ушли от него обиженные, которых он несправедливо уволил. Я должна со всех сторон посмотреть на этого человека.

Ваша программа в последнее время стала ключевой на канале, но сейчас у вас появился именитый конкурент. Вам уютно на одном канале с Савиком Шустером?

Мы не конкуренты. У Савика совершенно другой формат. У него панорамное ток-шоу, где люди высказывают свое мнение. Моя задача – проникнуть в личность и вывернуть ее наизнанку. Я должна показать все, что связано с человеком, показать его скелеты в шкафу. Сравнивать нас - это как сравнивать футбол и баскетбол. Это разные вещи.

Но у вас есть и общее – украинский зритель.

У нас, конечно, один зритель, но у нас есть и разная аудитория. Я работаю не только с политиками, но и с артистами, спортсменами, философами. Моя тематика гораздо шире, чем разговоры у Савика. У меня целая группа людей, которых смело можно назвать интеллектуалами.

-- «Я социопат, человек не командный»

На прошлой неделе вы презентовали книгу «У нас был секс». Показывали ли вы ее своим родителям? Как они к ней отнеслись?

Обязательно покажу. В этой книге нет ничего неприличного. Она достаточно откровенная, открытая, искренняя, но, собственно, книга для этого и писалась. Я рассчитываю, что родители меня поймут. Сыну уже подарила книгу. Надеюсь, читает.

Что для вас более важно в жизни: писать книги или все-таки быть журналистом?

Когда-нибудь в своей жизни я оставлю место только для книг. Потому что журналистика требует много энергии и сил. У меня были интервью, после которых я не могла прийти в чувство два-три дня. Это очень тяжело. И потом, знаете, журналистика - это командная деятельность, а я социопат, человек не командный. Лучше всего на свете я чувствую себя, когда нахожусь одна.

Тем не менее, вы написали книгу в соавторстве с Гариком Корогорским. По какому принципу вы выбираете себе партнеров для книг?

Мне хотелось поговорить о любви с мужчиной. Мужчины - такие прекрасные существа, с которыми очень легко меняться энергией. Мир мужчины и женщины, как разные планеты. Я поняла, что на контрасте мы сможем построить интересный диалог в форме писем. Ну и Гарика Корогодского все знают, любят. Мне всегда было с ним легко.

У вас были разногласия во время работы над книгой?

Даже если у нас были разные мнения на какую-то тему, его деликатность и особое отношение к жизни всегда делали наше общение легким. Поэтому я выбрала его. Когда мы по-разному на что-то смотрели, у меня было внутреннее принятие всего, что он делает, и приятие тоже (улыбается). Несмотря на свой экзотический имидж, Гарик необычайно интеллигентный, образованный и благородный. И поэтому принять его позицию очень легко. Никаких эмоциональных напряжений не было.

Вы наверняка уже начитались литературной критики о своей книге. Какая из фраз вам наиболее запомнилась и наиболее точно характеризует ее суть?

Вы знаете, нет, а что были негативные отзывы? Я пока не видела ни одной отрицательной рецензии. Я читала прекрасные отзывы Димы Оськина, Юли Савостиной. Ира Геращенко писала, что уже читает, мне было приятно. Василиса Фролова написала замечательный отзыв. Я наверняка что-то упустила. Но я готова к критике. Я же не новое лицо в украинской политике. Я серьезно воспринимаю критику только тех людей, к которым серьезно отношусь. А, если отношусь равнодушно, то, пожалуйста, какие вопросы.

-- «Мы умоляем главных редакторов присылать нам работы своих лучших авторов»

Наталья, вы основали конкурс журналистов «Текст» год назад, именно когда журналистика переживает системный кризис. Как, по-вашему, можно выбирать лучшее из того, чего нет?

Это один из самых важных вопросов для меня. Конкурс основала, если говорить честно, не совсем я. Идею придумал харьковский бизнесмен Юрий Сапронов. Он такой завзятый библиофил, с большим интересом относится к развитию украинской журналистики. Сначала Юрий предложил мне сделать конкурс, а затем к нам присоединился Гарик Корогодский. Я занималась организацией и разработкой условий конкурса.

Я правильно поняла, вы не уговаривали своих спонсоров финансировать конкурс?

Нет, никто никого не уговаривал, ситуация была достаточно органичная, и все вышло само собой. Юра Сапронов и Гарик Корогодский стали меценатами конкурса.

А что касается кризиса в журналистике…

С журналистикой действительно дело плохо. Сейчас хороших текстов не много. Мы умоляем главных редакторов присылать нам работы своих лучших авторов. Нам очень важно найти талантливых журналистов в разных жанрах. Потому что сейчас прима – это политика. А рецензенты, спортивные комментаторы, эссеисты, интервьюеры? Этих людей не зовут в телевизоры, они не сидят в ток-шоу, их не знает общественность. Мне часто задают вопрос: «Правда, чтобы стать известным журналистом, и прилично жить, нужно обязательно работать журналистом в Верховной Раде?». У нас все завязано на этом.

Поэтому основная цель конкурса - найти таланты в других жанрах, а не только тех, кто дежурит под буфетом Верховной Рады. От того, насколько мы сегодня будем поднимать престиж нашей профессии, будет зависеть, какие люди придут в нее завтра. Кто-то должен объяснить молодым людям, что престижно не только заниматься политической журналистикой, но и писать фельетоны, рецензии на фильмы, репортажи, экономическую аналитику.

Как вы оцениваете общий уровень молодой журналистики, глядя на те работы, которые вам присылают?

Экономике конец, если нет среднего класса. Если есть пять человек богатых, а все остальные за чертой бедности. Вот у нас так же. У нас есть несколько десятков талантливых людей. Еще пару десятков в регионах, которых, к сожалению, никто не знает. И все. Сегодня профессию нужно делать престижной.

Остались ли для вас авторитеты в профессии?

Безусловно. Есть люди, которых я читаю и думаю: «Ах, черт побери, как это вкусно и хорошо сделано». Мне до сих пор интересно читать все, что пишет Сережа Рахманин, Костя Дорошенко, Виктор Шлинчак и Юлия Лымарь. В журнале «Фокус» есть интересные ребята. Мне всегда интересно читать Рыбникова. Ну вот, я наверняка забыла кого-то назвать. Хороший текст – это когда вслепую можешь назвать автора. Это стиль в профессии.

Вы оцениваете тексты по художественному уровню или по журналистским критериям?

Журналистика – это когда ты читаешь и не можешь оторваться. Не важно, о чем ты пишешь. Может, ты пишешь о ссоре с женой или почему недосмотрел вчера фильм до конца. Плохих тем нет. Но у тебя должно перехватить дух от того, как это написано.

В стране сейчас максимальное количество различных журналистских движений, которые борются против цензуры, за стандарты. Вы можете сформулировать пять основных стандартов профессии?

Я абсолютно равнодушна к общественным движениям. Хочешь быть общественным деятелем – становись общественным деятелем, хочешь быть политиком – становись политиком. Гордость и стандарт профессии в том, чтобы хорошо сделать свое дело. Если ты врач, сделай операцию так, чтобы человек жил долго и счастливо после нее. Если ты журналист, напиши такой текст, от которого всех порвало бы.

И все-таки, каким должен быть журналист?

Профессионал должен быть честным. Профессионал не может соврать. Точно так же, как врач не может неправильно сделать надрез скальпелем. Профессионал не может написать, что поезд шел из пункта А в пункт Б, если он шел на самом деле из пункта С в пункт Q. Это не стандарт, это часть профессии. Если человек ее не соблюдает, значит, он не профессионал. Честность, профессиональные умения, и понимание, для кого ты работаешь. Никаких других стандартов нет.

На ваш взгляд, конкурс поможет проложить дорогу молодым, или наоборот, продемонстрирует отсутствие школы как таковой у современных журналистов?

У нас журналистики как таковой никогда не было. В советские времена она подчинялась одной партии, сейчас живет на деньги олигархов. Сегодня мы живем в удивительное время – становления и формирования новой украинской журналистики. Не хочу сказать, что до этого не было хороших журналистов. Но не было журналистики. Как только у нас появится рынок, у нас появится журналистика как индустрия.

У жюри бывают в процессе обсуждения какие-нибудь конфликты? Случается ли так, что кто-то из членов жюри не согласен с мнением остальных?

Мы за все время можем видеться четыре или пять раз. В следующий раз мы соберемся, когда будут подведены все итоги. Нам ссориться не из-за чего, у нас нет предмета для ссоры. Каждый член жюри записывает свои оценки на пришедшие работы и каждую неделю отсылает их в отборочную комиссию.

Как стать участником конкурса? Расскажите об основных требованиях.

Надо зарегистрироваться на сайте http://ktext.com.ua/ и прислать свою опубликованную работу на e-mail, который там указан. Через несколько дней ваша работа будет принята на конкурс, и выложена в открытый доступ на сайте.

Фото: JetSetter