Профессор Юрий Чернецкий: Особый статус Донбассу? В награду за принесённые Украине кровь и разрушения, что ли?!

Нужна ли Украине конституционная реформа? Что такое гражданская нация? В каком умственном состоянии находится сегодня русская и русофонная интеллигенция? Кто и как боролся против контрреволюции в первой столице? Об этом и многом другом - в интервью с Юрием Чернецким, доктором социологических наук, директором «Восточноукраинского центра экономических исследований и консультирования» (Харьков), автором множества книг.

Вы много пишете о направлениях конституционной реформы, которые представляются dам наиболее актуальными. На ваш взгляд, можно ли говорить о том, что наша Конституция устарела?

По моему мнению, действующая Конституция в целом не устарела. Правда, устарел ряд её положений, включая некоторые ключевые. Поэтому предпочитаю говорить не о новой Конституции, а о новой редакции Основного Закона. Но главное: процесс её подготовки и принятия должен быть направлен на формирование обновлённого украинского общества – прочной общности граждан, сознательно разделяющих совместно вырабатываемую систему социальных ценностей. Вот с этой главной задачей, на мой взгляд, Конституционная Комиссия при Президенте Украины совершенно не справляется и даже чётко её не выдвигает…

{-1}

Нынешняя конституционная модель, при которой в ядре исполнительной власти находятся глава государства и глава правительства, – может ли она быть эффективной, имеет ли она перспективу?

Подобная модель, как показывает опыт других крупных европейских стран с так называемой смешанной республиканской формой правления – Франции и Польши, может быть вполне эффективной. Проблема не в структурных недостатках парламентско-президентской или президентско-парламентской республики, а в низком уровне культуры политических лидеров Украины, которые в большинстве своём действуют по сформулированному ещё Пушкиным принципу:

…Мы почитаем всех нулями,

А единицами – себя.

Мы все глядим в Наполеоны;

Двуногих тварей миллионы

Для нас орудие одно;

Нам чувство дико и смешно.

Без преодоления такого неандертальского подхода «верхов» к государственному управлению наша страна очень скоро превратится в немного адаптированное к национальным особенностям второе издание межеумочной и подлой путинской России.

Вероятно, реформа местного самоуправления все же назрела – но как она может выглядеть, если отойти от формулировок, скандализированных текущим историческим процессом?

Варианты предлагать можно разные. Но, насколько знаю, никто не отменял Концепции реформирования местного самоуправления и территориальной организации власти в Украине, утверждённой распоряжением Кабмина от 1 апреля прошлого года. Также хотелось бы, наконец, услышать на этот счёт что-то внятное и по существу от Конституционной Комиссии. Что касается «формулировок, скандализированных текущим историческим процессом», то, на мой взгляд, таковой является в первую очередь идея о предоставлении особых, расширенных полномочий оккупированным частям Донецкой и Луганской областей. В награду за принесённые Украине кровь и разрушения, что ли?! Следует пойти другим путём: повысить статус, расширить полномочия областей, но – всех в одинаковой мере. Допустим, используя вариант, мной обоснованный и детально расписанный.

Общаясь с российскими коллегами – можно ли сказать, что они до сих пор находятся под трамбующим влиянием «федеральной фабрики лжи», или за почти полтора года все же произошла некая эволюция?

Мой круг профессионального общения в российской части чрезвычайно узок. Если говорить о массовой аудитории, как учёный-экономист в последний раз обращался к ней во втором издании своего курса лекций «Мировая экономика», опубликованном в 2009 году московским издательством «Эксмо». От подготовки третьего издания этой книги отказался, поскольку ощущал, что население России стремительно погружается в имперский сон разума, в частности, им овладевает иррациональная враждебность по отношению к Украине. Хотя, признаюсь, не ожидал, что дело дойдёт до российско-украинской войны… Как профессиональный социолог – в октябре прошлого года опубликовал реплику в блоге известного петербургского социолога Андрея Николаевича Алексеева. Кстати, Андрей Николаевич последовательно, бескомпромиссно и публично выступает против путинщины (как «реинкарнации» сталинщины) во всех её проявлениях. То же касается одного из моих высокочтимых наставников, видного учёного-экономиста и деятеля демократической оппозиции Виктора Леонидовича Шейниса. А с настроениями, так сказать, широких социально-научных масс я не знаком и оценить их эволюцию не могу.

Существует ли научное определение для политического режима, который сегодня преимущественно контролирует территорию бывшей РСФСР?

«Единственно правильного определения» сегодня, в отличие от советского прошлого, нет и быть не может. А так – все попытки определения, предпринимаемые учёными-обществоведами, претендуют на научность, вопрос лишь в степени их влиятельности. Строй, ко второй половине прошлого десятилетия, сформировавшийся в Российской Федерации, я бы охарактеризовал как посткоммунистический спецслужбистско-гангстерский псевдорыночный империализм. «Посткоммунистический» – потому что пережитки отечественной, в основе своей – безудержно-насильственной, версии коммунизма весьма масштабны в общественном сознании и других сферах социальной реальности.

«Спецслужбистско-гангстерский» – потому что, с одной стороны, принципиально антисоциальное уголовное начало чрезвычайно глубоко укоренено в обществе (настолько глубоко, что в своих теоретических построениях обозначаю его как антисоциальный институт), а с другой стороны, вырабатывавшиеся десятилетиями в КГБ СССР подходы оказывают не только формальное, но и сущностное влияние на социальные процессы.

«Псевдорыночный» – потому что национальное хозяйство России внешне выглядит как рыночное, а по сути, представляет собой «новое издание» административно-командной системы, в которой рынок играет подчинённую, обслуживающую роль.

Наконец, «империализм» – потому что полностью соответствует ленинскому его видению как агрессивного монополистического капитализма. Монополизация и сопутствующая агрессия наблюдаются в национальной экономике (один из опальных олигархов, которого раньше называли «путинским кошельком», даже заявил, что «в России нет частной собственности»!), во внутренней политике (сосредоточение власти на всех уровнях в руках «прокремлёвских» сил, упоённо вытаптывающих остатки демократии) и во внешней политике (с момента вторжения 2008 года в Грузию этот пункт не требует комментариев).

Что такое, на ваш взгляд, гражданская и/или политическая нация – и существует ли она в Украине?

На мой взгляд, политическую (гражданскую) нацию можно кратко определить как особую социальную общность или, в терминах социологии, группу людей – общество, которое обладает собственной государственностью. В этом смысле украинская политическая нация, несомненно, существует, вопрос лишь в степени её зрелости. Стержнем гражданской нации является совместная система главных социальных ценностей. Для народа Украины таковыми сегодня выступают свобода, государственная независимость и суверенитет, уважение и соблюдение прав человека, справедливость, обеспечение достойного уровня жизни, историческая ответственность за сохранение и развитие украинского языка и культуры, поддержка всех без исключения языков и культур других этнических групп нашей страны. Конечно, гражданско-политическое «взросление» резко ускоряется в годину испытаний, если нация (как сейчас украинская) находит в себе силы вступить в смертный бой за свои главные ценности.

Что произошло с условно русскокультурной, но по политическим взглядам либеральной или социал-демократической аудиторией? Почему она съежилась до маргинальных групп?

Я не располагаю соответствующими демоскопическими сведениями. Но если дело обстоит именно так – значит, для этих людей декларируемые ценности не были подлинными, провозглашаемые убеждения – глубоко продуманными и выстраданными. Просто с началом противостояния на Майдане для всех украинцев (то есть граждан Украины) наступил момент истины. И выяснилось, что представители упомянутой русскокультурной аудитории – не либералы, а «либералы», не социал-демократы, а «социал-демократы» и так далее…

В их душах победил «рашизм» – российский имперский шовинизм, зачастую фашизоидного толка. А эта зараза «мирного сосуществования» с демократическими воззрениями не допускает. И ещё: как сказал устами одного из своих персонажей замечательный молдавский драматург Юлиу Эдлис, будь проклята война, которая делает слабых трусами, а трусов – предателями.

Можно ли говорить о региональном политико-культурном феномене Слобожанщины – или это понятие, скорее, исторического характера?

Строго говоря, Слобожанщина – это именно историко-географический регион Украины. Она охватывала территорию почти всей нынешней Харьковской области, юго-восточной части Сумской области (включая сами Сумы), большей части Луганской области (кроме юго-запада; Луганск входил в Екатеринославскую губернию) и север Донецкой области (со Славянском и Святогорском), в течение многих десятилетий – также значительные части Белгородской, Воронежской и Курской областей России. Административно в рамках Московского царства, затем Российской империи его представляли слободские казацкие (назову так, хотя предпочитаю, вслед за Рылеевым и Гоголем, писать: «козацкие») полки, позднее с 1765 года – Слободско-Украинская губерния, в 1835 году переименованная в Харьковскую. Однако свято верю в принципы магического реализма, отголосок чего звучит в моём стихотворении на украинском «Харкову»:

Ти виріс, мій Харкове, у волелюбному краї,

що в назві звучить: Україна бо ця — Слобідська

й тебе намагання принизити серце нам крає.

Відведена буде ворожа рука!

Пожалуй, ещё одним доказательством того, что культурно-политические традиции Слобожанщины живы, является северная граница оккупированной территории Луганской и Донецкой областей.

Московские поджигатели войны явно возлагали на Харьков особые надежды – но что пошло не так, почему Революция победила в «первой столице»?

Наша Революция Достоинства победила не в Харькове, а в Киеве и потому в Украине в целом, при решающей поддержке западных, центральных и северных областей страны. Впрочем, можно говорить о победном завершении лишь первого её этапа – верхушечного политического переворота.

Глубинные, необратимые, подлинно революционные преобразования во всех сферах общественной жизни пока далеки от завершения, а в некоторых даже и не начинались.

О Харькове точнее будет сказать, что в нём не победила контрреволюция. Большая кровь (чудом и к счастью – без смертельных исходов) в нашем городе пролилась 1 марта прошлого года, когда 2 тысячи «российских туристов» при поддержке местных «рашистов», коммуно-фашистов и криминалитета захватили здание облгосадминистрации. Несколько «проукраински» настроенных граждан получили тяжёлые огнестрельные ранения, а больницы отказывались их принимать! Ребятам спасали здоровье и жизнь, занимаясь лечением фактически в подполье, замечательные люди, медики-патриоты. Чтобы было понятно, скажу, что в тот день на традиционное вечернее вече Майдана у памятника Шевченко нас пришло два, максимум три десятка человек… А решающий контрудар по путинской нечисти вскоре был при поддержке Киева нанесён МВД. Точнее, бойцами спецназа «Ягуар» из Калиновки Винницкой области и некоторых других спецподразделений, которые по приказу министра провели высокопрофессиональную операцию по освобождению здания облгосадминистрации. Однако крайне нестабильной ситуация оставалась ещё на протяжении двух месяцев, когда город продолжали время от времени терроризировать, держать в постоянном напряжении «пророссийско»-бандитские толпы.

Успокоение наступило только после приснопамятного покушения на городского голову Геннадия Адольфовича Кернеса. Ничего не утверждаю о природе или характере связи между этим грустным событием и упомянутым процессом, но факт остаётся фактом.

Социолог Евгений Головаха недавно высказался в том смысле, что Харьков продолжает оставаться, с точки зрения настроений, потенциально неспокойным. А каково ваше мнение?

Согласен с уважаемым Евгением Ивановичем Головахой. Впрочем, это утверждение касается практически всех крупных городов Востока и Юга. Специфика Харькова – в том, что здесь сохраняется «двоевластие». Городской голова и его карманная городская рада достались нам в наследство от прежнего режима. Того преступного режима, который нарушил табу, внёс в жизнь независимой Украины массовые убийства политических оппонентов. Символичны регулярно повторяемые заявления господина Кернеса, что он-де не считает Путина и путинскую Россию агрессором. Одним из достижений назначенного Киевом чуть больше 100 дней назад председателя облгосадминистрации Игоря Райнина является то, что он склонил на свою и новой украинской власти сторону региональный орган самоуправления – областную раду. Основная же проблема Харькова, как и всей Украины, состоит в оторванности широких масс, народного большинства от реализации функций государственного управления и местного самоуправления… А степень заражённости харьковчан антиукраинскими, «пророссийскими», пропутинскими настроениями я бы не переоценивал. Большинство, по крайней мере – относительное, очень хорошо поняло, что несёт «русский мир» и распоясавшиеся банды Донбасса. Опасения вызывает не столько пропутинская публика, сколько весьма распространённое в Харькове равнодушие к общественной жизни. Короче говоря: «Бойся равнодушных» и т. д. – по Бруно Ясенскому.

Наконец, чего, на ваш взгляд, следует избегать как правительству, так и сообществу активистов модернизации – в формировании культурной политики? И нужна ли она вообще?

Культурная политика, конечно, необходима, подтверждением чему – хотя бы тот факт, что её разрабатывают и осуществляют все демократические страны мира. Стержень любого общества, основа его самосознания – социальные ценности – складываются и развиваются именно в сфере культуры. И сохраняет свою силу старинная китайская мудрость: если не знаешь, в какую гавань держишь путь, ни один ветер не будет попутным. Поэтому к числу главных задач системы государственного управления принадлежит определение целей, задач и механизмов реализации культурной политики. А избегать следует того же, что и в случаях с прочими разновидностями публичной политики, – формализма, забюрократизированности, очковтирательства, непрофессионализма, зашоренности, пренебрежения мнением других, просто глупостей и так далее. Но здесь требуется очень конкретный разговор. А я хотел бы завершить интервью суждением по одному моменту общего характера. В нашем государственном управлении по-прежнему из рук вон плохо используется потенциал отечественных социальных и гуманитарных наук! А ведь прав один из величайших гениев всех времён и народов – грузинский поэт и мыслитель Шота Руставели:

Бесполезна нам наука, коль творим не то, что надо, –

Посуди, какая польза от закопанного клада?

Давайте и к нему прислушаемся, а не только к уважаемому современному реформатору Михеилу Саакашвили. Вреда практика построения публичной политики на научной основе точно не принесёт. А эффективность украинского общества и за счёт этого может повыситься.