Арсений Сивицкий: Вариант Майдана поддерживает не более 5% белорусов

Каким бы беспечным не рисовал свое будущее Владимир Путин, его влияние на мировой арене значительно пошатнулось. Грядущие торжества в Москве дают возможность это оценить в полной мере: подавляющее большинство европейских лидеров отказались ехать на парад 9 мая в столицу России. В ряд политиков, не оценивших гостеприимность Путина, встал и Александр Лукашенко. С одной стороны, он нашел вескую причину – лидеру Беларуси нужно принимать свой парад в Минске. С другой, Лукашенко поспешил смягчить ситуацию и осудил других лидеров стран за игнорирование приглашения Кремля.

Вместе с тем риторика белорусских властей относительно событий в Украине – отнюдь не то, что хотят слышать в Кремле. Лукашенко не только выступил в поддержку территориальной целостности Украины и за непризнание фейковых выборов в самопровозглашенных республиках, но и четко дал понять: Беларусь - не часть русского мира, и своих земель она не отдаст.

На такого рода заявления у главы беларусского государства были свои причины, - уверен директор Центра стратегических и внешнеполитических исследований (Минск, Беларусь) Арсений Сивицкий. О них, а также о том, чего Лукашенко хочет добиться от Запада, почему после украинского Майдана «сдулись» протестные настроения в Беларуси и как грядущие президентские выборы могут сорвать хрупкий процесс выхода страны из изоляции, политолог рассказал в интервью «Главкому».

-- «Евросоюз и США благодарны Беларуси и Лукашенко»

В этом году Владимир Путин не увидит на параде в четь 70-летия Победы в Москве многих мировых лидеров. «Нет» на приглашение российского президента ответил даже Александр Лукашенко. Понятно, что в Минске будет свой парад. Однако, вам не кажется, что это решение имеет некий политический подтекст?

Отсутствие Лукашенко на параде в Москве, скорее, обусловлено техническими причинами. А именно тем, что в этот же день планируется парад в Минске, и формально единственный, кто может его принимать, - сам Лукашенко, он является верховным главнокомандующим. К тому же, в силу того, что Беларусь является одним из государств, наиболее пострадавших от агрессии фашистской Германии, по символической значимости этот парад не уступает параду в Москве. Отсутствие Лукашенко на параде в Минске просто было бы не понято белорусским обществом.

Хотя, безусловно, есть тут и определенный внешнеполитический контекст, который и порождает различные спекуляции вокруг решения белорусского президента. Европейские западные лидеры в знак протеста решили не присутствовать на параде 9 мая в Москве, и отсутствие Лукашенко там же в едином российском пространстве может интерпретироваться сквозь эту призму как не совсем союзническое поведение. В последнее время мы, вообще, наблюдаем увеличение количества публикаций в различных российских СМИ, где, например, дается негативная оценка нормализации белорусско-европейских и белорусско-американских отношений, а в некоторых из них даже аргументируется необходимость оккупировать Беларусь.

Лукашенко «подстраховался» - заявил, что не поддерживает тех политиков, которые «амбициозно отказались приехать» на парад к Путину.

Да, и он также собирается посетить праздничные мероприятия в Москве в преддверии парада – 7-8 мая. Потому тут больше все-таки технических обстоятельств, нежели политических. Но, безусловно, необходимо принимать во внимание, что в России есть политические группы, которые дадут соответствующую интерпретацию отсутствию на параде Лукашенко.

Лукашенко неоднократно высказывался в поддержку территориальной целостности Украины. Такие слова поддержки Киеву в момент российской агрессии были мало приятны Путину. В отношении бывшего украинского президента использовался термин «сидеть на шпагате», в его случае - между ЕС и Россией. По-вашему, не грозит ли украино-российский «шпагат» Лукашенко?

Беларусь достаточно четко обозначает свои позиции и внешнеполитические приоритеты. По поводу крымского и украинского кризиса у официального Минска позиция однозначная. Даже несмотря на некоторые оговорки, которые наш президент делал во время некоторых публичных интервью. Официальная позиция Беларуси заключается в поддержке территориальной целостности и суверенитета Украины без исключений. То есть это относится и к Крыму. Безусловно, это не та позиция, которую ожидали услышать в Москве. Но я бы не сказал, что она явилась какой-то неожиданностью. Мы можем вспомнить ситуацию и с российско-грузинским конфликтом 2008 года. Беларусь тогда тоже не поддержала Россию по вопросу признания Южной Осетии и Абхазии. Это один из принципов белорусской внешней политики – соблюдение международных норм и отказ от пересмотра границ в Европе. Он выдерживается последовательно, не только в случае Южной Осетии и Абхазии или Крыма, но и, в том числе, в контексте косовского прецедента.

Но не совсем правильно говорить о шпагате. Для Беларуси сегодня просто не существует европейской внешнеполитической альтернативы, как в случае с Украиной. Беларусь – и это официальная позиция – в качестве главного интеграционного приоритета рассматривает евразийскую интеграцию. В отношении Беларуси до сих пор действуют санкционные режимы со стороны ЕС и США. У нас даже не подписано с Евросоюзом базовое соглашение о сотрудничестве и партнерстве. И единственный институциональной рамкой, через которую выстраивается белорусское и европейское взаимодействие, является Восточное партнерство, где Беларусь ставит перед собой также весьма ограниченные цели. Мы не заявляем о том, что мы хотим подписать договор об Ассоциации и заключить зону свободной торговли с ЕС - это противоречит нашим обязательством в рамках Евразийского экономического союза. Но в то же время Беларусь является сторонником большой континентальной экономической интеграции – то, что наш президент называет «интеграцией интеграции» - то есть возможной будущей конвергенцией Евразийского экономического союза с Европейским, что выльется в создание единого экономического пространства от Владивостока до Лиссабона. Это позволит Беларуси, в том числе, и развивать более глубокие торгово-экономические отношения с ЕС.

Однако это все - очень долгосрочная перспектива…

Да, пока что об этом говорить рано. Но, несмотря на вот этот евразийский приоритет, который во многом обусловлен экономическими интересами, Беларусь хочет выстроить нормальные транспарентные и предсказуемые отношения с Европейским союзом. И здесь главная цель, особенно в нынешнем сложном региональном контексте, - повышение доверия и снятие с Беларуси санкций ЕС. Это то, к чему стремятся белорусские власти.

Есть шансы? Как изменились отношения Европы и Беларуси в связи с событиями в Украине?

Начиная с крымского кризиса, был установлен новый формат отношений между официальным Минском и Брюсселем под названием «временная фаза», или, как называют это у нас в Министерстве иностранных дел, формат консультаций о модернизации. Он представляет собой встречи на официальном уровне, посвященные обсуждению вопросов, связанных с торгово-экономическим и инвестиционным сотрудничеством между Беларусью и ЕС. Во многом это новация, потому что до сего времени ЕС предпочитал игнорировать официальные власти, участвуя в подобных консультациях только с представителями белорусской оппозиции и гражданского общества. Но этот подход зарекомендовал себя как полностью неэффективный, и вот этот новый региональный контекст, обусловленный украинским кризисом, подтолкнул ЕС к более тесному диалогу с белорусскими властями.

Причина проста. Сегодня повестка обеспечения региональной безопасности и стабильности заместила собой все остальные повестки, будь то вопросы демократизации, соблюдения прав человека и так далее. Главный приоритет – недопущение ситуации, при которой украинский кризис потенциально может перерасти в крупный региональный конфликт между Россией и западными странами. В этом контексте Лукашенко является своеобразным донором стабильности и безопасности в нашем регионе. Если бы Беларусь заняла пророссийскую позицию изначально, это означало бы возможное размещение российских войск в Беларуси.

Но российские войска, как сообщали ранее белорусские журналисты, и так находятся на территории Беларуси.

Никаких российских войск на территории Беларуси нет. На территории Беларуси дислоцируются на ротационной основе несколько авиационных дежурных групп в рамках общей системы ПВО Союзного государства Беларуси и России, а также два военно-технических объекта – радиолокационная станция «Волга» в Ганцевичах 43-й узел связи ВМФ России в Вилейке. Но в случае, если бы Беларусь гипотетически заняла иную позицию в украинском кризисе и присоединилась бы к борьбе с «нацисткой хунтой в Киеве», это автоматически подразумевало бы размещение российских войск, например, на украино-белорусской границе. И динамика конфликта и самого украинского кризиса была бы совершенно иной.

Конечно, Евросоюз и США благодарны Беларуси и Лукашенко за такую позицию. И поэтому они готовы начать с ним диалог по вопросам взаимного интереса. На данный момент это вопросы безопасности, стабильности. Но это не значит, что западные страны снимают с Беларуси все те условия и претензии, которые выставлялись раньше. Никто с Беларуси не снимает вопрос о соблюдении прав человека, о наличии политзаключенных. И надеяться, что эти вопросы отойдут сначала на задний план, а потом вдруг будут забыты, не приходится. То, что сегодня мы наблюдаем в отношениях между Беларусью и ЕС, - это интенсивная дипломатическая разрядка, увеличение уровня контактов между официальным Минском и Брюсселем. Еще два года назад вообразить, что в Минск приедут Франсуа Олланд и Ангела Меркель было невозможно.

В то же самое время, это интенсивная дипломатическая разрядка с Западом не означает переориентации Беларуси с России на сотрудничество с западными политическими и военными институтами, как это пытаются представить некоторые российские аналитики.

-- «Более 60% белорусов так или иначе готовы смириться с оккупацией»

Как белорусское общество расценивает конфликт в Украине? На чьей стороне простые люди?

Здесь ситуация не такая однозначная. В связи с украинским кризисом мы в течение последнего года наблюдали несколько тенденций. Поначалу большая часть белорусского общества – около 65% - восприняла крымский кризис, ну, вообще, аннексию Крыма, как торжество исторической справедливости. Согласно мнению посла Российской Федерации в Беларуси Александра Сурикова, вообще более 80% поддержало присоединение Крыма к России.

Спустя год эти процессы стали восприниматься немного по-другому. Количество пророссийски ориентированных белорусов уменьшилось. Так же, как уменьшилось и количество проевропейски ориентированных белорусов. Если бы сегодня пришлось выбирать между объединением с Россией и вступлением в Европейский Союз, то около 45% предпочли бы первый вариант, а 30% - второй вариант.

Но мы наблюдаем другую тенденцию – увеличение почти до 30% той части белорусских граждан, которые выступают за независимый внешнеполитический курс Беларуси.

Набирают оборотов патриотические движения?

Можно называть этих людей патриотами, да.

Но я бы хотел подчеркнуть важный момент. Несмотря на твердую позицию руководства Беларуси, белорусское общество не консолидировано по восприятию процессов на востоке Украины. Консенсуса в белорусском обществе нет. И я рискну предположить, что нет такого консенсуса и среди белорусской элиты, которая традиционно пророссийски ориентирована.

Соцопросы, которые проводятся независимыми институтами, фиксируют это. Например, год назад был опрос: что вы будете делать в случае реализации у нас крымского сценария? Всего около 25% белорусов сказали, что они готовы взять оружие в руки и пойти сражаться с агрессором. 30% белорусов заявили, что они готовы встречать российские танки с хлебом-солью. А больше 40% отметили, что готовы приспособиться к ситуации. Сейчас эти цифры немного поменялись. Опять же, в зависимости от соцопроса, численность белорусов, готовых взять в руки оружие и защищать Беларусь варьируется от 19 до 30 %. Если верить соцопросам, более 60% белорусов так или иначе готовы смириться с оккупацией.

Идея путинского «русского мира» не находит в Беларуси тотальной поддержки?

Я бы не сказал, что эта идея имеет какую-то яркую выраженность в сознании белорусов. Есть общая инерция в сознании, обусловленная общим историческим прошлым. Я, прежде всего, говорю о советском периоде истории. У нас большая часть белорусов русскоговорящие – около 90% использующих только русский или русский и белорусский одновременно в повседневной жизни. Но это не значит, что они все пророссийски ориентированы. Во многом концепция «русского мира» не находит отклик в сознании белорусов. Потому что эта концепция отрицает независимость и суверенность белорусского государства, особенности белорусской нации. Есть, конечно, группы, которые видят себя сторонниками этой концепции, но я бы сказал, что они немногочисленные и маргинальные. В том числе, существуют сторонники этой концепции внутри власти. Но в силу той позиции, которую занял глава государства, они не рискуют проявлять ее публично.

Какую роль в этом контексте для белорусской общественности играют заявления Лукашенко о том, что Беларусь – не часть «русского мира», что «белорусский язык – это то, что отличает нас от россиян», и, вообще, сам факт того, что он заговорил на белорусском языке?

Этот вопрос был поднят на пресс-конференции, которую Лукашенко недавно проводил для белорусских СМИ. Во многом это реакция на ту агрессивную информационную волну, политику некоторых российских изданий и ресурсов, о которой я уже сказал, по поводу оккупации Беларуси. «Спутник и погром», «Власть», например, и другие… То есть ресурсы, отрабатывающие в информационном пространстве линию Кремля, в последнее время увеличили количество публикаций, где предлагается разобраться с Беларусью, потому что она занимает не совсем лояльную позицию. В заявлении Лукашенко содержится отношение к этому концепту, потому что ни белорусское государство, ни белорусское общество не разделяет цели, мотивы, ценности концепции «русского мира».

Но если брать культурно-цивилизационный аспект, белорусы и Лукашенко никогда не противопоставляли себя русской культуре как таковой. В каком-то смысле Беларусь, в том числе, культурно принадлежит русской цивилизации. Но это не значит, что белорусская культура ограничена лишь этими влияниями. Белорусская культура гораздо богаче. Она все-таки формировалась на стыке взаимодействий российской православной цивилизации, западной католической, были огромные влияния протестантской, мусульманской и иудейской культуры.

В большинстве белорусское общество не противопоставляет себя русской культуре. Мы считаем, что она является одной из органических частей белорусской. Но вот та агрессивная информационная политика, которая проводится некоторыми российскими медиа, провоцирует достаточно жесткую и однозначную реакцию. Если вы не признаете право белорусского государства на суверенное существование, нам с вами говорить не о чем. Если вы хотите выстраивать нормальные цивилизованные отношения, пожалуйста, давайте строить Евразийский экономический союз. Но экономический, а не просто Евразийский Союз, как этого хочется некоторым политическим группам в России.

-- «Большая часть белорусского общества по-прежнему аполитична»

Как можете оценить сегодня уровень свободы в белорусских медиа?

Есть определенные ограничения.

Сейчас принят новый закон, который требует регистрировать веб-сайты, которые занимаются производством информационного и новостного контента, как СМИ. Но я пока не слышал о случаях, в которых новостные сайты не получали бы регистрацию Министерства информации. Белорусские власти сейчас более толерантно относятся к оппозиции, к независимым СМИ, НГО. Все шествия, на проведение которых белорусская оппозиция подает в местные органы власти заявки, одобряются властью. Безусловно, это во многом обусловлено тем, что в Беларуси появляются определенные условия для начала интенсивного диалога с западными государствами. Белорусское государство хочет наладить нормальный продуктивный диалог, и поэтому вынуждено соответствовать всем критериям и стандартам, которые обозначаются западными государствами. В то же самое время, среди белорусских властей растет понимание необходимости вести диалог с белорусским гражданским обществом и даже некоторыми оппозиционными группами, что вызвано и сложным региональным контекстом, обусловленным украинским кризисом.

Как работает российская пропаганда в Беларуси? Насколько велик ее уровень влияния на общественное мнение?

В целом, белорусские СМИ (если говорить о телевидении - это, прежде всего, государственные каналы, они полностью доминируют в нашем медиа-пространстве) достаточно четко проводят государственную линию восприятия конфликта. То, что Украина должна быть целостной, артикулируется очень четко.

Но часть эфира у нас представлена основными российскими каналами – Первый канал, НТВ, РТР. Большая часть белорусских граждан находится под воздействием, в том числе, и российских информационных потоков, которые, конечно, оказывают влияние на восприятие происходящего на востоке Украины, отношений между Россией и Западом. Здесь, к сожалению, ничего нельзя поделать. Значимой альтернативы этим каналам в белорусских медиа сегодня просто нет. Есть различные новостные интернет-ресурсы, которые представляют различный спектр оценок и мнений по поводу происходящего в Украине. У тех, кто ориентируется на интернет-контент, есть выбор, и они могут сравнивать, в отличие от тех, кто ориентируется на традиционные медиа - на телевидение.

Но я бы не сказал, что в Беларуси фактор российской пропаганды имеет какое-то серьезное значение. У нас некоторые российские передачи, которые нашим руководством считаются не совсем корректными, не соответствуют официальной белорусской позиции, вырезаются из эфира. Особенно те, которые разжигают межнациональную, межконфессиональную рознь.

Таким был официальный ответ главы телерадиокомпании на письмо одного из оппозиционных деятелей, который предложил просто запретить трансляцию российских каналов на территории Беларуси. Он в своем ответе описал ситуацию, при которой передачи, которые с белорусской точки зрения воспринимаются как экстремистские, просто блокируются и замещаются другим контентом.

Продолжая тему о белорусских государственных каналах. Вы отметили, что они «за» целостность Украины. А как они комментируют действия России на территории Украины? Ну, вот украинские СМИ открыто называют Россию агрессором…

Конечно, оценки происходящего, которые даются в белорусских государственных СМИ, гораздо мягче, чем это делают их украинские коллеги. Как правило, все сводится к констатации фактов, к освещению некоторых произошедших инцидентов со ссылкой на международных наблюдателей, прежде всего, ОБСЕ. При этом собственные оценки, как правило, отсутствуют в подобных репортажах. Возможно, это самое грамотное решение с учетом сложного контекста белорусско-российских отношений. Все-таки Беларусь и Россия формально являются главными стратегическими союзниками.

Но во время одной из встреч Лукашенко и Порошенко была достигнута договоренность о создании украинского канала, который будет вещать на территории Беларуси, в том числе, для того, чтобы представлять альтернативную точку зрения событий в Украине с точки зрения официальных властей и общества Украины. Правда, пока конкретного прогресса в этом направлении мы не наблюдаем.

Вывод: конфликт на Донбассе белорусское общество воспринимает больше через призму белорусских или российских каналов?

Я думаю, что в большинстве случаях - все же через призму российских каналов. Белорусские СМИ отводят определенное внимание украинскому кризису, но, в отличие от российских СМИ, украинский кризис не занимает там доминирующее положение. И поэтому, конечно, здесь российские каналы оказывают большее воздействие на восприятие белорусов. Но в Беларуси гораздо важнее, какую точку зрения имеет власть. Общественное мнение нестабильно. В любом случае, позиция государства является определяющей.

В чем причина аполитичности беларусов?

Это одна из особенностей культуры, ментальности белорусов. Во многом это обусловлено тем, что социальный контракт между властью и белорусским обществом последние 20 лет выполнялся, государство гарантировало неплохие жизненные стандарты в сравнении с другим постсоветским пространством. Уровень жизни по сравнению не только с постсоветскими странами, но даже некоторыми входящими в ЕС, если верить оценкам института Гэллапа, выше в Беларуси. Во многом такие комфортные условия обусловлены тем, что большинству белорусов не требовалось отстаивать свои права политическим путем. Инерция советского мышления до сих пор достаточно сильна в Беларуси.

Но сегодня перед белорусской моделью актуализировался ряд вызовов экономического и политического характера, которые обусловлены как новым региональным контекстом, так и кризисными тенденциями внутри России. Влияние кризиса экономики России отразилось на белорусской экономике. 2014 год при запланированном росте ВВП 3,3% мы закончили с ростом 1,6%. Наш товарооборот с Россией сократился на 5,8% по сравнению с предыдущим годом. Экспорт в РФ серьезно упал. Нам пришлось девальвировать рубль на более чем 40% из-за ослабления курса российского рубля.

Если взять прогнозы на 2015 год, то они тоже не радужны. Европейский банк развития и реконструкции пророчит падение ВВП на 1,5%, и это очень оптимистический сценарий, потому что по подсчетам белорусских экспертов падение может составить 5-7%. Мы сегодня нуждаемся в новых кредитных заимствованиях. Минимум 2 миллиарда долларов нам необходимо для того, чтобы поддержать нашу экономику в стабильном состоянии, тем более, что это все-таки выборный год - в ноябре должны состояться президентские выборы. Пока что мы не получили финансовую помощь от Российской Федерации - мы просили 2,5 миллиарда. Единственное, что удалось получить от России - это рефинансирование нашего долга. Но, опять же, это не тот результат, на который надеялся Лукашенко. В этом году нам надо выплатить 4 миллиарда только по внешнему долгу. Сегодня белорусская социально ориентированная модель, которая долгое время гарантировала консенсус большей части белорусского общества и государства, находится в кризисе.

-- «Протестная повестка белорусской оппозиции дискредитировала себя»

Наблюдается ли в связи с этим радикализация настроений в обществе? Возможен ли в Беларуси, если не Майдан, то хотя бы массовый протест?

Если опираться на социологические исследования, то вариант Майдана поддерживает не более 5% белорусов, может быть, чуть больше.

Сразу после украинского Майдана всего 3% белорусов поддержало этот сценарий. Всем были очевидны трагические последствия. Нет никаких гарантий того, что если Майдан (в Беларуси этот сценарий называется «Плошча») будет организован в Беларуси, ситуация не выйдет из-под контроля и не будет развиваться подобным образом. Для большинства белорусов личная безопасность, стабильность являются более важным приоритетом в сравнении с демонстрацией собственного несогласия и протеста через участие в Майдане, и так далее. Сейчас этот процент чуть выше – 5 – 6%, но все равно это не критично для белорусских властей.

Что касается радикализации, то мы тоже не наблюдаем каких-либо тенденций, но, очевидно, что по мере ухудшения социально-экономического положения общества, как минимум, будут расти протестные настроения.

В целом, белорусская протестная культура не склонна к радикальным проявлениям. Даже если мы возьмем 2010 год, президентские выборы, некоторые эпизоды с участием левых радикалов, представителей анархистского движения, то все они имели российские паспорта, в основном, являлись гражданами Российской Федерации и других государств СНГ. В Беларуси представлены радикальные правые и левые организации, но они не многочисленны и не способны организовать какое-то серьезное протестное силовое противостояние с белорусскими властями, если им не оказать какую-то внешнюю помощь.

Мы немного затронули тему грядущих президентских выборов в Беларуси. Исход, в принципе, известен. Как оцените нынешнее оппозиционное движение?

В контексте украинского кризиса протестная повестка белорусской оппозиции полностью дискредитировала себя, и это показывают, в том числе, соцопросы. Белорусы не готовы идти на площадь. Это первый момент. Второй момент заключается в том, что на сегодняшний день белорусская оппозиция не имеет какой-то проработанной альтернативной программы в сравнении с тем, что предлагает Лукашенко. Все хотят перемен, есть представление о том, чего хотят белорусы, но нет представления о том, как реализовывать, проводить реформы.

К тому же, сегодня белорусская оппозиция не консолидирована, единого кандидата от оппозиционных сил на этих выборах не будет. И еще одна интересная черта нынешней президентской кампании: более-менее узнаваемые лидеры белорусской оппозиции вдруг решили отказаться от участия в выборах. На сцену вышли новые, молодые политики, которые практически неизвестны белорусскому обществу. Но, в принципе, социологические опросы показывали, что рейтинги и более-менее узнаваемых политических оппозиционных лидеров варьировались в пределах статистической погрешности. По-моему, только один из них, Владимир Некляев, набирал около 7%.

То есть альтернативы нет в любом случае?

Это не значит, что белорусы не хотят перемен. Более 50% белорусских граждан заявляют о том, что они хотели бы перемен. Но, опять же, никто не может четко сформулировать, какие конкретно должны произойти изменения, и как их достичь. Да, в нынешнем, сегодняшнем белорусском политическом поле альтернативы Лукашенко нет. Мы не ожидаем каких-то сюрпризов.

Самый главный вопрос: что будет происходить после выборов, после того, как закроются избирательные участки? Напомню, что в ответ на демонстрацию, которая была организована белорусской оппозицией в 2010 году, последовала достаточно жесткая реакция со стороны белорусских властей. Это все, по сути, сорвало процесс диалога между Беларусью и западными странами, что привело к внешней изоляции Беларуси еще на несколько лет. И только год назад в связи с новым геополитическим контекстом Беларусь начала потихоньку выходить из изоляции, размораживая свои дипломатические контакты. Но нет гарантий того, что и в этом году после того, как закроются участки для голосования, не будут организованы провокации, которые спровоцируют белорусские власти на жесткий ответ. А сегодня у государства, у белорусских властей гораздо больше моральных оснований на превентивное пресечение подобных провокаций, чем это было в 2010 году - в связи с восприятием трагических последствий Майдана: лучше превентивно пресечь, нежели потом считать трупы. Но это может очень легко сорвать хрупкий процесс белорусско-западных отношений. Такая угроза есть, ее никто не списывает со счетов.

Мы уже говорили о роли Минска как площадки для диалога между Украиной и Россией. Но как вы, в целом, можете оценить сам диалог, его эффективность? Как оценивают его в Беларуси?

Беларусь здесь сыграла определенную посредническую роль не просто с технической стороны, предоставив место для проведения переговоров, но и выступив своеобразным медиатором между Киевом и Москвой.

Сами эти соглашения, особенно Минск-2, или «нормандские соглашения», - к сожалению, всего лишь заморозка конфликта, но не его решение. Существует риск, что их постигнет такая же судьба, что и первые Минские соглашения. На сегодняшний момент установлено хрупкое перемирие, однако ни одно из положений новых нормандских соглашений до сих пор не было реализовано в полной мере. Альтернативой может выступать проведение миротворческой миссии под эгидой ООН, которая помимо военного и полицейского компонента будет включать компонент постконфликтного восстановления Донбасса. Это, в свою очередь, предполагает такую триаду, как разоружение, демобилизация и реинтеграция комбатантов, участвующих в конфликте на стороне незаконных вооруженных формированиях «ДНР» и «ЛНР». К сожалению, эта триада не прописана в Минских соглашениях. Люди, которые сегодня участвуют в боевых действиях, остаются с оружием на руках. И в любой момент, как только напряженность между Киевом и регионами или Москвой будет обостряться, конфликт может вспыхнуть с новой силой. Но реализация комплексной многоцелевой миротворческой миссии опять же упирается в позицию России. В том числе, и белорусская сторона неоднократно предлагала вариант проведения миротворческой миссии. Это было одно из первых предложений Лукашенко как только конфликт начался на востоке Украины в апреле 2014 года. Это предложение было направлено и России, и Европе, и Украине. Тогда Европа и Россия не поддержали эту инициативу по той причине, что шла подготовка к первому Минскому мирному процессу.