Стопудова засідка, або Останні вибори Путіна

Понятно, что в течении календарного года Большая палата Европейского суда по правам человека (БП ЕСПЧ) примет неотменяемое и обязательное решение о нарушении права Навального путем несправедливого и политически мотивированного решения (заявление секретаря Европейского союза о политических мотивах гонений - хороший довод для применения ст. 18 ЕКПЧ). 

Таким образом, появился неубиваемый довод о том, что известного и имеющего мощную общественную поддержку политика не допустили до выборов на основании сговора судебной и исполнительной власти.

Поэтому в некоем гипотетическом будущем для юридического аннулирования результатов голосования 18 марта 2018 года можно будет уже не утруждаться подсчетом медийных упоминаний кандидатов для доказывания дисбаланса и пытаться восстановить исходные данные избиркомов - вполне достаточно будет только незаконного недопуска кандидата, причем, констатированного с точки зрения международного права.

И эта ситуация уже никак не рассосется. 

Я не рассматриваю вариант экстренного надзорного обращения Генпрокуратуры в Президиум Верховного суда для пересмотра дублированного приговора по делу «Кировлеса» и приговора по делу «Ив Роше» (заявление Комитета министров Совета Европы о неисполнении решения ЕСПЧ - готовые «вновь открывшиеся обстоятельства»).

Зададимся вопросом, ради чего под последние в президентской карьере Путина выборы закладыватся такая юридическая мина.

Ведь в поединке с Навальным Путин победит и при огромной явке. Дело в том, что Путин может действовать как популист в значительно большем спектре, чем Навальный - он может обещать признать суверенный Донбасс, слетать лично на Марс, объявить, что члены восьмерки каждый раз приветствовали его стоя и что за время его правления жизнь улучшилась в 146 раз. Уже если его министр обороны освободил 98% территории Сирии, взятые в 3D...

Когда 225 лет назад французские законодатели были против распространения избирательного права на бедняков, они аргументировали это тем, что голоса бедняков будут скуплены богачами и это приведет к расцвету политической коррупции. Не знаю, как там бы в Хранции, но 120 лет назад Демпартия САСШ вовсю скупала (косвенно - помощью с микрокредитами и патентами на ремесло и торговлю, общим покровительством) голоса недавно натурализованных иммигрантов. На этом и сложилась первая в Америке политическая мафия Таммани-холла (нью-йоркская штаб-квартира «Ослиной партии»).

Так вот сейчас Путин может почти неограниченно прощать недоимки, обещать помощь дольщикам, выплачивать пособия на первенцов и доплачивать ипотечникам. Для компенсации достаточно будет потом уронить рубль и раскрутить инфляцию. Но потом, во благовремении...

Кроме того, Путин куда больше соответствует советскому представлению о начальнике, чем Навальный. В этом смысле электорат Навального во многом ограничен «веберианским» (либерально-квазипротестантским) социальным слоем. 

Поэтому для яркой и убедительной победы Путину нужно было всего-навсего потерпеть полтора месяцев бесцеремонных наскоков, отражаемых перечнем посаженных проворовавшихся губернаторов, министров и режиссеров. А потом спокойно ждать три с половиной года того, как в яростной битве за 10% либеральных процентов сойдутся Гудков-мл., Шлосберг, Собчак и тот же Навальный и торжественно утопят друг друга в ушате взаимных помоев.

Сейчас же он получил разделение политики, ее радикализацию и принудительное обременение своих рядов «полусистемной оппозицией», беспощадно атакующей Навального и тем самым, как становящихся его тактическими союзниками - со всем их политическим шлейфом.

И дамоклов меч заведомой нелегитимности, его же старательными придворными подвешенный над его переизбранием в День Парижской коммуны.

Приложение.

Главный водораздел - символический

Лозунги «бойкот выборов» и «люстрация» означают приверженность «внутренней революции», т.е. отторжению системы путинизма в принципе, а не стремление стать одной из ее фракций.

Так Лариса Пияшева, Василий Селюнин и другие криптотэтчеристы в 1987 году писали, что экономическая система советского социализма безнадежна и никакие изводы НЭПа или творческие заимствования югославского или венгерского опыта тут не помогут. 
Их критики типа Лациса также это понимали, но старательно разводили турусы на колесах, чтобы не спугнуть ЦК. Их план был приблизить страну к рынку путем серии последовательных итераций.

Но такая стратегия создала шизофрению двухсекторной - социалистической и госкапиталистической экономики и двух систем торговли - кооперативной (т.е. криптобуружазной) и советской (т.е. госмафиозной). 

Далее началось обвальное обналичивание «безналичного рубля» и раскрылись «ножницы цен». Итогом стала гиперинфляция и развал снабжения.

Ровно то, что произошло во Франции за два века до этого, когда взятые в правительство физиократы («природники», «экономические естественники», т.е. рыночники) стали вписывать либерализм в феодализм.

Ценой этого стало обрушение, наступившее всего сразу после того, как почувствовавшая вкус рынка партноменклатура в июле 1990 года не санкционировала создание партийной госмонополистической олигархии.

Те же процессы происходили в области трансформаций идеологии, политической демократизации и отношений центра и республик (протонаций).

Каждое новое изменение статус-кво отменяло (делегитимировало) старое, за которым стояла многолетняя традиция, но одновременно не позволяло выйти на устойчивое состояние.

Отмена «пролетарского интернационализма» - при сохранении имперского централизма обоих уровней - Москва - республики и республики-автономии. 
Отмена сталинско-хрущевской историографии - при сохранении однопартийности.

Но вернемся к выборам. Призывы к участию в выборах - это тайное стремление обеспечить скольжение путинизма к той стадии имитационной (гибридной) демократии, после которой внутренние противоречия системы будут объективированы в виде идеологизированной борьбы придворных партий, создающих альянсы с внешними акторами - политическими и идеологическими движениями.

Путь мудрый и дальновидный, если исходить из возможности четвертьвековой политической эволюции. Именно так получалось у европейских либералов, начиная с середины 19 века и у российских - в его конце, а потом - у социал-демократов Запада и России на рубеже веков.

Точно также, как рыжковская реформа 1985 года могла бы принести успех - хотя бы на уровне упомянутых Венгрий и Югославий, если бы началась году так в 1973 - как развитие реформ Косыгина. Но в 1973 году, удачно притравив арабов на Израиль и многократно увеличив этим цены на советские нефть и газ, предпочли реформам «детант», т.е. прекращение реформ при одновременном приобщении элит и субэлит к возможностям западных стандартов потребления.

Требующие же бойкота и люстрации говорят, что ждать выполнения Горбачевым программы Новодворской несогласны. 

Они как бы повторяют призыв Солженицына 1974 года к интеллигенции: «Отнять свои руки от их Идеологии - чтоб она грохнулась и кончилась. Это тоже будет равносильно изменению государственного строя».

А сегодня это призыв отнять руки от «Их Политики», но внятно предупредить: ответят все... социальная пирамида режима перевернется.