Как живет Крым. Реальность в ощущениях

-- Как живет остров Крым

На центральном вокзале Симферополя напрасно заменили украинские вывески российскими. Это место, до недавнего времени считавшееся парадным въездом на полуостров, теперь доступно только обладателям паспортов с тризубом. Поезда с материковой Украины проверяют два наряда пограничников, и если российские готовы пропускать всех, то украинские, согласно закону об оккупированных территориях, пропускают дальше лишь хозяев украинского паспорта. Для всех остальных иностранцев въезд на полуостров возможен только по спецразрешениям, которые до сих пор в Киеве так и не начали выдавать. В итоге поезд Киев – Симферополь звучит фрикативным «г» – россияне в Крым либо летят самолетами, либо коротают время на Керченской паромной переправе.

-- Реальность в ощущениях

Крым теперь напоминает полузакрытый клуб с жестким фейсконтролем на входе. Его прежний статус «гавани для всех» закончился: сюда можно добираться либо дорого (самолеты), либо долго (переправа). Логистика тоже изменилась – теперь уже Керчь, а не Симферополь, стала теми самыми «воротами Крыма», о которых по инерции поется в гимне столицы полуострова. Соответственно, трансформируется и структура турпотоков. Симферополь находится в центре Крыма – отсюда легко можно добраться до большинства курортов. А Керчь – это самая восточная точка, отсюда до столицы двести с лишним километров. Поэтому немалая часть «дикарей», преодолев переправу, оседает на пляжах от Феодосии до Ялты. В проигрыше оказались курорты западного Крыма – Евпатория, Саки и Черноморское.

При этом впервые у Крыма есть шанс назвать по итогу сезона точную цифру курортников. В прошлые годы статистика была в определенной степени условной – подсчитать тех, кто въезжал с материка на своих машинах, было невозможно. Теперь все изменилось: «железнодорожников» подсчитывают пограничники, «переправщиков» – паромный персонал, «авиаторов» – авиакомпании. Если выкинуть из каждого авиарейса 10 процентов «чиновничьих» мест, то на выходе получится вполне конкретная цифра. В начале сезона крымские власти обещали десять миллионов туристов (при пяти с половиной миллионов в прошлом году). Затем снизили аппетиты до восьми. После заговорили о четырех. Последнее время и вовсе отказались от прогнозов.

Впрочем, отношение к новому статус-кво полуострова целиком зависит от рода занятий. Те, кто никак не был связан с курортным сезоном, шутят о том, что это лучший сезон на их памяти: минимум автомобилей, свободные пляжи и отсутствие очередей. Попутно главный вопрос, на который ни у кого пока нет ответа, как изменится структура занятости крымчан: за последние два десятилетия выросла целая прослойка тех, кто привык жить весь год за счет курортного сезона. Теперь все их коллективное ресторанно-жилое изобилие явно превышает спрос.

Однако цены пока падать не спешат – Крым стал регионом олицетворенного ожидания. В том же Севастополе за аренду однокомнатной квартиры просят 500 долларов вместо прежних двухсот пятидесяти. Трешку в хорошем состоянии сдают за 35–40 тысяч рублей. В нефлотском Симферополе цены чуть ниже – 700 долларов за трехкомнатную. Риелторы говорят, что окончательная ясность по рынку недвижимости наступит через полгода, когда станут понятны объемы инвестиционных вложений в полуостров. Пока их нет.

-- Реальность в ожиданиях

Один из главных вопросов, которым задаются все, – это кадровая ротация в верхах. После референдума вся старая чиновничья гвардия сохранила свои посты. При этом даже адепты нового гражданства полуострова ждут новых лиц – прежние чиновники с успехом пережили Кучму, Ющенко и Януковича: их партийная всеядность явно диссонирует с общим запросом на перемены. Как минимум в вопросе люстрации украинские ожидания пересекаются с крымскими: все инфраструктурные проекты пока лишь на бумаге, и крымчане увязывают их заморозку с грядущей после сентябрьских выборов кадровой ротацией. Впрочем, при этом никто не знает наверняка, случится ли она. В ее пользу говорит то, что новые крымские элиты никоим образом не вписаны в российскую властную архитектуру – у Москвы перед ними не должно быть никаких обязательств. С другой стороны, пути Кремля неисповедимы для российского избирателя: оттого вся политология в последнее время скорее напоминает психоанализ.

При этом каждый, кто приезжает в Крым, попадает в одну и ту же ловушку: начинает судить о настроениях по кругу своего общения. А тут нет никаких общих координат. Скажем, бюджетники явно в числе бенефициаров – их зарплаты выросли в 2–3 раза (равно как и пенсии). Те, кто зарабатывал на сезоне, ощутимо потеряли: беженцы из Донбасса (в числе которых довольно обеспеченные люди) и собственно российские туристы не перекрывают прежних показателей. Коммерсанты тоже скорее потеряли, но полуостров все последние двадцать лет был регионом, встроенным в бюджетную вертикаль: оттого те, кто в плюсе, количественно доминируют.

На этом фоне повышение местных цен немного сглаживается. Поначалу местные власти хотели запретить украинский импорт. После того как сравнили прейскуранты, попросили Москву этот запрет отменить. В итоге на полках крымских магазинов украинские ценники уверенно и конкурентоспособно соседствуют с российскими. Впрочем, ценовая политика Москвы ощущается на местном алкоголе: «Массандра» подорожала вдвое, украинские коньяки – в полтора раза. При этом российский алкоголь заходит на рынок с оглядкой – даже с учетом подорожания крымские ценники лояльнее российских.

Триколоров на полуострове ощутимо много – иной раз создается впечатление, что они призваны заполнить дефицит реальной интеграции. В Крым зашли банки из шестой-восьмой сотни рейтинга: их названия ничего не скажут большинству россиян. При этом банкоматы даже стопроцентной «дочки» «Сбербанка» – Российского национального коммерческого банка – удерживают за обналичивание материнской карты десять процентов. Простая проверка счета стоит 30 рублей. Терминалов для оплаты покупок в магазинах нет вовсе. Их вскоре обещают поставить, но обслуживать они будут лишь систему «Про100» – российский аналог Visa и MasterCard. Поэтому туристы везут кэш.

Похожая история и с мобильной связью: местные власти отрубили на несколько дней украинских операторов, и взволновавшийся народ ринулся скупать стартовые пакеты МТС-Краснодар. При этом никаких официальных офисов нет – сим-картами из-под полы торгуют в магазинах по продаже телефонов. В попытке избежать санкций конкуренты МТС по «большой тройке» и вовсе решили отказаться от крымского рынка, и традиционная российская олигополия в Крыму сменяется «монояйцевой» монополией. По краснодарским тарифам.

-- Назад в прошлое

Впрочем, главное крымское самоощущение все равно не укладывается в математику. В Севастополе местная ячейка «Единой России» поначалу развесила по городу билборды с вопросом «Крымская весна. Что дальше?». Местные жители восприняли это чуть ли не как диверсию «#правогосектора», и в один из дней флотский город проснулся с контрбилбордами «Да хоть камни с неба. Главное, что мы на родине».

В Крыму любят говорить о том, что смена гражданства спасла полуостров от участи Донбасса. Любые аргументы о том, что без «крымской весны» не было бы и ДНР с ЛНР, отметаются с ходу. Двадцать лет Крым жил с оборонным сознанием, и случившаяся изоляция органично легла на это коллективное самоощущение. Последние двадцать лет полуостров упорно не желал переходить из двадцатого века в двадцать первый. И теперь он живет в надежде, что этого делать ему уже не придется.