Спасение Украины и звери в ненавистной клетке

Что ни скажи об Украине — обязательно кого-нибудь обидишь, так что я и не надеюсь угодить читателю. Моя-то давняя проблема в том, что и к либералам, и к консерваторам у меня серьезные претензии, мне и в России трудно найти союзников, а в Киеве или Харькове вовсе невозможно.

И самое печальное в том, что мне ужасно хочется поздравить украинцев с победой — а кого они победили, я до конца не понимаю. Если Януковича — так с ним, кажется, особо бороться и не пришлось, и да будет ему поставлено в заслугу хотя бы то, что на масштабное кровопролитие он так и не решился. Очень бы не хотелось увидеть его публично порицаемым на Майдане или поставленным там на колени вроде мэра Волыни. Не потому, что он такого порицания не заслужил, а потому, что победители так себя вести не должны. Чаушеску тоже, весьма возможно, заслуживал расстрела, а все-таки после его расстрела никому в Румынии не полегчало.

Однако при нынешнем уровне самоуважения Майдана давать советы — бессмысленное занятие. У этих людей есть все основания для гордости, прекрасная самоорганизация и перспективные лидеры, но уйти с Майдана иногда трудней, чем выйти на него. Автомайдан уже рассорился с временной властью и ушел в оппозицию. Боюсь, Майдан будет теперь уходить в оппозицию к любой власти, поскольку его лидерам будет казаться, что они недостаточно уважают волю народа. А ходить на Майдан по каждому вопросу — любо или не любо, «Молодец» или «Ганьба» — не лучший способ вести государственную политику.

Юлии Тимошенко уже дали понять, что никакие прошлые заслуги в зачет не идут. Ей постоянно напоминают: помните, кто вас освободил. Я не люблю номенклатуры, но и самомнению толпы, честно говоря, не доверяю. Конечно, никакого раскола Украины не будет — во всяком случае, шансы на него представляются мне иллюзорными, и российским патриотам «с мандатом на буйство» совершенно не с чего ликовать; но вал антироссийских настроений будет, и в нем только отчасти виноваты отечественные телеведущие. Украину сегодня в прежнем единстве может удержать только мощное магнитное поле — негативный образ северовосточного соседа. Один израильтянин из бывших московских журналистов рассказывал мне, что Израиль давно распался бы из-за всеобщих несогласий, если бы не спасительное враждебное окружение.

Если Украина не хочет распадаться — а она не хочет, если не брать в расчет севастопольских радикалов, — ей необходима внешняя цель вроде Евросоюза и внешний враг вроде России. Слухи о скорой отмене безвизового режима ходят вовсю. А закон о языке, гарантировавший официальное двуязычие, отменен уже без всяких слухов. Трудно будет российским либералам солидаризироваться с Майданом и с новой Украиной, если это будет Украина антирусская (а не только антипутинская, что уже почувствовали все мы, регулярно обзываемые рабами за недостаточно восторженный и не вполне пионтковский образ мыслей).

Многие возлагают надежды на хитрую, умную и договороспособную Юлию Тимошенко. Пусть ее инвалидное кресло никого не обманывает — сил у нее хватает; но проблема в том, что ее шансы на победу 25 мая тоже невелики. Тимошенко — представитель украинского олигархата, сильно надоевшего избирателям; если уж выбирать олигарха, то, наверное, Петра Порошенко, у которого по крайней мере нет такого шлейфа разнообразного компромата. Тимошенко корят тем, что она в народной борьбе участия не принимала, пусть и по самой уважительной причине (сидела); припоминают ей уступчивость в переговорах с Россией и неплохие отношения с Путиным; да и вообще, если в президенты задумает выдвинуться лидер «Правого сектора» Ярош, он может легко отодвинуть на задний план как Тимошенко, так и всю системную оппозицию вроде Кличко.

В случае же, если Юлия Тимошенко мобилизует все свои резервы и окажется единственной приемлемой фигурой для Востока и Запада, хотелось бы мне знать, сколько пройдет времени до следующего Майдана. Состояние Майдана заразительно и прекрасно, как опьянение, о чем я уже писал в 2004 году.

После распада СССР на его бывшей территории остались три типа государств: тирания (Туркменистан, Узбекистан), автократия (Белоруссия, Азербайджан, Россия) и клептократия (Украина, Грузия). Прибалтика не в счет — она в полубанкротстве и постоянной зависимости, но формальные признаки демократии сохраняет. Я не думаю, что замена Януковича на любого иного украинского политика способна изменить характер местной власти, а еще меньше верю, что политическая матрица меняется вследствие голосования. Украине нравится сам процесс замены одного лидера на другого с радикальными разворотами, стремительными перекрасками, которые демонстрирует сейчас почти вся Рада, бесконечно возрастающим самомнением. И я буду счастлив, если окажусь неправ. Если следующий президент Украины построит там нормальную федерацию и легитимно передаст власть законно избранному преемнику.

Но пока на это ничто не указывает.