Похороны телезрителей

В Липецкой области похоронили 22-летнего мальчика, Диму Королева. Погиб в Донецке. Воевал на стороне сепаратистов. Мама Ольга Королева рассказала, почему ее сын попал в Украину. Как оказалось, он нашел свою смерть в интернете, ругаясь со сторонниками независимости Украины, переписываясь с теми, кто искал добровольцев: «Крым, Юго-Восточная Украина – это все наши, исконно российские земли, – писал им Дима, – которые были «отданы» в свое время Украине, что Украина – это искусственно созданное государство, и что «бандеровцы» должны прекратить гонения на русскоязычное население Юго-восточных регионов Украины, – вспоминает Ольга Алексеевна. – На что те отвечали примерно в таком духе: «Замолчи, москаль, это вы виноваты во всех наших бедах!»

Потом Ольга Королева рассказала корреспонденту «Комсомольской правды», что «Дима не мог оставаться равнодушным к тому, что творилось на Украине. Как только в ноябре прошлого года началась вся эта «заварушка» на Майдане, он старался не пропускать ни одной передачи, в которой освещались события в Киеве и других украинских городах. Он говорил, что если сейчас не остановить этих «бандеровцев», устроивших резню у себя в стране, то они доберутся и до России и будут убивать наших людей».

В начале июня в Липецкой области похоронили четверых, в Чечне троих, четверых в Ингушетии, несколько в Москве и Подмосковье, одного в Иваново. Судя по отрывочным биографическим данным, это были люди разных профессий, с разным опытом, в том числе и военной подготовки. Большинство – гражданские люди без боевого опыта. Некоторые совсем мальчишки, как 22-летний Дима Королев.

Из всех войн с участием России на постсоветском пространстве, война с Украиной – самая «народная». Практически во всех конфликтах, начиная с 1992 года, принимали участие так называемые ополченцы и добровольцы – в Приднестровье, Абхазии, Южной Осетии, Карабахе, Чечне и теперь в Украине. Не всегда конфликты были исключительно армейские, с участием профессиональной армии, но часто вместе с военными принимали участие и наемники. В начале 90-х годов в Абхазию съезжались воевать в основном жители северокавказских республик, некоторые из других российских регионов. На стороне сепаратистов были казаки, кабардинцы и балкарцы, черкесы и карачаевцы, осетины и ингуши. На стороне грузинских подразделений – украинцы. Первые месяцы войны в Карабахе по обе стороны также воевали наемники. С азербайджанского аэродрома прилетал штурмовик с украинским пилотом, в Карабахе самолет сбивало зенитное орудие, управляемое руским военным.

После распада СССР для многих добровольцев была одна мотивация – защитить близкие по духу и происхождению родственные народы. Для адыгов, кабардинцев, черкесов и шапсугов такими являются абхазы. Но в Абхазию поехали и казаки, и чеченцы, и ингуши. Спустя двадцать с лишним лет многие из ветеранов-добровольцев, как Ибрагим Яганов, считают, что романтизм военных лет сменился разочарованием. Абхазии помогали становиться «независимым государством», а она осталась российским протекторатом.

Среди добровольцев в Абхазии были и не романтики, например, чеченцы и ингушы. Первое боевое крещение там получил известный чеченский командир Шамиль Басаев, по некоторым данным прошедший подготовку в ГРУ МО РФ. Идейными наемниками были и казаки, проводники имперской политики, считавшие, что Абхазия должна остаться частью России. С такой же целью наемники направлялись защищать «российскую территорию» в Приднестровье.

Тогда, спустя год после развала СССР, для многих из «серых гусей» участие в сепаратистских конфликтах было «делом чести», они готовы были сражаться и умирать за сохранение советской территории. На мемориальных кладбищах сепаратистских оразований можно встретить могилы добровольцев – их продолжают чтить, им посвящают фильмы и прославляют в телепередачах. Российских наемников за эти 20 лет заносила судьба и приказы в более далекие края, например, в Сербию или Сирию.

Участие российской армии в конфликтах в начале 90-х годов было самое непосредственное. Оружие было только у военных и появлялось оно в отрядах наемников вполне легально. Так же открыто и официально действовали военные советники, помогавшие разрабатывать военные операции. Российское министерство обороны распределяло по бывшим советским республикам арсеналы и технику – кому танки и самолеты, кому – корабли и вертолеты. Вся эта техника, если она оказывалась в «горячей точке», использовалась в сепаратистских войнах.

Поиском, наймом и перевозкой добровольцев занимались разные структуры – от официальных военкоматов до различных организаций, прежде всего, земляческих. Для войны в Карабахе поиск добровольцев во многих странах осуществляла армянская диаспора. Казачьи организации посылали своих добровольцев. УНА-УНСО поставляла своих сторонников на войны в Абхазии и в Чечне. Тогда еще не было интернета и общественным мнением никто не интересовался.

Нынешняя война на Востоке Украины стала примером, когда поиск наемников поставлен на серьезный, более технологичный уровень. Кроме ветеранов различных войн и членов националистических организаций, наемниками в Украину приезжают люди, ранее не помышлявшие убивать и погибать на чужой земле. Романтизм наемников начала 90-х годов, воевавших за сохранение СССР, сменился романтизмом иного толка – защита «русского мира». Идеологический повод для участия в войне мало чем отличается: сейчас люди пытаются отчаянно сохранить остатки «былого величия», без которого, как они считают, у России нет будущего, «Иначе все американцы отберут», – утверждают российское телевидение и патриотические сайты.

Нынешняя война в Украине по большей части телевизионная, пропагандистская. Российское телевидение во всех информационных программах и ток-шоу настойчиво убеждает российское население в том, что России и миру угрожают «украинский фашизм» и «бандеровцы», «убивающие невинных русских». Примерно так же, как шесть лет назад о войне в Грузии. Кроме ненависти, пропаганда достигает желаемого результата – и в путь собираются добровольцы. В Южной Осетии за полтора месяца до войны был создан лагерь сторонников молодежной организации Евразийского движения. В конце июня 2008 года недалеко от села Кроз под Цхинвали Евразийским движением молодежи (ЕСМ) был создан палаточный лагерь, в котором молодые люди тренировались в стрельбе, передвигались на военной технике, предоставленной российскими военными. Важной частью тренингов стало изучение информационных технологий – работа в блогосфере, создание сайтов, ведение информационной войны в социальных сетях. Лидер ЕСМ Павел Зарифуллин рассказывал, что он приступил к формированию отрядов добровольцев для оказания помощи Южной Осетии. Набор ведется в Москве, Ростовской области и Кабардино-Балкарии.

Технология была отработана в Грузии, сейчас задействована в поиске наемников для войны в Украине. Заняты этим не только евразийцы. Чтобы защитить «русский мир», к ним присоединились многочисленные националистические, право- и леворадикальные организации и партии. Информационное обеспечение сепаратистов намного мощнее и технологичнее, чем шесть лет назад. Создано большое количество сайтов, блогов и аккаунтов в социальных сетях.

Стараниями Путина российское телевидение вышло к параметрам советского – на каналах только одно мнение и оно сугубо официальное, ни одного оппозиционного или пацифистского. Главный ньюсмейкер – Путин, чей рейтинг в июне достиг 86 процентов. По данным «Левада-центра», за информацией о событиях в Украине «очень внимательно» следят 20 процентов, «довольно внимательно» – 45 и «без особого внимания» – 29 процентов. «Хорошо» или «довольно хорошо» разбираются в событиях 41 процент опрошенных. Такой же процент считает, что Россия имеет право защищать русскоязычное население за пределами России. 45 процентов опрощенных за «прямую военную помощь» или «военно-техническую поддержку».

В последнем опросе «Левада-центра» есть два любопытных вопроса. Во-первых, как оказалось, информацию о ситуации в Украине 91 (!) процент населения получает из программ телеканалов. Во-вторых, 64 процента оценивают «целиком положительно» или «скорее положительно» участие добровольцев в военных действиях в Украине.

Конечно, не все 64 процента населения России готовы пожертвовать своими жизнями, они, скорее всего, «диванные бойцы», но часть поддается пропаганде, заходит на сепаратистские сайты или сайты националистических организаций. Некоторые собирают вещи и едут, не зная, какими вернутся – живыми, покалеченными или в гробу.

Телевизионная истерия по своей мощи близка к советской преданности «планам партии и правительства». Или к северокорейскому оплакиванию очередного вождя. Поэтому совершенно понятно, какой заряд ненависти получил погибший в Донецке Дима Королев, когда, как свидетельствует его мама, «смотрел все передачи подряд».

Вряд ли кто-то сможет получить статистику количества подобных телевизионных рекрутов. Российская пропаганда не только морально калечит людей. Теперь она и убивает.