Громадянська війна в Росії триває

Мовою оригіналу

Бесконечно давно – в середине 90-х – в Крыму любили пугать чеченской войной. Происходило это обычно перед выборами, когда старшее поколение готовилось стройными рядами идти голосовать за каких-нибудь коммунистов. Подъезды домов тогда походили на слоеный пирог. Сперва появлялись плакаты, уверяющие, что «Грач – птица российская», а сверху их заклеивали агитками, убеждавшими, что победа пророссийских партий чревата командировками на Северный Кавказ для крымских призывников.

Впрочем, главе крымских коммунистов Леониду Грачу – тому самому, который «птица российская», – все эти страшилки не мешали все девяностые оставаться популярным региональным политиком. Он будет сдавать позиции уже в «нулевые», когда его лозунги наскучат, электорат состарится, а роль главной пророссийской силы перекочует к Партии регионов. Но в «девяностые» он обладал монополией на обещания, одним из которых, кстати, был мост через Керченский пролив.

Злая ирония в том, что обещания и Грача, и его оппонентов сбылись. Мост строится, крымчан отправляют служить, в том числе, на Северный Кавказ, а триколоры висят над полуостровом. Правда политик Леонид Грач до этого не дожил – дожил лишь пенсионер Леонид Грач, который оказался не нужен той самой России, которую он призывал любить все свое триумфальное крымское десятилетие. Но при этом в жизнь крымчан теперь оказалась вплетена и та грань реальности, которая перманентно существовала в постсоветской России и до недавнего времени отсутствовала в постсоветской Украине. Теракты.

Российского обывателя так интенсивно приучали считать украинцев главными врагами, что даже теперь в соцсетях проскальзывают призывы найти во взрывах в питерском метро «киевский след». Такая себе история про замещение – главным ньюсмейкером Кавказа давно стал Кадыров, хотя еще десятилетие тому назад применительно к Чечне звучали совсем другие фамилии. Но тогда и террористы и теракты были с именами – а теперь Санкт-Петербург доказывает, что и то и другое может быть анонимным. За которым стоит нечто аморфное, неконкретное и оттого – непредсказуемое.

Безопасность и достаток – вот две составляющие социального контракта Кремля с населением страны. В обмен на которые уставшие от бедных и опасных «девяностых» граждане согласились поступиться политическими свободами. Вторую чеченскую выиграли, дешевые кредиты обеспечили, поездки за границу вошли в привычку. Правда, потом Москва переписала контракт, убрав оттуда пункт про благосостояние – его место после аннексии Крыма заняли рассказы про государственное величие. Но пункт про безопасность до недавнего времени оставался неприкосновенным.

Стабильность оставалась главной гирей, которую клали на чашу весов. На второй чаше лежали политический застой и коррупция, цензура и пропаганда, военные авантюры и закручивание гаек. На долю этой самой «предсказуемости» выпало перевешивать все остальные издержки и служить их – издержек – оправданием. И тех же крымчан убеждали в том, что смена флагов для них означает переход от украинской подвижности в российскую монументальность.

Взрывы в питерском метро унесли не только жизни и здоровье людей. Они подрывают и те остатки социального договора, который был сверстан при раннем Владимире Путине. Они вновь поднимают на поверхность все те вопросы, которые казались закрытыми после воцарения в Грозном клана Кадыровых.

Правда ли Россия договорилась о самой себе? Одинаково ли страна видит свое будущее? Может ли она жить под одной государственной крышей? Как далеко готовы пойти те люди, которые не согласны с нынешним статус-кво?

Москва так долго рассказывала самой себе про гражданскую войну в Украине, что забыла про ту гражданскую войну, которую перманентно ведет на своей же территории. Ту самую, которую, как ей казалось, она выиграла. Ту самую, которая продолжает уносить жизни российских граждан.