Татьяна Козаченко: Самая тяжелая категория для люстрации - судьи

Осенью прошлого года спикер парламента Александр Турчинов ставил на голосование закон «Об очищении власти», а активисты пристально наблюдали за процессом прямо у стен Рады. Они жгли покрышки, как бы намекая, что люстрации не избежать. Документ таки приняли, но уже скоро он спровоцировал споры в экспертной среде: вопросы были, как к процедуре принятия закона, так и к его содержанию. Позже ряд замечаний озвучила и Венецианская комиссия, а ее глава Джанни Букиккио и вовсе призвал президента Порошенко приостановить действие люстрационного закона.

Несмотря на то, что в Минюсте практически сразу же исключили возможность остановки люстрации, процесс очищения чиновничьих рядов идет довольно туго. Сначала массово свою отставку оспорили в судах сотрудники прокуратуры. Потом эстафету подхватили налоговики, сотрудники СБУ и другие госслужащие. Поддержали бойкот и сами судьи – более 40 из них даже не удосужились подать документы на рассмотрение люстрационной комиссии.

Глава департамента по вопросам люстрации Министерства юстиции Татьяна Козаченко уверена: после визита представителей Венецианской комиссии в Межигорье их мнение о нашей люстрации резко поменялось. И новое заключение экспертов по поводу закона «Об очищении власти» будет более благосклонным.

-- «Отношения Украины с Венецианской комиссией очень интересные»

В декабре прошлого года Венецианская комиссия вынесла ряд замечаний к принятому закону «Об очищении власти». Недавно ее представители побывали в Украине. Их мнение поменялось?

Отношения, которые строятся у Украины с Венецианской комиссией, очень интересные. Украина – член ПАСЕ, Венецианская комиссия - консультативный орган Совета Европы. Она проверяет нормативные акты, если они предоставлены соответствующим субъектом, на соответствие европейским стандартам защиты прав и свобод человека. Они не изучают материальные нормы, они – не политический орган, они не смотрят на ситуацию в стране. Их работа направлена только на то, чтобы международные стандарты по отношению к правам и свободам соблюдались в любом национальном законодательстве.

До этого времени, как правило, все заключения по тем нормативным актам, которые подавались Украиной на Венецианскую комиссию, носили разгромный характер. Принятый закон «О прокуратуре» был полностью раскритикован Венецианской комиссией. Однако только критика люстрационного закона заинтересовала большинство чиновников.

При этом сам закон в Венецианскую комиссию в неофициальном переводе был подан теперешним представителем «Оппозиционного блока» - Юлией Левочкиной. Неточный перевод приводит к неточному пониманию, а, следовательно, к неправильным заключениям. Кроме этого эксперты Венецианской комиссии не смогли поехать в Украину и получить пояснения по закону – у нас были выборы, потом новый Кабмин. Не было субъекта, с которым они могли бы переговорить. Поэтому они просто прочитали закон и составили заключение, в котором нашел отображение ряд заключения для подобных законов других стран, в том числе, из Албанского и Македонского заключения.

Что конкретно Венецианка оценила не точно?

Если читать заключение от 13 декабря 2014 года, становится понятно, что многие положения были трактованы неверно. Из заключений Венецианской комиссии, вообще, следует, что общественный орган, созданный при Министерстве юстиции, фактически и является люстрационным органом. Но это не так.

Как у нас проходит люстрация? Каждый орган проходит проверку самостоятельно, проверяет сам себя на основании критериев. Министерство юстиции – это всего лишь орган, который обеспечивает организацию проведения проверок, методологию, руководство, но не увольняет, не назначает и не принимает решение за орган проверки. При Министерстве юстиции создан Общественный совет, в который вошли журналисты-расследователи. Он нужен для того, чтобы общественность могла проконтролировать, как проходит люстрация в государственных органах.

И Венецианская комиссия почему-то решила, что этот совещательный орган общественного контроля и является люстрационным. Это просто для примера, чтобы вы понимали «глубину» подхода при составлении заключения.

Давайте пройдемся по замечаниям Венецианской комиссии. По поводу того, что каждый орган проводит проверку самостоятельно. Насколько это оправдано? Почему бы, как предложила Венецианка, не создать для проведения люстрационных процедур отдельный независимый орган, и к его работе уже привлекать общественность?

Ответы на вопросы, которые они нам задавали, уже открыли для них процедуру люстрации по-другому, чем они представляли. Комиссия отмечала, что орган, который занимается проведением люстрационных процедур, должен быть независимым, обладать всем необходимым спектром подтверждения такого статуса. После того, как они приехали в Украину, и мы пояснили нормы закона и показали, как проходит люстрация, у них у самих возник вопрос: а нужен ли, вообще, независимый орган по проведению люстрации?

Как проходила в других странах люстрация? Как правило, создавался общий орган. Жалобы, порядки, процедуры относились в его компетенцию. Наша история показывает, что любой орган, который создавался в Украине, был подвержен коррупции. Чем больше на него было давление, тем больше туда проникали силы, которые пытались этот орган подмять под себя. Отсутствие какого-либо давления на орган говорило о его неэффективности. В Украине люстрация построена по принципу децентрализации. Определены объективные критерии, по которым прекращается доступ чиновников к госслужбе, и каждый государственный орган проверяет свой штат сам на соответствие этим критериям, повторюсь – сам. Потому и была выработана такая методика. Если человек подпадает под эти критерии, у него попросту закрывается доступ к госслужбе. Государство больше не нуждается в его услугах.

Почему у нас в Украине необходима люстрация? У нас до сих пор ни прокуратура, ни следствие, ни суды не выполняют возложенных на них функций – осуществлять правосудие и обеспечивать неотвратимость наказания. Не изменился и уровень коррупции. Механизм государственных органов не заработал. Если они были гнилыми, то не могло быть наивных надежд, что они вдруг станут другими, начнут работать по закону и для людей.

Но у Венецианки были вопросы как раз по определенным в законе критериям.

И сейчас они остались. Но, в целом, все критерии объективны. Они фактически исключают субъективный подход. Каждый орган проверяет сам себя - центральные органы власти, министерства, прокуратура, МВД, Служба безопасности и так далее. На основании критериев сами выносят решение.

По законодательству за это в каждом органе отвечает руководитель. За руководителя отвечает вышестоящий орган, который его назначает. Законом определена очередность. Сначала проверяется Министерство юстиции, потому что это орган, который обеспечивает проведение проверок. Потом – руководители ведомств. Потом – среднее звено. А потом уже все остальные сотрудники. Более того, проверка сотрудников, которые не занимают руководящие должности, согласно утвержденного Кабмином плана, начинается только летом этого года – с июня. Все прозрачно.

Но возникает и другой вопрос: а где гарантия, что прокуратура возьмет и проверит себя, скажем так, эффективно?

Для этого у нас есть законодательно предусмотренные механизмы, кодексы, нормативные акты. Законы пишут люди, но и исполняют тоже люди. Только чиновники до сих пор не отвечают за свои незаконные действия или бездействия. Не стоит надеяться, что вдруг будет создан орган, который все решит и наведет полный порядок.

Поэтому и не хотели создавать люстрационный орган с мегакомплексом полномочий и штатом. Разработанная методология простая и корректная, и даже представители Венецианской комиссии сказали: «Интересное решение. Ранее не применялась. Но как же заставить их самим себя проверить? Есть ли ответственность?». Мы ответили, что, в принципе, все институты ответственности предусмотрены в национальном законодательстве: фальсификация, подделка документов, превышение служебных положений, халатность и т.д. Есть ряд норм Уголовного кодекса, и в случае нарушения должностных инструкций и в случае, если есть признаки правонарушения, чиновник должен нести ответственность. Только в нашей стране между «должен» и «выполняется» знак равенства не ставится. Поэтому был дополнительно применен механизм общественного контроля через создание Общественного совета, публичности прохождения проверки, когда каждый орган на своем сайте размещает заявления и декларации на проверку всех сотрудников.

Чиновник понимает, что при нарушении он иожет попасть под уголовное дело и это не позволяет ему открыто бесчинствовать. Даже если институт ответственности не работает, это не значит, что он не заработает, и рисков уголовной ответственности нет. Кроме этого, чиновники боятся публичности. Впервые, например, в истории Украины Генпрокурор, имею в виду Ярему, ушел только потому, что долгое время был подвержен большой критике. Фактически его отставка стала реакцией на общественное мнение.

-- «Я в Межигорье была впервые. Это венец алчности»

Что касается люстрации представителей коммунистического режима. Комиссия указывала, что рассматривала подобные проекты касательно Албании и Македонии. Тогда же было обозначено, что крайним сроком для люстрации представителей коммунистических режимов является 1999 год. До этого времени тоталитарные страны должны были побороть последствия старых режимов. И люстрировать этих людей сейчас причин нет – они не несут угрозы стране.

Представители Венецианской комиссии задали нам вопрос: «Почему именно эти критерии являются объективными? Докажите, пожалуйста. Люди уже могли сто раз переосмыслить свою жизнь. Почему закон не содержит пояснений относительно причин и угроз со стороны коммунизации?». Мы ответили, что закон не ставил за цель изложение всех пояснений, причин, обоснований его применения. Мы готовы предоставить соответствующие пояснения и подать вместе с изменениями к закону на рассмотрение европейских экспертов.

У нас была возможность устно дать такие пояснения. Люди, которые имеют отношение к компартии и подпадают под критерии закона, - это деятели не ниже секретарей райкомов. Для того, чтобы понимать, что это за люди, и нужны ли нам они сейчас на службе, нужно знать, как происходил прием на эту должность. Чтобы стать секретарем райкома партии, необходимо было, как минимум, отучиться два года в высшей партийной школе. Нельзя было принять должность, не пройдя соответствующее собеседование и не подписав соответствующие документы в КГБ. Все эти документы, архивы отправлялись в Москву. Мы не обеспечиваем доступ к госслужбе людей, которые работали и сотрудничали с КГБ, понимая ту угрозу национальной безопасности, которая сейчас существует. Мы не говорим об ответственности или публичном осуждении, мы закрываем им доступ к государственной службе. Это - щит национальной безопасности.

Ну вот, например, глава СБУ Валентин Наливайченко учился в Институте разведки Андропова КГБ СССР. И он остается на своем месте. Почему?

Наливайченко, исходя из публичных документов, предоставил подтверждение того, что он не закончил ВУЗ КГБ. А согласно закону, который был принят, человек должен не просто учиться, а закончить ВУЗ КГБ. Каких-либо опровержений этого в Минюст не поступало. Кроме этого, комментировать порядок применения закона к конкретному человеку возможно при истребовании по нему материалов проверки – копии личного дела или послужного списка, копий запросов и ответов госорганов, которые его проверяли. У журналистов в руках есть механизмы, чтобы получить эту информацию. Если будет иметь наличие факт подпадания любого чиновника под запреты закона работать в госорганах, любая информация от нас будет предана публичности.

Но коммунисты – это самая большая проблема этого закона. Более существенная – это закрытие доступа к госслужбе людям, которые более года занимали ключевые должности при режиме Януковича. Именно режиме, так как в 2010-2011 году он после вмешательства в Конституцию провел административную реформу, где всю структуру государственных органов подчинил только одной цели – служению и обеспечению узкого круга лиц.

Здесь тоже есть вопросы. Вот в чем разница между 365 днями работы в режиме Януковича и 360-ю? Или 256-ю, как, например, у нынешнего президента, который успел потрудиться министром в правительстве Азарова?

А в чем разница, между тем, чтобы украсть одну гривну и украсть 100 гривен? Или между тем, чтобы украсть 99 гривен или 100? Если, например, ответственность начинается только со 100 гривен. Приняли такой срок. Закон это порядок регулирования вопросов, мнений, консенсуса, голосования народных избранников. Вот определили, что все эти люди не имеют права временного доступа к государственной службе на 10 лет.

Начальная норма, вообще, звучала как «никогда более», то есть, чтобы они, вообще, никогда больше не имели доступа к госслужбе. Но бессрочное ограничение не соответствует международной практике. Речь идет о людях, по действиям которых не ведется расследование и оценка непосредственно их личного отношения к Януковичу. Очевидным является количество нарушений, коррупции в любом государственном органе Украины. Последние 4 года - с 2010 по 2014 - стали пиковыми в этом. Госслужащему, который на протяжении срока более года не обеспечил работу государственного органа, согласно законодательству, не заявил о нарушениях, которые имели место, не устранил коррупцию, а должен был обеспечить порядок и закон, временно закрывается доступ к госслужбе.

Также закон «Об очищении власти» оставляет чиновникам такую прекрасную лазейку как получение статуса участника боевых действий на Донбассе.

Это не лазейка.

Опыт доказывает обратное. Яценюком был уволен заместитель министра регионального развития Дмитрий Исаенко из-за неправомерного получения им статуса участника АТО. После фальшивые участники АТО обнаружились и на Банковой.

Тема получения статуса участника боевых действий АТО намного сложнее. Получить липовый статус – фактически нереально. Я не говорю, что это невозможно. Но для того, чтобы его поучить, не имея на это оснований, необходимо иметь даже не покровителя на самом высоком уровне, а сговор наивысших чиновников Украины.

Да и надо понимать, что такое статус участника боевых действий АТО, что он дает. Этот статус не дает медалей, это предоставление определенных социальных льгот. По сути, это скидка на коммунальные услуги и возможность получения небольшого земельного надела.

Это еще и защита от люстрации.

Исходя из закона, к людям, которые, рискуя своей жизнью, защищают Украину, люстрационные запреты не применяются. Это понятно и справедливо. Защита от люстрации – это дополнительная возможность. Но кто может получить статус? Есть две категории. Первая – это субъекты АТО. Это наши военные, Нацгвардия, МВД, СБУ, Служба внешней разведки и так далее. Все остальные органы могут получить статус АТО в случае, если они были привлечены субъектами АТО в установленном порядке для исполнения задач АТО. Это сложная процедура. Военные должны привлечь специальными документами гражданских лиц, чтобы они участвовали в военных операциях. Любой человек, который в законодательном порядке был привлечен к операции АТО и даже находился там один час, в любом районе, фактически двумя ногами стал в район АТО и вышел, имеет право на получение этого статуса. Это норма существующего законодательства. Если человек рисковал своей жизнью ради страны, понятно, что это основание того, что критерии запрета (люстрации) к нему не применяются.

Но таким исключением не могут воспользоваться чиновники, которые более года занимали ключевые должности, на них такая норма не распространяется.

С кем конкретно из представителей Венецианской комиссии вы работали во время их визита в Украину?

Это эксперт Венецианки Вероника Белкова, она принимала участие в ранее написанном промежуточном заключении, секретарь Венецианской комиссии Симона Граната-Менжини, президент Конституционного суда Грузии Георгий Папуашвили и первый вице-президент Австрийской коллегии судей Герхард Райснер.

Вы возили их в Межигорье. Какие у них выпечатления?

Я в Межигорье тоже была впервые. Это венец алчности.

Представители Венецианской комиссии тоже были более чем впечатлены. Это даже сложно комментировать: более 140 гектаров, сотни миллионов долларов роскоши, безрассудства, откровенного грабежа страны. Это нельзя представить, нужно только видеть, лучше с экскурсоводом, который посвятит в стоимость и историю Межигорья. А ведь иллюстрация роскоши чиновников далеко не ограничивается резиденцией экс-президента.

После такой экскурсии отношение экспертов к нашей люстрации поменялось?

На днях мы планируем отправить изменения к закону, и они с учетом тех комментариев, которые мы им дали, дополнительных письменных объяснений, будут снова рассматривать его в рабочей группе и оформлять заключение. Люстрацию сложно одобрить всем представителям общества – к ней болезненное отношение, но все признают ее как вынужденную меру, на которую имеет право государство.

Но был очень важный момент для меня, который дает надежду на большее понимание процессов, происходящих в Украине. Вероника Белкова по результатам встречи озвучила следующий тезис: «Мы получили много ответов, и мы ими удовлетворены. Но после того, что мы видели и выслушали, у нас возникли сомнения, насколько опыт Польши и Чехии может быть применим у вас. Уровень проблем в Украине носит совершенно другой характер. Уровень политического административного давления и коррупции высок в стране, и вам принимать решения относительно своей безопасности». Это дает надежду.

-- «Люди просят люстрировать заведующих детскими садиками, соседей и так далее»

В едином государственном реестре лиц, в отношении которых применены положения закона «Об очищении власти» на сегодня 398 человек. Почему так мало?

Это только данные по автоматической волне, самой первой. Хотя большинство людей тогда, вообще, уволились по собственному желанию или попросту бежали. За четыре года была поставлена такая иерархия государственных органов, что все структуры возглавлялись, так или иначе, если не людьми Януковича, то людьми, которые обеспечивали узурпацию, административное и политическое давлениея. Поэтому большинство из них после известных событий сами ушли с должностей.

Как продвигается дело со второй волной?

Данных пока нет в том сенсационном виде как, наверное, хотят обычно видеть журналисты. Идем по очередности проведения проверки, как я уже отмечала, - Минюст, главы ведомств и так далее.

Вот, например, для большинства известны фамилии судей, которые выносили решения против активистов во время массовых протестов, известны фамилии прокуроров, которые представляли обвинение в судах. Но по ним проверка, в соответствии с законом и датами, установленными Кабинетом министров, еще не началась. Но в ближайший год они все пройдут такую проверку согласно плану.

Каждый госорган работает еще и по своей нормативной базе. Министерство юстиции может не знать перечень всех локальных нормативных документов и порядка, которые устанавливают прием и увольнение сотрудников в конкретно взятом госоргане. Но в случае нарушений, Минюст может вмешаться, истребовать материалы проверки, рассмотреть их, предать публичности, принять меры по устранению нарушений закона.

Минюст уже вмешивался в процесс?

Министерство юстиции сейчас проверяется само. У нас есть сотрудники, которые подпадают под запреты.

Расскажите подробнее, как «очищается» само министерство.

Если мы говорим о Министерстве юстиции, то, например, центральный аппарат – это 700 человек. Всего – 1300 с руководством территориальных органов. Все проходят проверку. Пока еще нет такого человека, по которому получены все-все ответы органов проверки – СБУ, МВД, Государственная судебная администрация, ГФС. Надеюсь, что до конца февраля процедура будет завершена, и в начале марта мы перейдем к следующему этапу работы: организации проверки в следующих структурах согласно очередности.

Но уже сейчас к нам идут жалобы, обращения, в том числе, по конкретным лицам, которые в том числе попадают под критерии автоматической люстрации, которых спрятали или «забыли» уволить. По этим людям Минюст отправляет запросы для истребования дела, трудовых книжек, чтобы проверить и дать оценку этим фактам.

Сколько человек работает в вашем «люстрационном» департаменте?

По штату должно быть 21 человек. Но заполнен он не полностью, есть вакантные должности. Это главные и ведущие специалисты.

Что конкретно он обеспечивает?

Департамент состоит из четырех отделов. Один отдел – это работа с общественным советом, подготовка документов, публичность, информационная поддержка, пересмотр обращений. Есть отдел реестра – он ведет государственный реестр люстрированных лиц, участвует в разработке нормативных документов, во взаимодействии с другими государственными органами относительно проведения процедур проверок. Отдел проведения проверок, соответственно, проводит проверки, прежде всего, в Минюсте, обеспечивает методологию работы в других органах, работает с запросами, истребованиями материалов проверок для проверки наличия нарушений закона и предупреждение таких нарушений. И также – нормативный отдел - занимается документами, дает юридические обоснования, ответы на запросы граждан, юрлиц.

Например, к нам за полтора месяца поступило более 800 запросов. К сожалению, только 5% из них имеют под собой юридические основания, которые можно использовать в работе. Все остальное – это боль, жалобы людей, которые не знают, куда обращаться. Их вопросы касаются сотрудников разных ведомств. Вплоть до того, что люди просят люстрировать заведующих детскими садиками, соседей и так далее.

Как формировался Общественный совет?

Егор Соболев (ныне нардеп, - «Главком») был избран на Майдане главой Люстрационного комитета. Но он так и не был создан. И когда в парламент легли уже люстрационные законы, министр юстиции в прямом эфире предложил Егору возглавить Общественный комитет. Он согласился. Он также на общественных началах и проводил конкурс.

По результатам были даны его рекомендации и сделан отбор вот тех журналистов, расследования и репутация которых дала возможность полагаться, что они будут мерилом открытости и прозрачности контроля над процессом люстрации. Эти журналисты-расследователи только за два месяца составили и отправили больше 300 запросов в различные государственные органы по конкретным лицам.

-- «Ни один судья не люстрирован, потому что нет Высшего совета юстиции»

Экс-заместитель министра обороны Игорь Кабаненко в интервью «Главкому» рассказывал, что его люстрация выглядела достаточно странно: без каких-либо предварительных бесед к нему пришли два сотрудника ведомства и отдали трудовую книжку. Именно так все и должно происходить?

Нет необходимости выписывать процедуру. Как увольняются люди? В любом случае, согласно закону. Это не увольнение по желанию администрации, это не увольнение по желанию сотрудника. Это увольнение вследствие закона. Есть закон – руководитель обязан его исполнить. Как правило, в данном случае работает структурное подразделение – отдел кадров, который отвечает за проведение соответствующих процедур. Есть основания – издается приказ, оформляется трудовая книжка, вручается сотруднику.

Сколько в среднем времени занимает люстрационная проверка?

Там, где критерий по должности и времени занятия должности, там все просто – открыл книжку трудовую и все понятно. В принципе, запрос в СБУ по КГБ и возврат – это тоже быстро. А на налоговую проверку предусмотрено 60 дней. В течение 30 дней проверяется декларация. Если есть недостоверность ведомостей, налоговой дается возможность обратиться к самому субъекту, чтобы он в течение 15 рабочих дней дал пояснения по декларации и расхождениям. Еще 15 дней остается налоговой, чтобы они с учетом пояснений субъекта, который проверяется, могли сделать заключение и отправить его в органы проверки. Предполагается, что с учетом отправки и так далее – проверка должна занимать около 2,5 месяцев по человеку.

Уже есть прецедент 40 судей, которые отказались от прохождения люстрационной проверки. Немалое количество из них – это представители судейских органов оккупированных частей Донецкой и Луганской областей. Некоторые уже даже успели присягнуть «ДНР». Однако есть и те, кто сейчас работает в Киеве, в Одесской области. Министр юстиции Павел Петренко уже обратился в Высший совет юстиции и Высшую квалификационную комиссию судей с представлением об их увольнении. Но ждать ли результата?

Для того, чтобы пройти люстрационную проверку, лицо обязано подать декларацию и заявление. Если человек не готов пройти такую проверку, он не нужен на государственной службе. К нему применяются запреты. Однако судьи - самая тяжелая категория.

Судей уволить какой-либо люстрационный орган или сам суд не может. Судей может уволить только орган, который их назначил, – это Верховная Рада Украины. Чтобы уволить судью, право подачи на Верховную Раду имеет только Высший совет юстиции. А он у нас с 12 апреля не работает и не сформирован. То есть у нас отсутствует конституционный орган, только в полномочиях которого есть право подачи на увольнение судей. Мы документы готовим, они все ждут, пока этот орган будет сформирован. Его формирование блокируется. Пока этот механизм не заработает, эти процедуры не будут осуществлены. Это не вопрос этого закона, это вопрос Конституции и порядка ее работы. Потому никакой судья и не люстрирован. Высшего совета юстиции нет. Сама Верховная Рада не избрала туда трех членов…

Еще одна непростая категория – прокуроры. Многие из них сразу же стали опротестовывать свои увольнения в судах. Многим удалось?

Прокуратура в Украине всегда была репрессивным органом. А в последнее время она использовалась исключительно как машина обеспечения политических и финансовых интересов определенных групп. Говорить о том, что прокуратура обеспечивала защиту государства, не приходится. Ее нынешнее содержание не соответствует тем нормативным актам и порядку работы, которые предписаны.

Понятно, что те чиновники, которые там находились, всеми правдами и неправдами сейчас пытаются удержаться на своих должностях. Но у них не очень-то получается. Когда есть прецеденты, люди, журналисты делают их публичными. И в рамках публичности эти сотрудники прокуратуры уже не готовы действовать.

Яркий пример тому – первый заместитель прокурора Харьковской области Владимир Суходубов, который был и прокурором Харькова, и заместителем прокурора области, и первым заместителем. Если посмотреть на ситуацию, которая была в Харькове – сепаратистские движения, «титушки», низкий уровень соблюдения прав и свобод – становилось ясно, что люди, которые обеспечивали тогда работу многих органов так, как они это делали, больше на государственной службе не нужны. Суд его возобновил в должности. Но общественность активно поднялась, и, в конце концов, сам Суходубов отозвал свой иск. Он не готов был публично с этим столкнуться. Из четырех заседаний, которые были, он ни на одно не явился в суд лично.

Но есть и другие случаи, имевшие иной финал.

Да, еще есть одно судебное дело по восстановлению чиновника попавшего под люстрацию в Запорожье (начальник управления мониторинга коррупционных рисков правительства Андрей Жовнер, - «Главком»). Суд первой инстанции его восстановил. Апелляция на это решение будет рассматриваться в апреле.

Как повлияли на процесс люстрации принятые 27 января Верховной Радой изменения в закон. Они предусматривают возможность опытным офицерам и генералам по решению президента избежать люстрации и продолжить военную службу?

Данные изменения основаны на необходимости защиты национальной безопасности и обороны страны.

Кроме генерал-полковника, бывшего командующего Сухопутных войск ВСУ Геннадия Воробьева, кого еще собираются возвращать к службе?

Эта норма касается только высшего офицерского состава. То есть это генералы и выше. У нас по поводу расширения или практического применения этой нормы дополнительной информации нет. Мы говорим о доступе на государственную службу, не о «помиловании», не об «индульгенции», а о четких критериях, по которым применяется закон.

Фото: Facebook