Игорь Мазепа: После кризиса в Украине будут доминировать госбанки

Когда-то логотип инвестиционной компании Concorde Capital красовался на крыше самого респектабельного на тот момент бизнес-центра «Парус» в центре Киева, но в 2010-м году он оттуда исчез. Кризис бушевал уже тогда, но вряд ли кто мог представить, что ситуация будет настолько печальной, как сейчас. Тем не менее, один из самых влиятельных инвестиционных банкиров страны – владелец Concorde Capital Игорь Мазепа, демонстрирует невиданный для нынешних времен оптимизм. Он считает, что финансовая ситуация в стране постепенно стабилизируется и в течение нескольких месяцев экономика покажет первые признаки выздоровления – банки постепенно возобновят кредитование и в страну начнут приходить первые инвестиции.

Осенью 2014-го года Мазепа вышел из наблюдательного совета «Альфа-банка», чтобы продолжить работу в набсовете государственного «Укрэксимбанка». «Я не смог отказать Президенту», – так он прокомментировал свое решение. Об особых отношениях Мазепы с Порошенко говорят много – сам он не скрывает, что его компания сотрудничала с Порошенко-бизнесменом, пока тот еще не был главой государства. Сейчас многие выходцы из Concorde заняли государственные должности, что часто объясняют особым доверием Президента к инвестбанкиру. Сам Мазепа утверждает, что во власть не хочет и называет себя, если не главным, то «одним из немногих выживших» инвестбанкиров в стране.

На ваш взгляд, что происходит в украинской банковской системе? Какова будет ее конфигурация после очистки? Сколько банков еще постигнет та же печальная судьба, что «Форум», «Дельту», «Финансы и кредит»?

Ситуация уже близка ко дну. Думаю, уйдет еще несколько десятков банков, которые либо занимались фиктивными операциями, либо просто числились как банки. Банковская система сейчас не выполняет ни функцию сбережения, ни накопления, ни инвестирования, не способствует росту экономики, единственная ее функция - платежи, где банки зарабатывают какой-то комиссионный доход. Это связано с тем, что какое-то время назад был «набег» на банки — имею в виду наплыв вкладчиков, желающих забрать свои депозиты. Но последние три-четыре месяца я вижу стабилизацию – курс гривны стабилен, нет девальвации, наблюдается даже некоторая ревальвация. Самые хорошие индикаторы – это ларечные котировки: даже там гривна укрепляется. Бюджет выполняется, и в первом полугодии страна вышла с хорошим бюджетным профицитом. Ситуация в зоне АТО тоже в каком-то смысле стабилизировалась. И это приводит к оживлению в бизнес-среде.

Оживление видно во многих отраслях. Разговариваю с рестораторами: у них ситуация лучше, чем была весной. Начались какие-то продажи автомобилей. У таксистов появилось больше клиентов. Аналогичная ситуация во многих других индустриях. Все эти признаки говорят о том, что если так пойдет еще месяцев шесть-восемь, а лучше — двенадцать, то банки точно оттолкнутся от дна. Сейчас предпосылки для этого неплохие. Нацбанк на межбанке каждую неделю выкупает доллары, и при этом курс гривны даже укрепляется. Это говорит о том, что предложение доллара и гривны сбалансированы. Нацбанк недавно снизил учетную ставку – это повлечет за собой снижение ставки доходности по депозитам Нацбанка, и будут предпосылки для того, чтобы банки начали кредитовать экономику и стимулировать потребительский спрос через потребкредиты.

Насколько быстро можно восстановить кредитование реального сектора и что для этого нужно?

В стране должен восстановиться стабильный рост всего – ВВП, промышленного производства, потребительских настроений, а главное, корпоративных заработков. Сейчас в реальности доля «плохих» кредитов составляет до 70%. В начале года вырисуется какая-то конфигурация. Технически не все проблемные банки успеют уйти с рынка, но большинство уйдет. Мы останемся в банковской системе, где будут доминировать госбанки – у них практически безграничный доступ к капиталу, их доля рынка будет расти. Останется системообразующим «Приватбанк», но это банк одного человека, который держится на его харизме. Останется ряд западных банков. И, скорее всего, начнется какая-то консолидация. «Альфа» купит Unicredit, появятся другие покупатели, чтобы приобрести банки с меньшими активами, – и 15-20 рабочих банков из кризиса выйдут.

Как можно оздоровить тот огромный портфель кредитов госкомпаниям, который образовался у Ощадбанка, Укрэксимбанка и Укргазбанка?

Не только у госбанков есть проблемы с госструктурами. И не только с госструктрами. У банков есть проблемы больше с частными заемщиками. Рекомендация одна для всех — надо честно эту задолженность признать и желательно списать. Очевидно, что заемщики не способны возвращать – даже те из них, кто продолжает обслуживать свои долги. Эта ситуация продолжает оставаться, на нее часто закрывают глаза, но рано или поздно это доочищение произойдет.

Вы говорите, что кредитование возобновится после окончательной стабилизации. А когда ждать того потока инвестиции, на который правительство так рассчитывает?

Кредитование не идет, потому что есть большое недоверие банков-кредиторов к заемщикам. К тому же, у них есть альтернатива: берешь гривну у населения под 18-22%, и размещаешь в сертификатах Нацбанка с маржой 3-5%. И не нужно держать большие кредитные отделы, брать на себя корпоративные риски, иметь издержки по поддержанию всей этой инфраструктуры по выдаче кредитов. Ты просто переводишь деньги с депозитов, зарабатываешь маржу - и отдаешь в Нацбанк, который гарантированно вернет тебе деньги. Как только произойдет снижение ставок по депозитам, для чего нужна будет какая-то стабилизация на валютном рынке, тогда можно будет говорить, что банки начнут кредитовать. Некоторые банки уже сейчас снова пошли активно кредитовать розницу, становятся популярными потребительские кредиты. Следом с лагом в полгода у нас начнут появляться инвесторы.

Что нужно делать немедленно для возобновления инвестиций в украинскую экономику? И куда эти инвесторы придут охотнее всего?

Рецепт простой – честно исполнять набор реформ и изменений. Я вижу целый ряд индустрий, которые продолжают оставаться интересными, – это фармацевтика, медицина… На фармацевтическом рынке продолжают доминировать западные поставщики – они занимают где-то 65% рынка. Поэтому в моменты девальвации все вынуждены поднимать гривневые цены, потому что доллар становится дороже, и в какой-то период даже местные производители подтягивают свои цены до уровня импортных. При этом большинство издержек остаются гривневыми, поэтому в кризисные моменты фармацевтические компании существенно теряют в долларовом отношении, но у них вырастает маржа. Фармацевтическая отрасль первой ощутит на себе какое-то улучшение.

Медицина всегда считалась защитным сектором. Мы инвестируем в клинику «Добробут», и фиксируем рост не только гривневых показателей, но и рост физических показателей – большее количество пациентов, манипуляций, прививок.

По-прежнему остается довольно ликвидным сектор сельского хозяйства. Там есть жизнь и есть деньги. Перспективна и сельхозинфраструктура – элеваторы, перевалка, порты.

При условии того, что инфляция будет под контролем, а власть будет подпитывать электорат пенсиями и зарплатами, скорее всего, потребительский спрос начнет восстанавливаться.

В какой мере может стимулировать приток инвестиций запуск новой программы приватизации? Там есть объекты нескольких классов – крупные, средние, совсем мелкие? Какой может быть реакция иностранных инвесторов на эту продажу?

Приватизация очень важна – это может быть одним из основных триггеров, что в стране что-то начало происходить, меняться и появились какие-то ощутимые изменения для инвесторов. Сейчас около трети ВВП производится в государственном секторе, а это всегда неэффективность и воровство. Особенно в ситуации политической нестабильности, когда наши политические лидеры склонны к разным договорнякам, – всегда влияние на какие-то госкомпании было предметом договоренности между политсилами. А приватизация станет хорошим знаком того, что-то меняется.

В сентябре власти неожиданно затормозили процесс приватизации. С чем это связано и какие могут быть последствия?

Есть, наверное, техническое объяснение – неэффективность законодательства, но его можно и нужно было поменять за полтора года новой власти. Но самое главное, что в большинстве госкомпаний мало что поменялось со времен Януковича. Там так же сидят разные политические и бизнес-группы. Сидят и «пилят». Этим я и объясняю затягивающийся процесс приватизации.

Глава Фонда госимущества господин Билоус уже предупредил, что вместо запланированных 17 миллиардов от приватизации в этом году мы получим один.

Я говорю даже не про фискальные бонусы. Всякие коррумпированные чиновники за каждый месяц неприватизации украдут еще несколько десятков миллионов долларов. Если приватизация у нас отложится на полгода, эти потери будут исчисляться сотнями миллионов.

Правительство объявило на весь мир: продаем Одесский припортовый. Потом все это отложили. Как мы выглядим в глазах потенциальных покупателей?

Одесским припортовым заинтересовались мы – компания Concorde Capital, которая собрала деньги иностранных инвесторов под эту покупку, а за три дня до конкурса его отменили. Это плохой знак – в очередной раз власть просто подтвердила свою неэффективность в плане правильной организации приватизации.

Вы общались с членами правительства? Как вам объясняли такую непоследовательность?

Неэффективностью процедур, конечно же.

Кроме ОПЗ, повышенный интерес к каким объектам вы отмечаете?

Очевидный интерес, как со стороны внутренних инвесторов, так и иностранных, к энергетике, инфраструктуре (железная дорога), портам.

Еще в наследие от старых режимов – даже не от Януковича, а от Ющенко – у нас под запрет о приватизации попадает огромное количество интересных, привлекательных объектов.

Есть ли шанс на реинвестирование украинских капиталов, которые убежали из Украины в 2013-14 годах?

Наверное, кто-то из этих людей точно задумался бы о том, во что инвестировать. Плюс какое-то количество наших небедных людей уже публично заявили о своих интересах в энергетике, облгазах. Это точно было бы для них хорошим поводом вернуться.

А эти внутренние инвесторы пустят в свою «вотчину» иностранных?

Как только правительство сможет убедить, что их тендерные процедуры прозрачные, инвесторы придут. Если процесс сделать нормальным и рыночным, то я не представляю, как можно не допустить кого-то, особенно когда общество чувствительно относится к каждой непонятной ситуации.

В какой мере может стимулировать приток инвестиций отмена моратория на продажу сельхозземель? Насколько реально можно открыть рынок с 1 января, как планировали некоторые представители власти?

Я думаю, что, по-честному, никто из представителей власти этого не планировал. Это надо делать, но пока что это непопулярная идея в обществе. И бизнесу, и политическим элитам не удалось привить осознание того, что продажа земли – необходимая вещь. Скорей всего, этот мораторий продлят. Аграрное лобби, вероятнее всего, тоже за то, чтобы продлить. Ведь так или иначе гектар земли будет стоить одну-две-три тысячи долларов. Посчитайте, сколько надо будет денег крупным агрохолдингам, контролирующим сотни тысяч гектаров, чтобы купить эту землю. Сейчас они ее используют за копейки, а при покупке им надо будет выложить сотни миллионов долларов. Точно сейчас ни у кого не найдется таких денег.

Наверно, на этот рынок могут прийти суверенные фонды из нефтяных государств и Азии. Но только после того, как этот рынок более-менее сформируется и станет зрелым. У меня нет иллюзий, что это произойдет скоро. Но чем раньше начнутся движения в эту сторону, тем быстрее мы придем к цивилизованным отношениям на селе.

Сейчас разными инициативами разрабатываются законопроекты о поэтапном снятии моратория. Заинтересованные инвесторы привлекают вас к этому процессу?

Нет, есть Нацрада реформ, премьер-министр, коалиция... Но, я думаю, что кроме пиара там мало смысла. Если реально хочется что-то поменять, надо идти и убеждать в этом IMF и послов.

В ситуации, когда это не популярно в народе, я оцениваю вероятность снятия моратория как очень низкую.

Так это еще десять лет будет непопулярным…

О продаже земли говорили в полный голос еще двадцать лет назад, но как только касается принятия решений, никто не хочет брать на себя ответственность.

У нас же есть коалиция реформаторов, и Президент, когда ему нужно проводит через нее нужные решения...

Я не думаю, что это действительно интересно Президенту, премьеру и коалиции в непростое, политически турбулентное время. Разговоры будут идти дальше.

Вы упомянули, что нужно приватизировать «Укрзализныцю», процесс ее акционирования на старте. Как лучше продать этот госхолдинг?

Кто-то захочет купить сервисные компании, которые ремонтируют локомотивы и подвижной состав, кто-то захочет оперировать самим подвижным составом, кто-то – построить свое частное полотно. Поэтому правильно было бы разделить «Укрзализныцю» на бизнес-направления и предлагать инвесторам. Но, будучи практичным человеком, не думаю, что это произойдет в ближайшее время – 5-10 лет еще будем переливать из пустого в порожнее.

-- «У меня есть еще один-два коллеги. Это все, кто остались»

Сегодня вас можно назвать главным инвестбанкиром страны?

Правильно сказать — единственный выживший. Но у меня есть еще один-два коллеги. Это все, кто остались.

Остальные ушли во власть. Шутка.

Остальные ушли из бизнеса, а кто-то из них во власть.

Вы сами не собираетесь туда же?

Нет.

Вас называют «кошельком» президента Порошенко. Откуда такие слухи?

Помимо «кошелька Порошенко», меня называют «террористом «ДНР» и «другом семьи Януковича». В последнее время можно услышать довольно конфликтующие месседжи обо мне.

И все же, что вас связывает с действующим главой государства?

С нынешним Президентом меня связывала чисто профессиональная деятельность. Он, будучи одним из самых богатых, продвинутых и прогрессивных бизнесменов, конечно, был нашим клиентом.

По каким проектам вы работали со структурами Порошенко?

Мы работали на вторичном рынке по долговым вещам. Но так как Порошенко-бизнесмен, став Президентом, ушел из бизнеса, соответственно, наши отношения на этом прекратились.

Недавно вы вошли в наблюдательный совет государственного «Укрэксимбанка». Это результат особого доверия к вам Президента?

Кроме меня, в наблюдательный совет зашел ряд людей, как по квоте Кабмина, так и Президента. Но, кроме меня, по той же президентской квоте зашли научные работники, преподаватели, консультанты, например, аудиторы. Если близость к Президенту — это критерий, то можно сказать, что все остальные так же близки к Президенту, как и я. Но это не критерий. Здесь больше важны профессионализм и незаангажированность.

У вас в банке позиция независимого директора…

Я член наблюдательного совета. Но я не нахожусь во власти и я не в конфликте интересов. Я больше оцениваю себя как независимого директора с точки зрения построения лучших западных практик операционного управления, риск-менеджмента и стратегий. Те практики корпоративного управления, когда банки (тем более госбанки) являлись карманными кошельками некоторых политических элит, надо убрать. Это моя задача. За это, наверное, меня и называют «кошельком» Порошенко и кем-то еще.

Нынешний глава правления «Укрэксима» Александр Гриценко сотрудничал с вами до назначения в банк?

Нынешний глава правления очень известен на рынке, он, по сути, из Лондона покрывал украинский долговой рынок. Мы не работали с ним ранее, познакомились уже внутри «Укрэксима».

Ваше мнение, руководители госбанков должны получать на уровне менеджеров коммерческих банков?

Однозначно. Либо они будут коррумпированными. Если мы говорим о том, что банки с государственным капиталом должны конкурировать на рынке за своих клиентов, то они точно не должны иметь менее сильных топ-менеджеров, чем их конкуренты, соответственно, им должны платить адекватно. Это касается не только государственных компаний, а и всех остальных чиновников.

И сколько должен получать топ-менеджер государственного банка?

Председатель правления должен получать 500–700 тысяч долларов в год, члены правления – пару сотен тысяч долларов в год. По крайней мере, цена тех решений, которые они принимают каждый день в рутинном порядке, в сотни раз выше этих сумм.

Назначение инвестбанкира Гриценко в «Укрэксимбанк» можно расценивать как своеобразный квотный обмен: этот банк отошел команде Президента, а «Ощадбанк», где руководителем друг премьера Яценюка Пышный, – команде премьера?

Думаю, нет, во всяком случае, в своей работе в набсовете я этого не замечал. В набсовете «Укрэксима» есть квоты Президента и Кабмина, и все решения – в том числе, и назначение топ-менеджеров – принимаются консенсусом. Пышный, кстати, тоже не случайный человек на рынке, он давно в финансовом секторе. Как и Гриценко.

Во время застоя на инвестрынке один из ваших главных проектов – недавно приобретенный вами «Форекс тренд». Вас обвиняют в том, что на его базе вы строите финансовую пирамиду вроде МММ. Эти опасения обоснованы, особенно после скандала с подобным проектом MMCIS.

Во-первых, мы ничего и никогда в этом секторе не покупали. Мы с партнерами создаем новую компанию с нуля, не имея никаких обязательств ни перед кем, включая, вкладчиков упавших операторов «форекса».

Во-вторых, в русскоязычном обществе к «форексу» действительно такое недоверчивое отношение, поскольку был MMCIS, а до этого МММ, которые строились как «пирамиды». При этом есть несколько десятков других компаний, которые по-честному ведут свой бизнес и обслуживают клиентов. Но обывателю всегда видна самая негативная сторона этой индустрии, которая составляет всего 5–10%. Для нас это не один из основных проектов, а обыденная инвестиция, но при этом и часть стратегии – мы хотим быть оператором не только на украинском фондовом рынке, а на всех глобальных рынках и в разных сегментах. В ситуации, когда банковская система стала ненадежным способом размещения средств и начала появляться базовая финансовая грамотность населения, у этих услуг точно есть будущее.

Вы уже комментировали ситуацию с претензиями американских властей к украинским инвесткомпаниям по поводу использования инсайдерской информации. Правда ли, что на вас в США заведено несколько уголовных дел, якобы связанных с кражей неких пресс-релизов?

Нет, неправда. Мы, будучи крупнейшим брокером на рынке финансовых услуг, являемся первой инстанцией, куда приходят клиенты по вопросам инвестиций как в Украине, так и за рубежом. Не имею права утверждать, но, похоже, что кто-то, имея недобросовестный доступ к этой информации, пришел к нам за услугой. Мы лишь выполняли поручения своих клиентов. К нам претензий никаких нет.

С вами связывают нескольких инвестбанкиров во власти. Один из них – ваш бывший подчиненный Роман Иванюка, который сейчас возглавляет «Укрспирт». Злые языки уверяют, что через него вы пытаетесь установить контроль над холдингом.

По этой логике, я, наверное, хотел бы установить контроль над комитетом по регулированию тарифов через Андрея Геруса (сотрудник Concorde Capital, - «Главком»), который, правда, уже не там. По этой логике я, наверно, хотел бы установить контроль над министерством транспорта и инфраструктуры через уже бывшего замминистра Александра Каву (бывший инвестаналитик, - «Главком»). Моя бывшая колежанка Виктория Войцицкая (до 2007 работала в Concorde Capital, - «Главком») сейчас находится в парламентской фракции «Самопоміч» – так это означает, что я хочу получить контроль над «Самопоміччю»?

Насколько я понимаю, Иванюка на эту должность назначал лично министр (агрополитики и провольствия, - «Главком») Павленко, который занял этот пост по квоте «Самопомочі», в связях с которой меня точно никто уличить не может.

Вы лично болеете за Иванюка в кадровом конкурсе на главу «Укрспирта»?

Там на самом деле достойный список людей, и дальше уже дело комиссии, которая будет их отбирать.

Вы довольны еще одним инвестбанкиром у власти – главой Фискальной службы г-ном Насировым, который в 2008 году возглавлял направлял направление торговли ценными бумагами в вашей компании?

Я к его действиям отношусь нейтрально. Но каждый день общаясь с бизнесменами, вижу, что долгожданного «покращення» с точки зрения общения бизнеса с налоговиками не произошло. Не могу сказать, что стало хуже, но лучше точно не стало.

Но в ГФС работает 60 тысяч человек, а мне, например, иногда тяжело провести какие-то решения даже в такой открытой и либеральной структуре как Concorde Capital. Поэтому я допускаю, что быстро сделать изменения в Службе тяжело – это все-таки устоявшаяся коррумпированная структура. Но это не объяснение – если уж ты глава организации последние четыре месяца, что-то позитивное уже должно было произойти. С другой стороны, я вижу прогресс во многих вещах, которые два-три года назад казались невозможными – например, электронное администрирование НДС. Не могу сказать, что больше никто не дает взяток за возвращение НДС, но система точно стала более прозрачной. То же самое касается инициативы по электронному администрированию акциза. Я продолжаю слышать нарекания, что до сих пор можно уклониться от налогов через разные налоговые ямы, но это уже не централизованно и не является частью политики ГФС. Это, скорее, «партизаны», с которыми вся вертикаль ГФС жестко борется.

На таможне раньше были распространены схемы, когда костюмы от «Бриони» ввозились под видом зеленого горошка и соответственно платилась низкая пошлина. Сейчас такой практики точно нет.

На Закарпатье, как говорит Балога, это как раз снова набирает обороты…

Конечно, остался «контрабас», когда какой-то коррумпированный инспектор пропускает ночью по две-три фуры. Такая «партизанщина» всегда была и, наверно, будет – причем она есть и на польской, и на венгерской стороне. Но массового злоупотребления нет. Одно из сохранившихся злоупотреблений – когда, условно говоря, костюм «Бриони» ввозится уже не под видом зеленого горошка, а более дешевого костюма. При Клименко (министр доходов и сборов при Януковиче, «Главком») это носило системный массовый характер – просто спускались вниз программы по «контрабасу». Сейчас есть вилка таможенного тарифа, например, – от 3 до 5 долларов, и публичные обвинения в сторону Насирова касаются того, что таможня берет низший тариф. Но, с другой стороны, нельзя ставить один тариф на абсолютно разные по качеству товары. При Клименко при вилке 3-5 долларов некоторые часто умудрялись растамаживать по 50 центов за кг. Все эти метания будут продолжаться, пока на нашу таможню не придут более цивилизованные практики. Но я не большой оптимист на эту тему и не нахожусь в иллюзиях, что все быстро поменяется. В ГФС есть люди, которые там по тридцать-сорок лет сидят – что они могут поменять?

Вы заметили, что никто из многочисленных бизнесменов, пошедших во власть, честно так и не заявил, что получает доплаты из каких-то специальных фондов. Вам что-то известно о таких фондах? Слабо верится, что такие люди довольствуются мизерными заплатами госслужащих.

Достоверно не знаю. Но знаю, что большинство наших чиновников, ведя довольно нескромный образ жизни, явно делают это не на семь тысяч гривен зарплаты. И если продолжать делать вид, что ничего не происходит, – это продолжать жить в королевстве кривых зеркал. Министр точно должен зарабатывать на уровне 500–700 тысяч долларов в год.

Остались ли среди сегодняшних ваших клиентов представители так называемой «Семьи», в связях с которыми вас также обвиняли некоторые СМИ?

Этих связей никогда не было. За сто баксов в «некоторых СМИ» можно разместить что угодно.

-- «Так получилось, что самым агрессивным покупателем оказался Курченко»

Но странно, что при ваших то связях в бизнес-среде вы ни разу не сталкивались с «молодыми и амбициозными», хотя 2-3 года назад они подминали под себя практически все?

Concorde всегда работал и работает только с бизнесменами, а эти людт никогда не были в бизнесе. Просто сидели на потоках. Какой с ними может быть инвестиционный банкинг?!

А как же «Мако» Александра Януковича?

Никто не может сказать, что Янукович пришел в политику из бизнеса, как Порошенко. Он всегда был обычным государственным чиновником, который прошел весь карьерный путь от директора автобазы до президента. А я пересекаюсь с людьми только по рыночным ситуациям.

Как в этом контексте оценить ваше участие в сделке по продаже УМХ «кошельку Семьи» Сергею Курченко?

Я участвовал в этой сделке на стороне продавца, а продавцом был Борис Ложкин и ряд других респектабельных акционеров. Так получилось, что самым агрессивным покупателем оказался Курченко.

Кстати, сколько реально было заплачено за этот холдинг? Слухи разные ходили. Например, «Укрэксимбанк» выделил под эту сделку кредит в 160 миллионов долларов, а общую сумму продажи озвучивали заинтересованные стороны в 300 миллионов…

У меня есть обязательства по неразглашению, поэтому не могу прокомментировать. Я слышал про кредит в пару раз меньше, который даже был, по-моему, погашен.

Но уже в марте 2014-го вы оценили УМХ всего в 50 миллионов долларов…

Рекламный рынок очень сильно упал, особенно в долларовом эквиваленте. К тому же, сильно упала вся печатная пресса. Сейчас УМХ зарабатывает, думаю, пару миллионов долларов, хотя раньше зарабатывал более тридцати. Вот отсюда и такая оценка.

Как человек, который в курсе, как проходила сделка, можете объяснить, почему доходы от нее не были отображены в декларации Ложкина?

Не могу сказать, но, кстати, Ложкин не был доминирующим акционером УМХ, ведь акции холдинга выводились на IPO.

Имел ли к этой сделке отношение экс-министр доходов и сборов Александр Клименко? «Главком» писал о хитрой схеме финансирования покупки УМХ структурами, близкими к Клименко.

Это кухня покупателя, нам она вообще никак не была известна. Поэтому не могу прокомментировать.

Вы сами упомянули о том, что вас называют финансистом «ДНР» и даже был запущен слух, что вас в связи с этим арестовали. Откуда у этой темы ноги растут?

О том, что меня арестовали, я узнал, сидя в этом офисе. Я сейчас инвестирую в платежную систему, которая не имеет никакого отношения к похожему российскому сервису QIWI. Просто бывшие акционеры QIWI, которые из нее вышли в процессе IPO в Америке, создали аналогичную компанию в Украине – TYME. Они – миноритарные акционеры в этой компании. Но TYME не работает ни в Крыму, ни в «ДНР»–»ЛНР».

Что еще, кроме сопровождения сделки с УМХ, вас связывает с нынешним главой Администрации президента Борисом Ложкиным?

Ничего. Хотя я тоже был миноритарным акционером УМХ, но моя доля не позволяла мне даже быть в набсовете.

Но вы также принимали участие в покупке-продаже медицинской компании «Добробут». СМИ сообщали, что вы купили ее для Ложкина.

Мы работали на стороне продавца – Руслана Демчака, с которым Concorde Capital сотрудничал давно. В сентябре-октябре 2013-го года мы уже готовы были завершить эту сделку со структурами Пинчука. По каким-то внутренним причинам этого не произошло с их стороны – в последний момент East One отказался от сделки и мы оказались в ситуации, когда могли подвести нашего клиента и умножить на ноль все плоды нашего двухлетнего труда. Тогда мы сами зашли акционерами в эту компанию: Concorde Capital имеет в «Добробуте» 40%, а на остальные 60% привлекли Олега Калашникова. Ложкина в «Добробуте» нет и никогда не было. Наверное, были такие подозрения, потому что Калашников когда-то был акционером в УМХ. Но по этой логике, исходя из больного воображения некоторых ваших коллег, Ложкин должен быть также бенефициаром других бизнесов десятков бывших акционеров УМХ по всему миру. Чистый абсурд.