Артемій Троїцький: Йосип і його братки (особисте про Кобзона)

Для нас, непростых советских хиппи 70-х, имя Иосиф Кобзон ничего не значило. Телевизор мы не смотрели, а комсомольские песни не стали бы слушать и под пыткой. Даже сейчас содрогаюсь. Тем не менее, главный (был еще «Хор мальчиков и Бунчиков») исполнитель этого репертуара как-то вкрался, сука, в мою жизнь. В первый и последний раз — клянусь! — в своей биографии я увидел живьем и в 3D Иосифа К. (Кафку никому не напоминает?) при следующих обстоятельствах: одна льнувшая ко мне девушка нерусских и даже нееврейских кровей (Кафказ, типа) затащила меня поздним вечером на малину на улице Горького. Там, в темноте, свете проектора и тяжелых клубах табачного (Мальборо!) дыма показывали на допотопном отечественном агрегате («Красногорск», что ли?) порнографический фильм зарубежного производства. Сиськи, е*ля, все дела. Звук был очень плохой, и тогда кто-то умный из присутствующих его вообще вырубил и поставил вместо него пластиночку с песнями из советских детских мультфильмов — что очень разрядило потную зажатую обстановочку. Когда все кончили и всё кончилось, зажегся свет, и люди — цеховики, судя по лицам и тому, что на них было надето, — стали весело общаться. Вот тогда-то моя подруга и указала пальцем на некрупного, скучно одетого хмыря и прошептала: «Это Иосиф Кобзон». Ага. Как-то отложилось.

Потом у меня была неземной красоты возлюбленная, Наташа Н. (Она, к сожалению, прожила совсем недолго). Ее папа, обаятельный мэн, был профессиональным каталой. Вообще должен сказать, что, вопреки полной херне, изложенной в фильме «Асса», между советским underground («подпольной богемой») и советским underworld («преступным миром») существовали теплые дружеские отношения — мы все люто презирали совок, уважали совсем иные ценности и друг друга не трогали. Короче, Наташин папа стал вторым человеком, от которого я услышал имя «Иосиф Кобзон» — оказывается, они вместе играли в подпольных притонах и выигрывали/проигрывали какие-то космические, по моим понятиям, суммы. Поэтому когда я услышал это имя в третий раз, я совсем не удивился. А связано это было с очень знаменитым (в узких кругах) скандалом, когда означенный Кобзон, бодро повыступав с патриотическими песенками перед ограниченным контингентом советских войск в Афганистане, привез оттуда вагон (а то и больше) местных дубленок для продажи на черном рынке. Расшитые дубленки мы любили, и вся история мне понравилась — любить Родину надо с наваром! И еще я тогда подумал, что это прикольно и даже почетно: днем торговать дефицитом, вечером петь во Дворце, б*ядь, Съездов про Ленина и Партию, а ночью просиживать с ворами по катранам. Круто. С этой мыслью я распрощался с Иосифом Кобзоном на десять лет. Ни слуху, ни духу. Петь про Ильичей стало катастрофически неактуально; наверное, он заделался кооператором.

Иосиф Кобзон и Сергей Михайлов (Михась)

Следующий и, к счастью, последний виток моих с Иосифом (можно я вас так назову?) виртуальных отношений едва не кончился полной моей погибелью. Это интересно! Леня Парфенов в начале 90-х годов снимал цикл передач «Портрет на фоне», и я ему иногда помогал. Один из «Портретов» был посвящен Людмиле Зыкиной, и я там, ничтоже сумняшеся, сказал на камеру примерно следующее: «В советской эстрадной элите существовало забавное разделение труда: Зыкина, как женщина сугубо русская, пела песни о родной земле, о России, о Волге и березках — в то время как Кобзон, будучи евреем, специализировался на сочинениях „наднационального“ характера — о Ленине, Партии, коммунизме...» Спокойно, объективно — не правда ли? А вот певца-интернационалиста это настолько обидело, что он... «Что» за процесс запустил Иосиф К., я узнал через пару-тройку лет, будучи главредом издания Playboy. Одну из своих вечеринок с зайчишками мы проводили в ресторане «Пекин», где я познакомился с директором — огромным мужчиной южной наружности...

Опуская трогательные подробности общения, коротко подведу итог: этот милый человек в составе бригады киллеров трое суток поджидал меня у подъезда моего дома в Зюзино, пока его не перекинули на более важное дело. А я, почти труп, все это время беспечно шалил где-то на стороне... Фортуна улыбнулась и подмигнула. «Я очень рад, что мы с вами тогда не встретились», — искренне сказал он мне на прощанье, крепко пожав руку. Через несколько лет его самого застрелили. Да, главное: Артур (назову его так) рассказал мне, что заказ на мое убийство он получил непосредственно от начальника московской мафии Отари Квантришвили, а к тому он поступил от — сюрприз-сюрприз — Иосифа Кобзона. С пояснением — «за фильм про Зыкину». (Надо сказать, что Кобзона я после этой истории не убоялся и много раз ее рассказывал — в том числе по телеку. Интересно, что никого в так называемых правоохранительных органах она не заинтересовала. Неужели не поверили?!).

Справа от Кобзона - Отари Квантришвили

После откровений душевного человека с драматичным прошлым симпатия моя к Иосифу Кобзону как-то выветрилась. Не знаю уж, почему. Поэтому когда я услышал это имя в очередной раз — в связи с поступлением избранника тувинского (кажется) народа на опасную и трудную службу в Государственной думе РФ, я воспринял это как должное. Подумал: там ему и место. Иммунитет, к тому же... Ну вот, а что касается репертуара, голоса и сценической манеры — не знаю, не вслушивался. Думаю, лучше бы он порно озвучивал. Или мультфильмы. Для рабов Верховного Ящика Иосиф Кобзон олицетворял, или там символизировал, «целую эпоху». По мне, так эту эпоху символизировали совсем другие люди. И, как пел один из них, «... и поскольку молчание — золото, то и мы, несомненно, старатели.» *

Иосиф Кобзон очень старался, хотя и громко пел.

* Александр Галич, «Старательский вальсок».