Николай Сунгуровский: Многотысячные учения агрессора на границе с Украиной были блефом

Чтобы остановить агрессию России, Украине недостаточно наспех созванной армии и помощи тысяч волонтеров. Системные изменения нужны и в Минобороны, и в МВД. Вместе с тем, эксперты уверены, что вместо реформирования создается лишь ее видимость. О том, отвечает ли украинская армия стандартам НАТО, почему создание министерства информполитики является «дурью несусветной» для национальной безопасности, на каких направлениях и когда стоит ожидать наступления из России, и почему многотысячные учения агрессора на границе с Украиной были блефом, в пресс-центре «Главкома» рассказал директор военных программ Центра Разумкова Николай Сунгуровский.

Смогут ли наши оборонные ресурсы остановить Россию в случае полномасштабного вторжения?

Проблема оборонных ресурсов, в том числе в смысле резервов армии - не нова для Украины. Еще в 2004 году, когда формировалась первая стратегическая концепция развития Вооруженных сил, мы (экспертная среда) задавались вопросом, какой будет армия, и какое место в ней будут занимать резервы. Тогда было решено перейти на резерв по контрактному принципу формирования. Было предложено иметь резерв около 70 тыс. человек, из которых по состоянию на 2009 год сформировалось только 1200 человек. Этот резерв планировалось использовать для доукомплектования тех частей и подразделений, которые в мирное время содержались в сокращенном виде. Грубо говоря, это части, предназначение которых - территориальная оборона. Начиная с 2010 года, «благодаря» политике Януковича армия стала не источником обороноспособности государства, а источником обогащения определенных финансово-экономических групп. Именно те части территориальной обороны, о которых я говорю, пошли «под нож» в первую очередь…

С начала агрессии вопрос о резерве стал главным. Просто потому, что Вооруженные силы были практически уничтожены. Тенюх (экс-министр обороны), когда говорил об около 6 тыс. человек, способных по первому сигналу встать и начать выполнять задачи, был не далек от истины. Это высокомобильные войска, которые содержались по полному штату, были укомплектованы личным составом и военной техникой, время приведения которых в боевую готовность составляет одни или несколько суток. Естественно, их явно не хватило, чтобы организовать достойный отпор агрессору. Поэтому все свалилось на добровольцев не с помощью, а вопреки действиям государства.

Есть мнение, что нужна полная мобилизация, которая позволит обучить резерв, некоторые специалисты выступают за частичную мобилизацию отдельных специалистов, необходимых в конкретный момент. Каким должен быть резерв, и достаточна ли его численность в 70 тыс. человек, о которой шла речь выше?

Есть много альтернативных инициатив, но никто не может сказать о том, какая лучше. В лучшем случае, ориентируемся на модели секторов безопасности, применяемых в других странах.

К примеру, министру обороны понравилась швейцарская модель, командующему Национальной гвардией израильская модель, а, к примеру, Авакову (глава МВД), французская модель построения. Вы можете представить, чтобы в стране отдельные компоненты сектора безопасности строились по разным моделям? Причем сами израильтяне или швейцарцы говорят, что наша модель вам не подойдет, поскольку она должна быть адаптирована под ваши условия. Мы обречены на то, чтобы построить украинскую модель.

Для того, чтобы сейчас совершить шаги по поиску какой-то рациональной системы оборонных резервов, моделей вооруженных сил, Национальной гвардии, МВД, МЧС, необходимо придумать, или утвердить какую-то общую модель сектора безопасности.

Вот сейчас якобы принята концепция развития МВД. Причем, эта концепция охватывает и Национальную гвардию. В то же время, если вы внимательно читали Коалиционное соглашение, то там Национальная гвардия рассматривается как отдельный орган, то есть военизированный орган с правоохранительными функциями. Причем на ранних этапах разработки такой концепции Национальную гвардию вообще предлагалось исключить из МВД и передать министерству обороны. Минобороны ничего об этом не знало, я вас в этом уверяю. Может ли такая модель функционировать? Конечно, нет.

Я поддерживаю полностью теорию малых шагов, теорию кризисного менеджмента. Но все эти теории работают только тогда, когда определена основная цель…

Что касается оборонных резервов, то есть несколько концепций. «Народный фронт» как-то предлагал создать Вооруженные силы численностью около 150 тыс. человек, при резерве около 500 тыс. человек. В то же время представители Общества содействия обороне Украины еще на ранних этапах предлагали создавать резерв по принципу народного ополчения: грубо говоря, формировать резерв по территориальному принципу. Ответственность за это должны будут нести местные органы самоуправления. В регионах будут созданы штабы, которые будут отвечать за территориальную оборону.

Но какая интересная ситуация возникает в этом случае. Допустим, на уровне местных общин мы создаем какие-то полувоенные военизированные формирования территориальной обороны. В концепции развития Министерства внутренних дел сказано о создании муниципальной милиции. А теперь читаем концепцию защиты стратегической инфраструктуры. В ней говорится о создании местных отрядов по ликвидации последствий природных или техногенных катастроф. Другими словами, только представьте, как на территориальные громады свалятся эти три формирования? Их ведь необходимо содержать, обучать, тренировать. Достаточно ли будет местных бюджетов для того, чтобы все это делать? Или нужно создать одно формирование, в функции которого будут входить и одно, и второе и третье. Если так, то для этого нужно согласие ведомств, которые будут формировать свои концепции, иначе мы останемся без штанов.

Так или иначе, никто сейчас не скажет, насколько надежна каждая из многочисленных инициатив, от какого спектра угроз она в итоге защищает

Как осуществлять реформирование, если в силовых ведомствах остались те же руководители?

Надежда всегда умирает последней, но как-то незаметно она испаряется. Один простой пример. Я говорил об общей модели сектора безопасности. Она должна была родиться в результате проведения комплексного обзора сектора безопасности. Если вы помните, в мае был указ президента Порошенко, в котором была поставлена задача аппарату СНБО организовать в 4-месячный срок проведение такого обзора. Так вот, до сих пор ничего не сделано. Только 19 ноября появилось постановление Кабмина о создании межведомственной комиссии по проведению такого комплексного изучения. Членами этой комиссии в основном являются первые замы глав силовых структур. То есть очередной раз мы пытаемся реформировать систему изнутри. Что это будет за модель, я не могу себе представить. Хотя еще в июне с нашей стороны (со стороны экспертов) было предложение, чтобы в совете реформ (Национальный совет реформ), созданном в аппарате президента, который возглавляет господин Дмитрий Шимкив, создать комитет по реформированию сектора безопасности, который бы возглавляли не государственные служащие, а видные политические деятели, авторитетные деятели в этой сфере. И дать ему самые большие полномочия, вплоть до заслушивания руководителей силовых ведомств.

Но этого всего не сделано, никто и не собирается делать. Все сведется, скорее всего, к тому, что попытаются каким-то образом совместить те концепции, которые сейчас рождаются «с колес» и в каждом ведомстве отдельно. Как их можно совместить, я слабо себе представляю. Новый этап развития оборонного сектора содержит такую составляющую, как негосударственный сектор, которого не было вообще ранее. Никто не понимает, как он впишется в новую систему, которая только строится.

Назначение министра информполитики увеличит безопасность Украины?

Мы опять возвращаемся к модели сектора безопасности. Информполитика – один из ее элементов. Мы пытаемся сейчас предотвратить какие-то угрозы и в случае их возникновения реагировать. Но в отсутствии общей модели, я не знаю, как это будет происходить…

Возьмите коалиционное соглашение, где прописаны, к примеру, силы специальных операций, где, в том числе, записаны меры по ведению информационной контрпропаганды. Это записано в функциях сил специальных операций Вооруженных сил. Не государства вообще, а Вооруженных сил. Как теперь эти две вещи (Мининформации и Вооруженные силы, - «Главком») будут стыковаться? Я не могу дать ответ на этот вопрос. Грубо говоря, это самая натуральная дурь.

Основным или одним из основных элементов агрессии России было наступление на информационном поле, это была война за мозги. Украина ее почти проиграла. Мы не имеем таких ресурсов, мы не имеем такого напора, мы потеряли инициативу. Но кто даст гарантию, что следующим не будет удар по стратегической инфраструктуре? Это будет намного сложней, намного болезненней. Если мы к этому окажемся не готовыми, мы снова проиграем. То есть необходимо определить весь диапазон угроз и потом уже решать, какие нам возможности нужны для того, чтобы этих угроз в лучшем случае избежать, а в худшем случае среагировать и ликвидировать последствия.

Многие эксперты говорят, что наиболее вероятное время для полномасштабного наступления российских войск – это весна. Разделяете ли вы это мнение, когда и на каком направлении стоит ждать наступления?

У меня не совсем оптимистические оценки по этому поводу. Начнем с того, что Путин от своих целей не отказался. Он будет продолжать давить на Украину. Я не сомневаюсь, что он не остановится. Вопрос в том, чего именно он добивается. Во-первых, ему необходим коридор в Крым. Во-вторых, ему необходима дестабилизация ситуации в других регионах. Мы уже видим, что происходит, например, в Харькове. Продолжается действие пятой колонны. 2 декабря состоялась презентация проекта «Новий південь», который вышел из под пера Института стратегических исследований (ИСС «Новая Украина») во главе с Андреем Ермолаевым. «Новий південь» - это видоизмененное название «Новороссии». Основная его идея состоит в том, чтобы откупится стабилизацией в этих регионах, которые во многом зависят от предприятий, ориентированных на Россию. Прежде всего, это судостроительная промышленность, авиастроительная промышленность, ракетостроительная и так далее.

Еще в 1996 году стало понятно, что Россия взяла курс на создание замкнутых циклов, а украинские ресурсы, ресурсы других бывших советских республик нужны для того, чтобы использовать для модернизации российской экономики. За все это время наше руководство не сделало ничего для того, чтобы диверсифицировать экспортные и импортные поставки… Было понятно, что нас постепенно выдавливают с рынка, к этому необходимо было готовится, это было видно.

...Если говорить о Крыме, то, видя отношение нашего руководства и его миротворческие планы, скорее всего, стратегия Путина будет заключаться в том, чтобы просто посадить всех за стол переговоров и добиться необходимого результата. Силовое «пробивание» сухопутного коридора не эффективно, ведь его мало пробить, нужно еще и защищать. А для этого нужны совершенно другие силы и средства, которых у России нет. Почему бы не пойти другим путем, предложить Украине самой создать коридор, который она сама и будет обеспечивать? Это наиболее эффективный путь. Я думаю, в голове Путина именно такой план. То, что наступление пойдет по нескольким направлением, у меня также не вызывает никаких сомнений. Захваченные территории, никто в российском руководстве этого и не скрывает, являются временным плацдармом для расширения на другие территории.

В каком направлении стоит ждать наступления, какие факторы будут это определять?

Направление будет зависеть от того, в каком регионе удастся дестабилизировать ситуацию. Сейчас, например, пытаются расшатать ситуацию в Харькове. Если не удастся, будут попытки в другом месте, и в этом направлении будет удар. Если бы я был в руководстве Минобороны России, то ударил бы по нескольким направлениям. Причем, по отдельным направлениям это были бы отвлекающие удары. Если будет атака равномерно по всему периметру, то нам придется перекидывать войска на одно направление, оголяя другое.

С февраля и до сегодняшнего дня на границе с Украиной продолжаются учения российской армии с многочисленным контингентом. Но это был блеф (о количестве войск у границ с Украиной). И западных, и наших лидеров напугали тем, что с Россией воевать бесполезно. Грубо говоря, от каждой бригады принимал участие в учениях батальон, а учитывалась численность всей бригады. Вот откуда взялись «сотни тысяч человек» на границе с Украиной, хотя их там не было. Вместе с тем техника вдоль границ барражировала, то есть создавался эффект присутствия. Причем от многих, в том числе от наших разведчиков было известно, что во многих случаях Россия просто использует надувные макеты этой техники, создавая эффект присутствия, эффект значимости российской армии.

Насколько вообще есть смысл говорить о военной доктрине, когда у нас еще не определены отношения с НАТО, а самостоятельно Украина вряд ли способна эффективно противостоять российской агрессии?

Я бы не говорил о военной доктрине, я не сторонник такого документа.

…На уровне 2008 года вооруженные силы по большинству критериев уже соответствовали критериям вступления в НАТО. Украина не соответствовала не военным критериям, а критериям в судебной, экономической системы, юстиции, правоохранительных органов. То есть всех остальных сфер, кроме военной. Это самое больное место, это то, о чем сейчас говорят.

Каков военный план Путина, возможно ли предсказать поведение России, и хватит ли у нее ресурсов для осуществления этого плана?

План Путина – это прекращение существования Украины как независимого государства. Но ресурсы РФ ограничены не только по численности: Украина – это не единственное место, где эти силы и средства нужны. Вот, говорят, Путин начнет наступать весной следующего года. А я смотрю на это и вижу, что в Средней Азии начнется наступление Исламского государства, в результате чего Путин может потерять Среднюю Азию. А он потерять ее не может, поскольку там очень много ресурсов. Силы и средства нужны будут там, и резервы в том числе. Учения резервистов и миротворцев российских проводились именно в Средней Азии. Поэтому мало оценивать общий потенциал. Да, у России он больше раза в 4-5, чем украинский. Но там и мест применения этого потенциала намного больше. Однако степень сосредоточения нашего потенциала выше, чем в России. Кроме того, уровень мотивации наших резервов и ресурсов также намного выше, чем в России.

Насколько велика вероятность наступления Исламского государства, когда и кто будет инспирировать наступление?

Все, о чем я говорю, – прогноз. В странах Средней Азии мы наблюдаем серьезные межгосударственные противоречия. Многие говорят, что это пороховая бочка. Кроме того, там происходит процесс смены элит. Элиты в странах Средней Азии устроены на клановой основе. Смена кланов всегда сопряжена с серьезной не только политической, но и физической борьбой. На всем этом фоне существует очень большая опасность дестабилизации ситуации со стороны Исламского государства и собственных исламских движений внутри стран Средней Азии. К примеру, исламское движение Туркменистана достаточно сильно. Если подобные движения в странах региона получат подпитку друг от друга, то это будет достаточно серьезной силой. Необходимо учесть, что большие планы на Среднюю Азию также имеет Китай, это новый Шелковый путь, и Россия, которая имеет там свои источники энергоресурсов. У Китая есть возможность стабилизировать ситуацию за счет экономических средств, у России – только военное присутствие…