Трижды над бездной

В последние месяцы своей жизни товарищ Сталин чисто конкретно готовился к Третьей мировой (ядерной) войне с США. Параллельно он задумал двойную операцию по "укреплению тыла" – депортацию евреев (для защиты их от благородного гнева народа после публичного процесса и казни "врачей-убийц") и очередную профилактическую ликвидацию высшего слоя партийной номенклатуры.

На пленуме ЦК, только что избранного XIX съездом КПСС, 16 октября 1952 года Сталин обрушился с обвинениями в предательстве в адрес Молотова и Микояна и заявил о своем намерении уйти с руководящих постов в партии, что вызвало ужас присутствующих, прекрасно понимавших, к чему клонит вождь.

Грандиозным сталинским планам не суждено было сбыться. Его опередили ближайшие соратники. Заговор возглавил Берия, преступник не меньший, чем Сталин, человек жестокий, циничный и властолюбивый, но в то же время обладавший на редкость адекватным для того времени и для той среды пониманием положения и стратегических задач России. Берия сражался со Сталиным не только за свою драгоценную жизнь. Он сражался и за то государство, полновластным лидером которого он видел себя после смерти Сталина. У Берии была масштабная для своего времени программа реформ, которую он только начал осуществлять в 100 дней своего недолгого правления. Как показатил дальнейшие события – слишком масштабная, на вкус его коллег.

Во внешней политике – объединение Германии как нейтрального, демилитаризованного государства. Что означало бы не только отказ от войны "горячей", но и окончание "холодной" войны и бесполезной изнурительной конфронтации с Западом на психологическом фоне не поражения СССР (как случилось затем в 1989–1991 годах), а, наоборот, повышения внешнеполитического авторитета страны.

Прошло еще одно десятилетие, и победивший в схватке сталинских наследников под компромиссным лозунгом мирного сосуществования двух систем Хрущев снова поставил человечество на грань ядерной катастрофы. Причем на этот раз без всякой далеко идущей стратегической идеи. Просто, опьяненный нежданным оглушительным пропагандистским триумфом гагаринского полета, он задумал "засунуть американцам в штаны ежа". Засунул.

Договоренности СССР и США по выниманию хрущевского ежа из американских штанов включали элементы, спасавшие в какой-то мере лицо советской стороны (обещание США не предпринимать вторжение на Кубу, вывод в дальнейшем американских военных баз с территории Турции). Но в целом ход и развязка кризиса (успех американской морской блокады, вывоз с Кубы советских ракет под контролем ООН) выглядели как унизительное поражение СССР. Именно так вся эта история воспринималась членами Политбюро. Тогда в их умах и зародился заговор (гораздо более вегетарианский, чем 10 лет назад, времена все-таки были другие) против Хрущева, окончательно реализованный через два года. Ведь это благодаря хрущевской кубинской авантюре, его пустому хвастовству о ракетах, которые "мы выпускаем как сосиски", возникла унизительная для СССР ситуация. А опущенный пахан уже не пахан – по всем законам коммунистической зоны.

Бесспорным положительным результатом Карибского кризиса было ответственное поведение американских и советских руководителей в ядерной сфере в течение последующих десятилетий. Пережившие опыт чуть не оказавшегося Судным дня 27 октября 1962 года, они никогда более не прибегали к ядерному шантажу друг друга и не приближались к краю пропасти. Бывало, впрочем, всякое. Советские зенитчики сбивали американские самолеты над Ханоем. Одним из них, кстати, управлял попавший в плен сын командующего Тихоокеанским флотом США лейтенант Джон Маккейн. Но в то же самое время Брежнев и Никсон договаривались в Кремле о ядерном разоружении. В 1980-е годы, наоборот, американцы поставляли "Стингеры" моджахедам, что фактически решило исход афганской войны. А в Женеве шли советско-американские переговоры о ядерных ракетах средней дальности.

Но пришли совсем иные времена, и затряслись в сатанинском хохоте "Тополя" и "Искандеры". Дрезденские майоры и питерские мэрские письмоводители, благодаря воле случая и бешеной энергии Березовского оказавшиеся во главе громадной страны, активно занялись вопросами ядерной стратегии. Чем же поставленный над страной в канун ХХI века смотрящий оказался потенциально опаснее Сталина и Хрущева ?

Ну, например, тем, что постсоветская политическая конструкция намного примитивнее, чем коммунистическая. В ней нет системы страховки против безумия первого лица. Нет Политбюро, которое способно было в критический момент схватить за руку – товарища Хрущева или за горло – самого товарища Сталина. Но прежде всего тем, что, несмотря на все его понты, несмотря на все его бахвальство, затеянный "хорошим Гитлером" гибридный крестовый поход "Русского мира" против Запада замешан на глубочайшем комплексе неполноценности, на осознании того, что ни в чем содержательном конкурировать с Западом Россия органически не способна. И это мучительное унизительное чувство, которого при всей исторической фарсовости коммунистических вождей и в помине не было ни у Сталина, ни у Хрущева, эта психопатология "человека из подворотни" характерны не только для нашего национального лидера, но и для всей постсоветской "элиты".

Поражение в холодной войне, а главным образом – четвертьвековое разграбление собственной страны перевело эту "элиту" из суперлиги в лучшем случае в первый, если не во второй дивизион мировой политики. И этот статус воспринимается очень болезненно, как чувствительный удар по персональному эго. Да, конечно, все они, от нефтегазовых генералов до интеллектуальной обслуги из Совета по внешней и оборонной политике, материально очень неплохо устроились, как и представить невозможно было в Советском Союзе – сплошь долларовые миллиардеры и мультимиллионеры. Сыновья и внуки – все в западных университетах и компаниях. Но не случайно же вся эта грязь в шелковых чулках непрестанно вещает о своей уникальной и высочайшей духовности, которой у меркантильного упаднического Запада нет ни ***. Мало им материального благополучия.

Величия, величия и еще раз величия жаждет российская политическая "элита"! Увы, нет ни малейших объективных признаков этого величия – ни в степени влияния России на тенденции мирового развития, ни в показателях ее экономического и технологического роста, ни в уровне жизни, образования, здоровья (в том числе психического) окормляемого этой элитой "народа".

Но самая выдающаяся посредственность нашего политического класса нашла свой путь изгоя к величию, свой способ заставить обратить на великую Россию внимание всего этого надменного, будь он трижды проклят, цивилизованного мира. Путин позаимствовал рецепт у потомственного диктатора Ким Чен Ына: ядерный шантаж, угроза превратить партнеров в радиоактивный пепел.

В этой патологической версии величия, если ее последовательно эксплуатировать, заложены, однако, две фундаментальные проблемы. Во-первых, Великий лидер должен приобрести соответствующую репутацию. У него уже есть справки от канцлерин Меркель и от показательно казненного Немцова. И, наконец, российский лидер сделал шокирующее чистосердечное признание на камеру в cкандальном российском римейке "Триумфа воли". Да, он бы использовал бы ядерный арсенал, возникни в спецоперации возвращения Крыма в родную гавань осложнения.

Во-вторых, шантаж может сработать один раз, два раза, несколько раз. Он уже срабатывает: Меркель вместе с Олландом примчалась в Москву с мирными инициативами; Обама не решается продать Украине противотанковые ракеты. Но Запад не может бесконечно отступать перед вежливыми "зелеными человечками", размахивающими ядерным ломом (в Украине, в Прибалтике, далее везде). Когда-то – и скорее раньше, чем позже – Запад упрется, и шантажисту придется за базар ответить и нажать кнопку.

Но об этой возможности позаботился духовный наставник, председатель Синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями, проректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, декан факультета Православной культуры Академии ракетных войск стратегического назначения им. Петра Великого, сопредседатель Церковно-общественного совета по биомедицинской этике Московского Патриархата протоиерей Дмитрий Смирнов. Мы с протоиереем в некотором смысле коллеги. Он – эксперт по православной ядерной стратегии. Вот чем был обеспокоен декан факультета Академии ракетных войск стратегического назначения еще несколько лет назад: "Мы привыкли, что Россия большая, Россия сильная, Россия великая, что у нас полно ядерных кнопок, вообще весь мир мы можем уничтожить. Это да, в принципе, это возможно. Но у нас нет теперь таких людей, у которых хватит мужества, чтобы нажать эти кнопки – народ измельчал духовно".

И какой же это национал-предатель в Министерстве обороны назначил в свое время такого человека главным духовником наших ракетчиков? Сдается, что ему все-таки удалось за последние годы вместе с фашиствующим попом Тихоном Шевкуновым преодолеть духовное измельчание народца и воспитать, по своему образу и подобию, по крайней мере одного маньяка, оказавшегося в непосредственной близости от ядерной кнопки. Владимир Ярче Тысячи Солнц – самый опасный пришелец в истории нашей цивилизации. Он одержим идеей "Русского мира", закомплексован, боится потерять власть, у него букет соматических и психических расстройств, и – в богоспасительном понимании отца Дмитрия – он не измельчал духовно.