Чем же мы занимались 20 лет? Мы убивали тех, кто работает руками

У нашей элиты, которая условно разделена на власть и оппозицию, отсутствует план, «дорожная карта», сильный запрос на что-то новое. Есть кодексы пожеланий. У правящей элиты сегодня есть кодекс пожеланий о том, чтоб все оставалось так, как есть. А у оппозиции есть кодекс пожеланий, чтобы что-то изменилось. Причем оппозиция традиционно хочет поменять не власть, а тех, кто у власти - то есть тех, кто у них забрал власть предыдущей каденции.

Но сила кодекса пожеланий различна. Она в основном зависит от яркости картинки, образа бытия, за которую сражаются, борются. А поскольку у власти в кодексе пожеланий картинка настоящего ярче, чем у оппозиции картинка будущого, то, с большой вероятностью, ситуация будет пролонгирована: все останутся при своих раскладах и вся политическая жизнь будет находиться, скорее, в области имитационной политики, симулякров, чем в области «реал политик».

Для того, чтобы произошли изменения, должны быть субъекты политических изменений. Такими субъектами традиционно являются политические партии (пока еще). Но я не думаю, что это вечный инструмент. В новой информационной эпохе партии утрачивают свою главную смыслотворческую силу.

В Украине, по моей версии, нет политических партий. Украинские «партии» - это некий сервисный инструмент, который обслуживает определенные финансово-промышленные группировки, выполняя ряд функций, скорее защитных, чем смыслотворческих. А главная функция партии - это создание новых смыслов и создание дорожной карты для продвижения к этим смыслам. Поэтому главного политического субъекта в Украине нет, и я не вижу, что он появится в ближайшее время.

Вторым субъектом является то, что мы называем гражданским обществом. Гражданское общество сильно теми институтами, которые создаются в режиме самоорганизации, теми институтами, которые созданы не сверху по заказу (не важно, чей это заказ - власти, капитала, административной системы и т.д.), а интенциями самого общества.

В Украине есть некие «зародыши» гражданского общества. К таким прообразам гражданского общества я отношу пока три структуры, три организации, которые созданы сами из «внутренних соков» социума. Это, как я их называю, «коррупционные тройки», типичные элементы нашего крайне искаженного гражданского общества, которые cоставляют как бы карту социума. В эту тройку входит глава администрации, местный прокурор (иногда - начальник милиции или кто-то из этой страты), которых никто не заставляет собираться раз в неделю в сауне, проговаривать правила игры на конкретной территории, собирать дань с подведомственных бизнесов и устанавливать правила общежития для граждан, которые проживают на их территории. Это один элемент. Второй элемент - это футбольные фаны, которые тоже создаются в режиме самоорганизации (хотя у нас есть ноу-хау - это когда сверху пытаются создавать фан-клубы). Третий - это, в основном, националистические движения, которые тоже создаются не сверху и даже не снизу, а как бы сбоку - через педалирование ненависти к сопредельным соседям.

Поэтому пока я не вижу таких институтов, которые могли бы выступать модераторами изменений. А к таким институтам я отношу профсоюзы, массовые общественные движения, независимые фонды, независимую прессу (которой у нас тоже нет) и т.п. К гражданскому обществу можно относить также средний класс, которого в Украине так и не появился. Кстати, его нет почти нигде. Он в какой-то степени становится мифом: там где исчезает наука, там невозможен средний класс. А наука, особенно фундаментальная, парктически умерла во всем мире, поскольку она в значительной степени продуцировалась не внутренними потребностями стран, а конкуренцией в двух громадных и противоположных социально-политических систем.

Средний класс - это не те, кто потребляет на, условно говоря, три тысячи долларов в месяц, а те, кто думает на тридцать или триста тысяч долларов в неделю. Когда средний класс стали классифицировать по моделям потребления и заработка, была разрушена сама основа, сам фундамент классификации запросов к среднему классу, а также самих подходов к этим возможностям. Повторяю, для меня средний класс - это не те, кто сильно потребляет, а те, кто сильно продуцирует, прежде всего, новые смыслы.

Поэтому я не вижу ни среди политических квазисубъектов, ни среди квазисубъектов гражданского общества тех, кто мог бы спровоцировать, смодерировать, синициировать, тем более, возглавить какие-то масштабные изменения.

И, соответственно, третий показатель. У нас сегодня отсутствует стратегия ответов на вызовы. Отсутствует некая интеллектуальная сетка захвата, «ловли» этих вызовов и, тем более, соответствующего ответа на эти вызовы.

На данный момент я отношу к таким глобальным вызовам три, на мой взгляд, самых важных, связанных с тремя ошибками Украины.

Первый вызов связан с ошибкой, которую мы совершили 20 лет назад, но до сих пор не можем ее ни переосмыслить, ни решить. И я причастен к этой ошибке. Она заключается в том, что нам казалось 20 лет назад, что независимость, самостоятельность автоматически означают и модернизацию.

А оказалось, что нет никакой автоматической связи. Можно быть независимым государством - и от Востока, и от Запада, и от Севера - и при этом не проводить никакие модернизационные проекты. За 20 лет мы не начали ни процесс модернизации, ни хотя бы мобилизации, - то есть концентрации интеллектуальных усилий и политических условий для того, чтобы создать психологическую, интеллектуальную, тем более, финансовую базу модернизации. И за последние 20 лет я в парламенте ни разу не слышал слово «модернизация». Тем более, применительно к экономике, культуре, качеству жизни и т.д.

Вторая ошибка связана с тем, что нам казалось, будто независимость автоматически означает создание собственного этноса. Оказалось, что и здесь нет никакой автоматической связи. Этнос возникает тогда, когда, по Гумилеву, есть общность судьбы, целей и ощущения жизни. Парламент вообще не проговаривает такого рода тонкие психологические, философские материи. Здесь я не вижу и не предполагаю никаких прорывов.

Третья глобальная ошибка связана с тем, что нам казалось, чем у нас прочнее границы - в административном, законодательном плане - тем у нас больше шансов помочь своему производителю. Оказалось, что и здесь совершенно другие связи. Согласно мировому опыту, все совсем как раз наоборот: чем прозрачнее границы, тем, как правило, сильнее конкуренция, и тем лучше, эффективнее внутренний производитель, поскольку выживает не в аквариумных, тепличных условиях, а в условиях жесткой конкуренции. Поэтому эта ошибка привела к тому, что мы не помогли, а фактически убили своего производителя.

Сейчас я пришел с переговоров с одной крупной зарубежной фирмой по поводу развития самолетостроения с одной крупной страной. И оказалось, что у нас нет людей, которые могли бы руками делать то, что делали 20 лет назад. Должны были сделать совместный стенд летных испытаний, и когда понадобилось делать какие-то детали, то оказалось, что нет соответствующих слесарей, токарей, которые могут выточить эти детали или сделать . И тогда зарубежные коллеги спросили: «Чем же вы занимались 20 лет? Мы думали, что вы развиваете свое самолетостроение, ведь вы так тщательно охраняли свои границы, бизнесы. А на самом деле вы убили не только конструкторов, но еще и слесарей, токарей и тех, кто работает руками»

Вот это и есть те три глобальные ошибки, которые могли бы быть главными в повестке дня украинской ВР, если бы она стала парламентом. Но поскольку она не стала и не собирается этого делать, то, наверное, эти ошибки будут пролонгированы в будущее. Будущее, которое, возможно, никогда и не наступит.