Собиратели сметаны

России, говорят, крайне необходима крупная левая политическая сила – партия для народа, а лучше – самого народа, обираемого, притесняемого и потому жаждущего справедливости, а если эту жажду оставлять без удовлетворения, то не миновать взрыва, от которого больше всех пострадают сами хищники. Занятно, когда человек добавляет, что он вообще-то далеко не левый, но раз, мол, это нужно для общественного блага-равновесия... Это примерно то же, что: "Я вообще-то не верю ни в Бога, ни в черта, но вы, дурачье, верьте – вам легче будет".

Дурачье-то дурачье, кто бы спорил, только левизна в свободном мире идет на убыль, вот и Россия туда же, хотя от свободы она сегодня дальше, чем вчера. Может, слушайте, стоит перестать ходить вокруг да около, а сесть и крепко задуматься? Если мы, лучшие друзья народа, двадцать лет призываем левизну на родные просторы, а ее как не было, так и нет, то что это может значить, если посмотреть на дело не через призму наших чувств и желаний, а поверх?

Что, если не ограничиться теми причинами, которые неизменно называются: 1) нехорошие люди во власти, 2) незрелость общества, 3) всенародное разочарование во всем политическом? Это все так, ну а вдруг эта сила не так уж крайне необходима, раз она никак не вылупится?! Допустим такое хотя бы на пять минут! И тогда разве не интересно будет внимательнее, чем до сих пор, покопаться в окружающей действительности? Народ обирают и обижают, ему это не нравится, а создавать партию для избавления от притеснений и обид он не спешит. Не значит ли это, что его не так уж приперло? Другими словами – не боись выговорить их! – не так уж его обирают и обижают, а? У него – скажем то же самое, но по-другому – такая толстая кожа. Разве это не уважительная причина?

Давно стало общим местом, что левизна свое дело сделала. Она, мол, вынудила сильных мира сего орудовать тово, потише, делиться. Но так ли это? Ну-ка, смелый человек, обратись, в порядке исключения, к логике и опыту, а не к левым, разумеется, сплошь светлым, умам. Что главное в левизне? Отнять и поделить – грубо или мягко, но по сути так. Управление отношениями, которыми успешно управлять невозможно, только замедляет развитие. Польза иллюзорна, чревата мстительным последействием. Положение наемного труда на Западе разительно улучшили не герои во главе когорт пролетариата, а неуемные накопители капитала с наукой и техникой наперевес.

Ни одно из левых требований не прижилось, пока не появились прочные материальные условия для них. Ни один левый каприз, ни одна левая придумка, разве что в уродливом виде, как все в том же СССР. И как же можно такую вещь считать необходимой и спасительной? Неизбежным спутником прогресса – да, у него много вредных спутников, как слепней над караваном. Но не считать же их на этом основании необходимыми? Это была бы уж слишком глубокая философия.

Россия, похоже, так и полагает, иначе у нее уже были бы и мощные профсоюзы, и сильные левые партии. Мы точно знаем, а население, видимо, догадывается, что настоящие профсоюзы только увеличили бы безработицу. Мы знаем, что законы для предпринимателей, принятые под нажимом хорошо организованных левых, только затруднили бы ход капитализма. Впрочем, что ломиться в открытые ворота? Темпы роста зарплат в несколько раз опережают темпы роста производительности труда. То есть правительство само делает то, что вынуждено было бы делать под давлением левых. Оно безбожно ворует и другим позволяет, но при этом собирает с воров дань в пользу трудящихся, большинство из которых называть этим словом не совсем уместно.

Говорить о банкротстве левизны во всемирном масштабе, наверное, не совсем правильно. Банкротство означает, что позади осталось время, когда лавка давала какую-то прибыль. В данном случае такого не было. Лавка изначально торговала воздухом. Левую идею выдумали живые люди – и вот другие живые люди теряют к ней интерес. Прошла любовь, завяли помидоры. Такие речи у некоторых добряков вызывают ярость. Тихие, они срываются на крик о неистребимости идей, и в первую очередь – идеи справедливости и равенства. Эти люди не в силах расстаться с мечтой о прекрасном будущем, о торжестве правды на земле – такой правды, какая видится, естественно, им, а не их подопечным недругам.

Проза жизни бывает нестерпима. Трудно смириться, что с левой идеей, как и с другими, дело обстоит просто: коль однажды родилась, то однажды и упокоится. В пору расцвета левизны невозможно было услышать: "Я вообще-то не левый, но…" Это собирание сметаны сами знаете на чем. И хотя бы один такой "вообще-то не левый" объяснился для начала с самим собой. Она тебе что, несимпатична, левизна, или не находишь в ней достаточно сермяги? Или то и другое? Так какого же рожна морочишь людям головы?