Что в Украине повергает в печаль русскую душу
Русские верят Путину, что над Украиной издеваются бандеровцы, фашисты и как там еще называют оголтелых украинских националистов. Таковые на Украине есть, но их мало, их меньше, чем в России – оголтелых русских националистов.
Оголтелый украинский национализм – зло не выдуманное, но вот вопрос: почему русские его так преувеличивают? У страха глаза велики? Но чего боятся? Спросим точнее: чего не хотят, и не хотят мучительно?
Не хотят оживающего украинства. Так не хотят, что если бы совсем не было оголтелых, их бы выдумали. Если бы почин демократизации Украины исходил от ее русифицированного юго-востока, к этому даже Путин отнесся бы спокойнее. Морщились бы, поеживались бы, но в бешенство не впали бы. Майдан восходит к украинству – вот что невыносимо. Восходит к украинству и предполагает развитие украинства – вот что повергает в печаль русскую душу, а ее потемки – в ярость.
Майдан восходит к украинству – вот что для русской души невыносимо
Уход Украины из России обозначился не на бумаге, как в 1991-м, а на деле. Россия, похоже, почувствовала, что полной ирландизации Украины не будет, что этот процесс пойдет, ускоряясь, вспять. Русские решили, что у Украины хватит заряда изжить креольство. В этом тяжко сомневается само украинство, а Россия, выходит, – нет, и от этого пускается во все тяжкие, оказалась готовой поставить крест на своих европейских устремлениях. Человек, который сочувствует украинскому делу, это все произносит без душевных осложнений.
Труднее говорить вслух о другом: как распоясались бы украинские оголтелые, если бы не вмешалась Россия. Они бы попытались устроить такую украинизацию, которую иначе как хамской нельзя было бы назвать. У них ничего не вышло бы, но попытка была бы гадкой. Русский всполох ни в коей мере не отвечает возможностям этой горстки, но в полной мере отвечает ее мечте. Из-за визга одной украинской кликуши встрепенулись так, словно услышали рев племени. Или этот визг послужил просто поводом? Для Кремля – да, но для русского большинства – нет.
Кремль только корчит из себя помешанного, а народное сознание – нет, оно хворает всерьез. И – не совсем праздно. Дело в том, что при условии освобождения Украины от бандитской власти, ее русскоязычные жители легко, почти незаметно для самих себя, согласились бы на демократическую (не хамскую!) украинизацию. Не в порядке платы за освобождение от бандитов, а – при условии. Ведь для очень многих из них это означало бы просто вернуться в украинство – в детях, внуках – к корням, на языковую историческую родину, так сказать.
Угрозы русским как физическим лицам, как части населения Украины не было, нет и
Украинская Украина, пусть в ней будет ноль демократии и под завязку любви к России, Москве не нужна
никогда не будет ни малейшей, но подарком русскости «февральская революция», конечно, стать не могла. Речь, короче, о пространстве русского языка. После распада СССР оно стало сужаться, даже чуть-чуть – в Белоруссии. В Украине же это дело теперь пойдет быстрее, и самым естественным образом. Вот для того, чтобы это предотвратить, Россия и напала на Украину. Именно сие глубинное побуждение следует добавить к остальным, более очевидным. Украинская Украина, пусть в ней будет ноль демократии и под завязку любви к России, Москве не нужна. Да, Кремль не хочет, чтобы Украина ушла на Запад, Да, Кремль не хочет, чтобы она подавала демократический пример. Но, может быть, еще больше он не хочет, чтобы на Украине до своего природного удельного веса восстановилось украинство.
Русификация Украины – самая крупная, долгоиграющая и успешная спецоперация Москвы, начатая триста пятьдесят лет назад. Эта операция продолжалась и после распада СССР, и не нам ее прекращать, говорят в царских предбанниках Москвы: русская история, мол, нам этого не простила бы. Кто видел того же министра Лаврова вживе и в разной обстановке, знает, что это русский националист Божьей милостью: плохонькое, но неподдельное сочетание выспренности, угрюмой заносчивости и державного цинизма, столь знакомое нам по его славным, но незадачливым наставникам из ХIХ века. Для нас слова «Русский мир» – пропагандистская пустышка, но он в эту пустышку вкладывает душу, думая, что тем самым ее, свою душу, спасает. Такими были советники Брежнева из наиболее образованных и способных. Из таких состоял цвет Международного отдела ЦК и МИДа.
Таков и Путин. Выпускник позднесоветского университета, ставший гэбэшником по велению сердца, не может быть иным. Он шел служить не коммунизму, а России. Разделяя известное кредо, что лучше быть подлецом, чем нищим, он делал для себя добавку: но подлецом, любящим Россию и все русское. Это все значит, что украинская авантюра путинизма действительно иррациональна, Меркель права. Преобладает не разум, а чувство, назовем его этнолингвистическим. «А что до слезы из глаза – нет на нее указа». Кремль если и корчит из себя воплощение Национального кода, то это маска, которую уже не оторвать. Потребность что-то из себя изображать стала политикой. Пошехонский декаданс с ядерной головкой.