Пронзительное время неожиданной свободы

Художник Владимир Яковлев избегал политизированных посиделок, уходил из выставочных помещений, если там говорили о политике

1988 или 1989 год. Пронзительное время неожиданной свободы и приближения распада империи. Я опять в Москве по своим журнальным делам. Какая-то необходимость привела меня в этот прохладный день в дом к Иосифу Пастернаку, режиссеру документального кино. Иосиф спешит, просит поехать вместе с ним в психиатрический интернат. Он должен отвезти туда какие-то вещи (или продукты) живущему там великому художнику (это слова Пастернака) Владимиру Яковлеву. Я это имя слышу впервые. Долго едем на автобусе, подходим к типичному советскому социальному заведению, с забором, строгим дежурным у ворот. Нас пропускают, Иосиф договорился заранее. В ожидании появления Яковлева Иосиф рассказывает о нем то, что знает. Он – не из близких друзей, какая-то женщина, подруга Яковлева, иногда просит Пастернака подменить ее, привезти необходимое.

С санитаром выходит Яковлев. Чернявый, маленький, с неправильными чертами лица. Я молча присутствую при разговоре, слушаю. Через 20-30 минут (столько длилась встреча) задаю себе и Иосифу вопрос: что в этом заведении делает вполне адекватный человек? Тем более, у него в Москве есть родственники… Иосиф не знает.

Художник Владимир Яковлев давно умер. Кажется, там же, в интернате. Сотни его работ находятся в музеях и частных коллекциях Запада. Иногда появляются воспоминания людей, близко знавших его. Кто-то сохранил и опубликовал интервью с ним. Там такие слова, я выписал их: «Между мыслью и словом должно быть пусть маленькое, но расстояние». Сегодня я знаю: Владимир Яковлев болел шизофренией, поэтому не раз лечился в больницах, жил в интернате. Всегда добровольно. Он не был диссидентом, избегал политизированных посиделок, уходил из выставочных помещений, если там говорили о политике. Боялся, да и неинтересно ему было… Так утверждают знавшие его люди.

Один из его коллег, Л. П., не так давно написал: «У него была вялотекущая шизофрения, и совершенно никаких сомнений на этот счет быть не может». Увы, сомнения должны быть. Хотя бы потому, что диагноза «вялотекущая шизофрения» в международной классификации психических болезней не существует. Понимаю, художник Л. П. такое знать не обязан. Да и ценителям живописи все равно, как назывались психические особенности великого художника Владимира Яковлева. Нам, психиатрам, совсем не все равно. Потому что между мыслью и словом должно быть пусть и маленькое, но расстояние.