Томос - це лише початок: автокефалія не тільки мета, але і засіб

Мовою оригіналу

Томос об автокефалии Православной Церкви в Украине – это действительно исторический, без преувеличения эпохальный документ. Впервые более чем за 1000 лет киевский иерарх стал независимым и признанным во всем православном мире. Многие поколения украинцев мечтали об автокефалии и боролись за нее. Однако представляется, что автокефалию как таковую можно рассматривать не только как цель, но и как средство. Средство к реформам, к развитию. 

Так уж сложилось, что украинская церковь сейчас повторяет путь украинского государства в 1991 году. Украинцы любят нарекать, что упустили окно возможностей, и за период пост-советского транзита государство не развивалось, а только деградировало. Любят приводить пример Польши, у которой получилось. Понятно, что ни общество, ни элиты не были готовы реально реформировать страну: банально не было знаний, но и не было психологической готовности на «шоковую терапию».

Примерно тоже мы наблюдаем сейчас на церковном примере. Так уж повелось, что церковь – консервативная институция, и процессы, проходящие в обществе, начинаются в церкви значительно позже. Сейчас украинское православие в 1991 году. У него есть возможность учиться на чужих ошибках, а не на своих. Оно может не терять десятилетия в застое. Недостаточно просто получить независимость для церкви, важно сделать ее качественно иной, евангельской, отвечающей современным проблемам и готовой к современным вызовам. 

Церкви нужно не ждать своего Майдана, а запускать реформы сразу. Это рецепт соседней Польши, у которой получилось.

Необходимо понимать, что это не задача государства или власти, это сфера ответственности церковных иерархов и простых верующих. Для гражданского общества очень хорошо, что Украина получит свою субъектность на церковной арене. Нас перестанут считать «раскольниками», верующими второго сорта. Однако с автокефалией не прекратится русская церковная пропаганда, ни манипуляции наивностью верующих, да и Московский патриархат из Украины никуда не денется. Те, кто идентифицируют себя Украинской Православной Церковью – перейдут в новую церковь, а те, кто Московским Патриархатом – будут стоять до конца. Именно на гражданское общество ляжет тяжесть дальнейшей работы по нейтрализации данных мессиджей, проведению разъяснительной работы. Успех новой церкви и маргинализация РПЦ в Украине зависят исключительно от гражданского общества. Именно в его силах поддержать одних и сделать «нерукопожатыми» других.

Получив церковную независимость, первое, что нужно сделать – это возродить традиции украинского православия. Прежде всего, речь о выборности духовенства, от рядового священника до главы церкви. Украинская традиция была открыта к западному миру. А во времена Петра Могилы, духовенство не только спокойно ездило учиться на Запад, но и задавало тон дискуссиям в церковном мире. Киевскому православию в равной степени чужды церковный империализм и феномен старчества. Преодолению пагубных последствий последнего нам еще придется поучиться. Старчество это полное делегирование принятия всех жизненных решений своему духовному наставнику. Чистый и дистиллированный патернализм. Доходит до того, что верующих учат со смирением принимать и исполнять все повеления духовника, даже самые абсурдные. Развился этот феномен в Российской империи в качестве одной из форм легитимизации политической лояльности по отношению к властям. Был позже экспортирован в Украину, Беларусь, Молдову, Грузию и даже Грецию.

Почему это вредно и от этого нужно избавляться? Феномен старчества подавляет в человеке ответственность, он делает из него робота, который исполняет заданные команды. Такие граждане часто хотят «сильной руки», «крепкого хозяйственника», ностальгируют по СССР и голосуют за популистов. Просто потому, что они не привыкли думать, проверять, ставить под сомнение. Они привыкли слепо верить. В таком виде старчество очень опасно и не способствуют развитию общества и государства.

Одним из шагов по нейтрализации данного фактора может стать церковная децентрализация. Часть полномочий нужно отдать на места, чтобы верующие вместе со священником сами принимали решения и несли за него ответственность. Вопросы языка богослужения, цен на услуги, лавочек в церкви, причастия без исповеди – все это должно решаться на низовом уровне исходя из ситуации. Подобная самостоятельность в церковных делах будет способствовать повышению уровня гражданской ответственности и укреплению демократического общества.

Для эффективности центральной церковной власти нужно создать действенную систему сдерживания и противовесов. Четко прописанная сфера ответственности патриарха, конкретные полномочия Синода, и принципы формирования церковного суда. И, да он должен быть из мирян, иначе он не заработает. Почему это так важно? Чтобы патриарх не мог самодурствовать, чтобы он не увлекался сомнительными реформами, зная, что Синод может его остепенить. Независимый церковный суд нужен для справедливого правосудия. Сколько раз бывало так, что епископа уличали в недостойном поведении, но к ответственности так и не привлекали. Потому что церковный суд, которому подотчетны епископы возглавляют… сами епископы. Чтобы новая церковь заработала «как надо», нужно принять нормальный Устав. Это своеобразная церковная Конституция, которая описывает основные принципы управления.

Наконец, пока РПЦ будет протестовать против украинской автокефалии, и не будет общаться с Константинопольским патриархатом – есть время для решения многих проблем в Православии. Начиная от формирования общей позиции по актуальным современным вопросам, заканчивая усовершенствованием канонического права Церкви. Старые каноны – сформировавшиеся под влиянием социальных и культурных традиций поздней Античности и раннего Средневековья следует пересмотреть и часть из них (например, про запрет мыться с евреями в одной бане – 11 правило VI Вселенского Собора) отменить. В тоже время добавить нормы относительно других сфер.

Ранее Константинополем уже предпринимались попытки взяться за подобную ревизию, но Москва этому всячески мешала. Получив мощного союзника в виде Киева и при изоляции главного противника реформ, у Вселенского престола открывается возможность навести порядок в православии.