За высоким забором

«Высокие Договаривающиеся Стороны гарантируют своим гражданам независимо от их национальности или иных различий равные права и свободы». Это из забытого и несбывшегося. Из Соглашения о создании Содружества независимых государств, более известного как Беловежское соглашение. Вскоре исполнится двадцать лет со дня его подписания. Годовщина как-никак. Стоит ли отмечать? Лучше не надо. Слишком карикатурно будет выглядеть действо. Тем более что на просторах России, Беларуси и Казахстана рождается новое постсоветское детище – Евразийский союз. К счастью, пока без Украины. Но это пока.

Беловежское соглашение – это символ. Символ, с которым связывали огромнейшие надежды. Как среди стран-подписантов, так, наверное, и во всем мире, преждевременно уверовавшем в безвозвратную победу свободы. Три страны, которые на двадцать лет отдалились от Советского Союза, на самом деле, как никогда близки к нему.

За Беларусью давно закрепился стойкий образ последнего оплота СССР. То же преследование инакомыслия; полная узурпация власти даже не партией, а одним человеком; тотальная изоляция от западного мира.Украину все чаще сравнивают с Беларусью. Говорить здесь еще позволено, но не всем. Особо разговорчивые – за решеткой. Недалека Украина и от изоляции. Какой смысл в том, что Виктор Янукович клянется в приверженности европейской интеграции и демократии? Становится ли Украина от этого ближе к Европейскому Союзу? Наоборот.

Далеко ли Россия убежала от своего советского прошлого? Не так давно просматривал архивные статьи о Советском Союзе в иностранной прессе. Автор одной из них – Александр Солженицын. В 1980 году писатель разместил в журнале Foreign Affairs статью-призыв «Неправильное понимание России – угроза для Америки». Ключевая цитата: «Широко применяется безответственное и некорректное употребление слов «Россия» и «российский» вместо «СССР» и «Советский». Какое-то устойчивое предвзятое отношение к России: «Российские танки вошли в Прагу», «российский империализм», «Никогда не верьте русским», и для сравнения «советские достижения в космосе» и «триумф советского балета». Хотя должно быть очевидным, что эти концепции не просто противоположны, но и враждебны. «Россия» соотносится с «Советским Союзом» так же, как человек с болезнью, поразившей его. Но мы ведь не смешиваем человека с его болезнью; мы не обращаемся к нему, употребляя название болезни, и не ругаем его за эту болезнь. После 1917 это государство больше нельзя называть Россией».

«Мы пережили, по сути, развал государства: Советский Союз распался. А что такое Советский Союз? Это Россия и есть, только называлась по-другому». А это слова Владимира Путина, политика, который, по сути, должен гордиться, что Россию, наконец, не будут смешивать с кровавым экспериментом, длившимся 70 лет. В последнее время российский лидер все чаще сокрушается по поводу развала «великой страны»: «Стыдоба какая-то. Гордости не хватило, чтобы сохранить единую страну». Вот и вся демократия. Двадцатилетний итог Беловежского соглашения. И боюсь, что в этот раз речь не идет о простом заигрывании с избирателем.

Железный занавес исчез? Нет, он снова опускается. И не только в переносном смысле. Уже которую неделю в Украине продолжается возня возле украинского парламента. Митингующие рушат железную ограду вокруг Верховной Рады. К утру железный забор восстанавливают, даже бетоном укрепили. Вокруг президентской резиденции – тоже забор, выше шести метров.

Власть защищается. Наверное, не от того, что чувствует себя сильной. Сильной власти ни к чему подтверждать свою прочность политическим давлением на конкурентов или металлическими конструкциями против избирателей. Это удел тех, кто теряет контроль над ситуацией, кто цепляется за любую возможность продлить свое существование.

Опубликовано 18.11.2011 23:18