Фриковая революция, или Так в России с Петра

Несли миру свет коммунизма, теперь решено нести "консервативную революцию". Положив себе оздоровить мир, Россия торжественно идет на разрыв с "нормативной политической системой". То есть долой парламентаризм и все, что с ним связано. Иначе не предотвратить окончательное стирание граней "не только между мужчиной и женщиной, но между культурой и дикостью, искусством и безобразием, в конечном счете между Добром и Злом". "Мы должны раз и навсегда вырвать, как гнилой зуб, из нашего государственного организма этих растленных марионеток, по-обезьяньи перенимающих речь и повадки белых. Мы гордимся тем, что мы африканцы. Наши истинные вожди – те, кто говорит языком народа, а не упивается учеными степенями, полученными в кембриджах, оксфордах и гарвардах. Хватит выбрасывать деньги на университетское образование, которое только отчуждает африканца от его богатой древней культуры и ставит его над народом", – вещает официоз некоей африканской страны под диктовку премьера-бандита, героя романа Чинуа Ачебе, букеровского лауреата, который в конце концов сам заговорил похожим языком, не покинув, впрочем, США, где преподавал.

Читали мы его роман на русском языке в 1979 году. Господи, чего мы тогда только не читали! "Консервативная революция", которую призывал нигерийский Солженицын и объявил Путин, не располагает ни одним словом, ни одним понятием, ни одной идейкой, которые возникли бы в первом случае – в Нигерии, во втором – в России. Начиная с главного их слова: консерватизм… Все позаимствовано у Запада. Все, что пишется Путину для оглашения стране и миру, на тысячи ладов звучало и почти уже отзвучало там. Это все речи западных носителей "неврастенического протеста против жизни" (Мизес).

Так в России с Петра. Говорят по писаному за бугром, будь то за или против оного. Путинские консерваторы, они даже не сочинители, а чиновники-пропагандисты. Велено было как-то обосновать отказ от демократизации, вот и вспомнили, что у проклятого Запада можно позаимствовать не только либерально-демократические ценности – они нам не нужны, ибо не по Сеньке шапка, но и отрицание этих ценностей с позиций патриархальной романтики.

С кем есть смысл говорить по этому поводу? Прежде всего, с образованной молодежью, которой стыдно из-за такого понижения умственной атмосферы в стране: "Неужели мы до такой степени Руритания?" Может быть, в утешение себе племя молодое отметит, что мракобесов все-таки держат на довольно коротком поводке. Да и сами они пацаны хоть и безбашенные, но ушлые. С чего не надо начинать и где остановиться – это уже знают. Позади ведь конфузы и славянофилов, и "друзей народа", воевавших против социал-демократов за некапиталистический путь России, и большевиков, и горбачевских перестройщиков плохого социализма в хороший. Из-за наличия такого задника не решаются гнобить здравый смысл по беспределу.

Нет, говорят, мы не против рынка, частной собственности, конкуренции, мы просто против того, чтобы к этому сводился смысл жизни русского человека, он не какая-то немчура. Вот и выдают перлы вроде того, что "социально и политически мы обречены на прогресс, но это совершенно не означает идею поклонения прогрессу".

"Очаровательные фрики! – отсмеявшись, говорит аспирантка Маша из Страсбурга. – Ленин всех их посадил бы на философский пароход". И действительно: ни малейшего покушения на буржуазные основы, только надстроечное бла-бла про духовные скрепы. "Обман тр-р-удового нар-р-рода, чистейший, наглый!" – сказал бы Ильич, утверждая список.

Не совсем праздным может быть разговор и с бескорыстными "неоконсами", знаем ведь и таких. Признайтесь, друзья, ваше увлечение смахивает на пораженчество. Вас обескуражил провал демократизации, и вы подумали: не хватит ли рыпаться, рожденный ползать летать не может, засядем в своем болоте – может быть, что-нибудь высидим. Ничего путного не высидите! Ваши вероучители прямо говорят, что в науке, технике, производстве Россия никогда не сможет тягаться с Западом – только по части духовности.

Время идет, а они все призывают друг друга от набросков перейти к лепке – изготовить, наконец, "развернутую операбельную консервативную идеологию". Цель у них пока – ничто, движение – все, и от этого самим неловко. Тем более что искомая операбельность нужна им для дела поистине великого. Говорят без обиняков: не допустить революции ни снизу, ни сбоку. Такая прямота бывает от сознания неизбежности. После революции, которая придет, конечно же, снизу, а не сбоку, кто-нибудь из них скажет, что, калякая речи вождю "консервативной революции", они просто издевались над подполковником, готовым оглашать любую дичь. Все, конечно, будут понимать, что на самом деле они хотели не подставить его, а подставиться под него. А кто-то и вздохнет: эх, если бы ту фриковую "консервативную революцию" Кремль дополнил крепкой клеткой для своих жуликов и воров и не полез в Украину, это могло бы сойти за сингапуризацию России! Мечты, мечты…