Чи повториться «афганський» сценарій в Сирії?

Мовою оригіналу

Противостояние в Сирии становится все более ожесточенным. «Война слов» между Москвой и Вашингтоном, взаимные обвинения демонстрируют истинную подоплеку российско-американского «сотрудничества» в этой стране, открывает путь к дальнейшей эскалации военных действий.
Накануне Минобороны России объявило о переброске в Сирию дополнительных систем ПВО (батареи зенитной ракетной системы С-300В4), а МИД обвинил США в готовности «заключить сделку с дьяволом» — оказать поддержку террористам. В свою очередь, пресс-секретарь Белого дома Джош Эрнест заявил, что переброска российских систем ПВО в Сирию противоречит прежним заявлениям Москвы о стремлении бороться с экстремистами.
Если сравнивать кровавый конфликт в Сирии по смещению президента Асада с аналогичными событиями в других арабских странах, где были свергнуты пожизненные диктаторы — Тунис, Египет, Ливия, Йемен — следует выделить немало особенностей и отличий.

Это прежде всего длительность сирийского конфликта, масштабы жертв и разрушений, несравненно большее вовлечение внешних сил и, самое главное, — все большее превращение его в очаг противостояния между Россией и США.
О причинах и движущих силах гражданской войны в Сирии написано немало. Однако за пределами исследований и анализов остается важнейший вопрос: почему именно в Сирии, а не в других странах региона, в частности богатой нефтедобывающей стране Ливии, происходит «реинкарнация» холодной войны. Хотя можно уже сказать, что практически весь ближневосточный регион начал воспроизводить, казалось бы, навсегда утраченную историческую привычку балансирования между великими державами.
«Арабская весна» со сложным социально-политическим и религиозным контентом и была направлена, очевидно, на окончательную ликвидацию этой обанкротившейся привычки, которая фактически предопределила наличие пожизненного института правления и диктаторские наклонности в большинстве стран Ближнего Востока. Коллективный Запад во главе с США десятилетиями поддерживал и подпитывал одних негодяев, Советский Союз — других.
Распад СССР и вакуум, образовавшийся в регионе после ослабления к нему внимания и интереса России в 90-е годы привёл в действие местных региональных акул в лице крупнейших государств, таких как Саудовская Аравия, Турция, Ирак и Иран. Эти страны с исторически сложившимися претензиями на лидерство в регионе, хотя и с разными целями и возможностями, начали соперничество за новый передел сфер влияния.
Наибольшие претензии демонстрировала Турция. Особенно они усилились в начале нулевых годов после прихода к власти исламистов во главе с Эрдоганом, объявивших себя новыми османами. «Мы лидеры региона. Мы лидеры исламского мира. Мы защитники и представители Ближнего Востока. Мы знаем каждую улочку в регионе. Без нашего ведома и птица не пролетит», — подчеркивал при любом случае Эрдоган.
Напомним, что именно турецкий исламист-неоосман претенциозно называл себя сопредседателем проекта «Большой Ближний Восток». Он безапелляционно говорил: «Я молюсь, чтобы американские военнослужащие вернулись в свою страну из Ирака целыми и невредимыми». По его мнению, дескать, народные массы в Ливии, Сирии, Тунисе, Алжире, Египте, Ираке, а также Сербии, Черногории, Македонии, Болгарии, Греции, Венгрии считали: «Пусть восстановится Османская империя. Пусть турки возьмут штурвал на себя. Пусть будет создано Османское Содружество наций во главе с Турцией. А мы займем свое место в нем».
Путина, ставшего практически одновременно с Эрдоганом новым хозяином Кремля, особо не волновали региональные гегемонистские поползновения новоявленного турецкого «султана». Наоборот, Москва взяла курс на активизацию экономического и энергетического сотрудничества с Анкарой, объявив Турцию стратегическим партнёром. Это только усилило аппетиты Эрдогана, рассчитывавшего расширить роль и влияние Турции энергетическими возможностями, позиционируя себя в качестве главного транзитного хаба по транспортировке нефтегазовых ресурсов из близлежащих регионов в Европу.
Именно меркантильные интересы и подтолкнули Эрдогана к поддержке трубопроводного проекта по доставке природного газа из Катара на европейские рынки транзитом через Сирию и Турцию. Это фактически стало начальным моментом истины в дальнейшей эволюции российско-турецких отношений, так как этот проект, поддержанный ЕС, потенциально угрожал монопольному положению «Газпрома» в Европе.
Между тем президент Сирии под давлением Москвы воспротивился реализации катарского проекта, финансовую поддержку которого наряду с Дохой объявило и руководство Саудовской Аравии. Представляется, что этот сговор Путина — Асада в решающей степени предопределил развитие ситуации в Сирии, где весной 2011 года на волне «арабской весны» и под влиянием событий в других странах региона начались протестные выступления.
Воспользовавшись массовыми беспорядками в различных городах Сирии, переросшими к лету того же года в полномасштабный вооружённый конфликт, Саудовская Аравия и Катар поставили цель свергнуть Асада. К аравийскому монархическому дуэту присоединился и Эрдоган, ранее называвший Асада «своим братом». Делался расчёт на решение как наиважнейшей энергетической, так и политической задачи — устранение алавитско-шиитского режима в Дамаске, правившего в стране с преимущественно суннитским населением.
Объективно Асад должен был повторить судьбу своих пожизненных коллег — Бен-Али, Мубарака, Каддафи, Аль-Салеха, так как основными требованиями оппозиции были: отставка президента, отмена (действовавшего с 1962 года) режима чрезвычайного положения и проведение в стране демократических преобразований. Причём эти требования поддерживались извне аравийско-турецким альянсом, что должно было быстро предопределить печальную судьбу Асада.
Фактически то, что происходило в Сирии, — это была, если выражаться современным языком, внутренняя региональная «разборка» за установление новой конфигурации экспортных маршрутов углеводородов и продвижение одного из них, который мог бы продлить Асаду спокойную политическую жизнь и укрепить его позиции, как внутри страны, так и в регионе. В этом смысле понять логику Асада, отказавшегося от выгодного газового контракта и подписавшего тем самым себе приговор, не представляется возможным.
Однако далеко за пределами Ближнего Востока — в России кремлевский православный чекист считал по-другому. Спасая свою кормушку «Газпром» от сильнейшего катарского конкурента, Путин не собирался ограничиваться энергетическими интересами. Он, манипулируя Асадом — единственным оставшимся союзником на Ближнем Востоке, стремился восстановить утраченные в 90-е годы позиции в регионе. Но какова оказалась цена сирийской «операции» Путина, говорить не приходится.
Под «обеспечением энергетических интересов» и «восстановлением позиций на Ближнем Востоке» следует понимать значительную экономическую и военную помощь Асаду, а затем и прямое вооруженное вмешательство в сирийский конфликт. Результат — война без конца, почти полмиллиона человеческих жертв и более восьми миллионов беженцев и перемещённых лиц. Не говоря уже о дополнительной нагрузке на российский бюджет в условиях нынешнего финансово-экономического кризиса.
Войну в Сирии Путин бессовестно использует и для консолидации своего послушного большинства, фарисейски выдавая ее за «священную войну». Ведётся лживая пропаганда о защите рубежей России на дальних подступах от террористов и поддерживающих их региональных и западных врагов России, в лице прежде всего США.
Без преувеличения можно сказать, что именно авантюристическая политика Путина по поддержке Асада предопределила затяжной характер сирийского конфликта и коренное изменение соотношения сил внутри антиправительственной оппозиции, что привело к совершенно другому сценарию развития событий.
Из-за раскола в рядах повстанцев позиции Свободной сирийской армии (ССА) — главного оппонента режима — существенно ослабли и светская оппозиция отошла на второй план. Ведущую роль в противостоянии правительственным силам стали играть различного рода исламистские группировки, среди которых наиболее боеспособными являются террористические организации «Фронт ан-Нусра» (местное отделение Аль-Каиды) и «Исламское государство» (ИГ).
Стремительное наступление ИГ и захват террористами значительных территорий Сирии и Ирака летом 2014 года стал поводом для начала военных операций США и ее союзников, которые с сентября 2014 года наносят авиаудары по позициям исламистов в Сирии. Таким образом администрация Обамы пытается исправить ошибки прежней администрации Буша, во многом способствовавшей усилению исламистского тренда в регионе из-за вторжения в Ирак в 2003 году.
Тем не менее кремлёвская пропаганда, закрывая глаза на явные попытки Кремля по закреплению любым путем в Сирии, пытается представить действия США как прямую поддержку террористов. Не учитывая при этом, что, провоцируя Вашингтон, Москва ведёт к тому, что обещанные поставки средств ПВО и противотанковых комплексов повстанцам со стороны американцев и их арабских союзников сведут на нет преимущество Асада перед вооруженной оппозицией.
Курс Кремля на затягивание сирийского конфликта, вызывающее и неадекватное поведение Путина и его окружения по отношению к политике США на Ближнем Востоке и в Сирии могут привести к противостоянию двух стран, подобному тому, что СССР уже пережил в эпоху «холодной войны» и «афганскому варианту» в Сирии.
При этом ястребы в Кремле не должны забывать, что достичь своей стратегической цели США могут и другими военно-политическими и экономическими методами. Можно не сомневаться, что в ближайшее время режим экономических санкций против России будет резко усилен. Эти меры наверняка будут поддержаны Европейским союзом, а также другими союзниками США.
Чем обернётся война без конца в Сирии для России в социально-экономическом отношении и стабильности путинского режима, представить нетрудно.