Замгенпрокурора Виталий Касько: Против меня готовятся уголовные дела

Заместитель генерального прокурора Виталий Касько уже несколько месяцев не разговаривает со своим непосредственным руководителем – генпрокурором Виктором Шокиным. Их личный конфликт возник после скандала с задержанием так называемых «бриллиантовых прокуроров», погоревших на крупной взятке. Окружение главы ГПУ пыталось замять дело, оказывая давление на инициаторов расследования – замгенпрокуроров Давида Сакварелидзе и Виталия Касько. Чтобы ослабить их тандем, первого отправили руководить прокуратурой Одесской области, а против второго начали служебные проверки, которые вот-вот перерастут в уголовные дела. Пока счет на стороне Шокина – его команда не только копает под самого Касько, но и поставила ему подножку на конкурсе по отбору руководителя Специализированной антикоррупционный прокуратуры. Касько проиграл, хотя считался фаворитом.

В интервью «Главкому» замгенпрокурора рассказал, почему сохранить санкции Евросоюза против команды Виктора Януковича может теперь лишь чудо, а в марте 2016 года украденные прежней властью активы, скорее всего, будут разблокированы.

Одновременно Касько признал, что Генеральная прокуратура, как и в прежние годы, обслуживает интересы власти и олигархических кланов. Например, мешает расследованию приватизации энергокомпаний «Донбассэнерго», «Днепроэнерго» и «Закарпатьеоблэнерго». А одним из ярких примеров этому может служить история разблокировки $23 млн. экс-министра природных ресурсов Николая Злочевского.

Руководитель Специализированной антикоррупционной прокуратуры (САП) Назар Холодницкий должен быть благодарен вам за свою новую должность. Все, кто следил за финальным конкурсом по избранию руководителя САП, видели, как сторонники Касько, понимая, что против вас сложилось сильное лобби, дружно решили отдать голоса за Холодницкого. Вы говорили об этом с руководителем антикоррупционной прокуратуры?

Нет, конечно, не общался – специализированный антикоррупционный прокурор должен быть независимым. Но меня лично очень радует то, кто за меня проголосовал: общественность, прокурор США, известный диссидент – люди, которых я очень уважаю. Позитив есть и в том, что того, кого явно пытались протянуть на должность главы Специализированной антикоррупционной прокуратуры, не прошел.

Некоторые коллеги-журналисты гадали, что «продвиженцев» от власти могло быть двое – мол, на случай провала основного кандидата – Романа Говды – был запасной вариант, например, в лице Назара Холодницкого. Такое возможно?

У меня нет оснований для такого предположения, и я искренне надеюсь, что это не так.

Все же, как вы оцениваете проигрыш?

С одной стороны: я не прошел – это должно было бы разочаровать, но с другой – поставьте себя на место антикоррупционного прокурора в наших суровых реалиях. Конечно, я представлял, что меня ожидало, что и как следовало бы делать. И был готов взять на себя эту ответственность. Нужно было бы сразу отстаивать максимальную независимость антикоррупционной прокуратуры и защиту ее от давления. А это в наших нынешних условиях, ох, какая непростая задача…

Поэтому, с другой стороны, может так и должно было сложиться.

Считаю, что у общества есть все основания ожидать эффективной и объективной работы НАБУ и Антикоррупционной прокуратуры, будем все вместе их в этом поддерживать. Я готов помочь руководителю САП своими знаниями и опытом, если это ему понадобится.

Любому, кто наблюдал за конкурсом, было заметно, что власть продвигает своего человека. Об этом говорили и некоторые члены комиссии – Йосиф Зисельс, Виталий Шабунин. На этом примере хорошо видно, что попытка создать институт кадровых конкурсов для важных должностей, не назначенцев, проваливается.

Мне кажется, делается все, чтобы этот институт (кадровых конкурсов во власти – «Главком») себя дискредитировал. Здесь важно сформулировать правила игры и комиссию, которая бы вызывала доверие у общества. В ином случае возникает сомнение относительно объективности большинства участников такой комиссии и разочарование у общества. Очень не хотелось бы этого, поскольку потом будет очень сложно вернуть доверие к таким институтам.

Возьмите пример, хоть он и менее значимый (чем избрание антикоррупционного прокурора – «Главком»), формирования комиссии для избрания руководителей местных прокуратур. Это иллюстрация того, как комиссии были сформированы в кавычках «правильно», а членам комиссии, которые могли что-то изменить, этого не удалось, так как они пребывали в подавляющем меньшинстве.

То есть, она полностью провалилась?

Нет, идея не провалилась. Провалилась ее реализация. Идея была одних людей, а в реализацию вмешались другие… Есть определенные позитивные моменты – те же тесты, волна сокращений. Их – прокуроров местного уровня – стало меньше, а тесты позволили более-менее объективно выбрать из рядовых сотрудников лучших. Была возможность для внешних кандидатов принять участие в конкурсе на должность руководителей местных прокуратур…. Определенные позитивы были, но условия проведения конкурса, необъективное формирование комиссий, противодействие консервативной части Генеральной прокуратуры сыграли негативную роль, показав пример того, как можно дискредитировать идею.

В будущем не хотелось бы повторения, поскольку нас ждут конкурсы на руководителя Государственного бюро расследований, Агентства по розыску и управлению преступными активами и т. д.

По какому принципу должны передаваться дела о преступлениях топ-чиновников от Генпрокуратуры в Национальное антикоррупционное бюро?

Никто не знает. Это законодательная ловушка. Я обнаружил эту проблему, когда готовился к лекции в Киево-Могилянской академии по теме борьбы с коррупцией. С 20 ноября 2015 года все уголовные производства, которые относятся к компетенции НАБУ, где бы они ни находились, в императивном порядке должны быть переданы детективам Национального антикоррупционного бюро. При этом не предусмотрено никакого фильтра и графика. С этого момента следователи прокуратуры не имеют права вести следственные действия в этой категории дел. Гипотетически, они могут и не передавать их, придержав у себя, но работать, то есть собирать доказательства по этим делам, не могут. И законодательство не предусматривает альтернативных путей решения. На сегодня есть два варианта поведения: либо срочно передать все дела в НАБУ, либо срочно вносить изменения в законодательство, где будет предусмотрена некая «подушка».

А что мешает передать производства НАБУ?

Трудно сказать. Заявляется (со стороны Генпрокуратуры – «Главком»), что детективы НАБУ, якобы, не готовы принять такое количество дел. Но тут важна официальная позиция самого Бюро по этому поводу. Прокуроры пугают тысячами томов производств. Это – не сильный аргумент. Когда я, как следователь, переходил из районной прокуратуры в областную, мне вручили в производство многотомные уголовные дела. Поначалу я сильно удивился, как там, наверное, тяжело работают люди. А когда прочел, оказалось, что можно оставить один-два, максимум три тома, все остальное, зачастую, макулатура. Детективам не стоит бояться объема. Их просто нельзя загружать сразу всеми производствами, которые годами вели следователи прокуратуры. По моему мнению, именно руководитель САПа должен определять, что из «старого багажа» является перспективным. Но законодательного механизма нет. Это как раз то, что я собирался делать, если бы стал специализированным антикоррупционным прокурором. Это то, что нужно срочно – наделить его (главу САП – «Главком») функциями этого фильтра, чтобы не задушить детективов антикоррупционного бюро и не убить идею, чтобы новый орган не задохнулся. Если передать все и сразу – возникнет проблема. Надо срочно менять законодательство.

Сейчас следователи прокуратуры по делам, подследственным НАБУ, не могут проводить следственных действий. В ином случае, когда в будущем дела дойдут до суда, встанет вопрос о допустимости доказательств, полученных таким образом.

До конца года остается одна пленарная неделя у Верховной Рады, если в этот срок не будут приняты изменения, проблема будет очень серьезной.

За неделю вряд ли что-то удастся поменять.

Насколько я слышал, у Сытника с Холодницким уже есть законодательные наработки. Об этой проблеме я говорил и одному, и второму.

Это техническая сторона. С другой стороны общество ждет от НАБУ быстрых и показательных результатов. Речь идет о наиболее громких, резонансных делах. Может ли антикоррупционный прокурор при отборе дел руководствоваться этими критериями?

Как представляется, НАБУ и Специализированная антикоррупционная прокуратура должны, в первую очередь, заняться коррупционными преступлениями нынешней власти. Должно быть несколько показательных производств, чтобы общество увидело: учреждение заработало и есть результат. Когда вырастет штат детективов и их навыки, нужно будет вернуться к уголовным производствам против прежней власти – тем, что на слуху и имеют перспективу.

Например, знаменитое дело о «вышках Бойко», которое почему-то не нашло своего решения в прокуратуре. Это может стать хорошим примером нового подхода к следствию у НАБУ и САП. И уже в третью очередь заниматься текущими делами, обычным «валом».

Еще одно – это то, что не надо делать. Не нужно инициировать или браться за дела, которые общество воспринимает как политический заказ, политическое преследование, месть, или же, как использование уголовных инструментов для решения бизнес-конфликтов. То есть, за дела, которые явно продвигаются кем-то из власть имущих против своих оппонентов.

Дело Мартыненко может быть политическим заказом?

У меня нет оснований считать его таковым. Это дело было поднято общественностью, оно первоначально возникло не в Украине, а в Швейцарии и Чехии. Доверие наших граждан к правоохранительным органам этих стран значительно выше.

Возможно, более удачный пример – громкие заявления Михаила Саакашвили, которые могут стать основанием для уголовных производств. Он называл огромные коррупционные суммы и фамилии причастных политиков и бизнесменов. Журналисты обратили внимание, что одесский губернатор почему-то не включил в свой «черный список» фигурантов других коррупционных скандалов.

Я слышал о том, что список считают далеко не полным. По большому счету, то, что озвучил Саакашвили – это обобщение различных журналистских расследований, и определенные результаты работы прокуратуры Одесской области под руководством Давида Сакварелидзе. Действительно, список можно было бы дополнить.

Речь идет, в первую очередь, не о фамилиях, а о схемах, которые позволяют выводить из бюджета, по мнению Саакашвили и журналистов-расследователей, огромные суммы. НАБУ должен начать производство, разобраться, были ли такие схемы, а уже затем выходить на фамилии. Это чрезвычайно чувствительно для общества – когда люди слышат, что у них под носом государственные деятели выводят крупные капиталы. И это притом, что в стране война и гибнут люди. В это же самое время людям постоянно поднимают коммунальные услуги, не на что жить. НАБУ следует разобраться (с этими заявлениями). Думаю, что схемы действительно существуют, потому что качественные журналистские расследования редко ошибаются. Хотелось бы, конечно, чтобы список схем все же был полным.

Пару недель назад вы говорили, что Евросоюз в марте может снять санкции (арест счетов) с бывших топ-чиновников команды Януковича. С того момента, когда вы озвучили этот прогноз, что-то изменилось? Какие инструменты могут позволить их продлить, кого, в первую очередь, освободят от санкций?

Ничего не изменилось. Это будет происходить постепенно, где-то с января по март.

Что такое административные санкции?! Это аванс определенной стране для собственных расследований, и возможность доказать преступный характер таких средств. Санкции применяются превентивно. То есть, факт наложения ареста на чьи-либо средства не означает, что Европейский Союз считает их сразу преступными. В Европе работают административные механизмы после смены власти в определенной стране. Если государство обращается и просит применить санкции, при наличии оснований ЕС идет навстречу. В случае Украины при смене власти Януковича были обоснованные подозрения в хищении государственных средств и злоупотреблении служебным положением высшими должностными лицами из этой власти. Санкции были применены, но они не являются вечными. Тот факт, что в Украине просто есть уголовное производство против определенного топ чиновника, не означает, что ЕС будет вечно держать замороженными его активы. Прямо пропорционально это зависит от того, насколько быстро наши правоохранительные органы смогут установить доказательства преступного характера этих денег. И завершиться это должно наложением ареста на такие активы за границей по запросу украинского следствия в рамках уголовного дела в Украине.

Тогда снятие санкций не повлечет за собой негативных последствий – так как активы будут арестованы в рамках уголовных производств. Но если правоохранительные органы Украины не действуют достаточно решительно, интенсивно, не демонстрируют, что у них уже есть веские доказательства преступного характера таких активов, санкции будут сняты и активы разморожены. Отыскать и арестовать их в дальнейшем будет практически невозможно.

В западных странах считают, что год-два достаточно, чтобы в стране разобрались с расследованиями и наложили арест в рамках уголовных расследований, если есть для этого основания.

Если парламентом будет принято решение передавать эти дела в НАБУ, этот орган может попробовать провести переговоры с ЕС, объяснить ситуацию и убедить в том, что есть четкий план, четкие сроки – и мы выйдем на преступный характер замороженных средств по таким-то делам. Пожалуйста, продолжите санкции именно в этой части. Возможно, это могло бы сработать. Но при нынешнем состоянии дел с начала следующего года действие санкций начнут постепенно сворачивать.

Но таким образом, НАБУ должно хвататься не за новые преступления, совершенные нынешней властью, а за спасение старых – против команды Януковича.

Тут важно понимать, сколько на сегодняшний день подготовленных детективов в НАБУ, сколько готовых к такой работе высокопрофессиональных прокуроров и каковы ожидания общества. НАБ и САП сегодня в очень сложной ситуации. Чуть более 70 детективов, «зависшие» не по их вине санкционные дела, текущая коррупция, надо определяться с приоритетами. В любом случае можно пробовать убедить Евросоюз дать еще один шанс, продлив санкции хотя бы по наиболее перспективным делам.

Если пытаться составить условный рейтинг, кто из списка имеет больше шансов выйти из-под санкций?

Вряд ли здесь будет избирательный подход. Или ЕС удастся каким-то чудом убедить в решимости намерений новых антикоррупционных органов, или санкции будут сняты со всех лиц.

Это сложный политический процесс. Потому что решение о санкциях принимается странами-членами ЕС, каждая имеет свое мнение. Есть специфические позиции определенных стран ЕС, им надо предоставлять дополнительные аргументы, убеждать.

Поэтому надо четко отличать административные санкции ЕС и применения уголовных механизмов, арестов средств.

Уже известно, кто из сотрудников Генпрокуратуры виноват в том, что замороженные в Великобритании счета с $23 млн экс-министра природных ресурсов Николая Злочевского были разблокированы?

Возникают обоснованные подозрения, что не обошлось без, скажем так, «сотрудничества» украинских следственных органов со стороной защиты (адвокатами Злочевского – «Главком»). Такие подозрения возникают и у наших британских коллег. Есть по этому поводу уголовное производство. Но на сегодня это уже подследственность НАБУ.

У меня есть собственное мнение по этому поводу, и я готов поделиться им с детективами НАБУ, если они за это дело возьмутся.

Вы знаете, что одним из оснований для разблокировки счетов были письма кураторов следствия Генеральной прокуратуры в адрес адвокатов о том, что это самый порядочный человек в мире и никаких оснований для привлечения его к уголовной ответственности в Украине нет. В международном управлении ГПУ (которое курировал Касько – «Главком») об этой переписке не знали. Со своей стороны (международного управления ГПУ) мы сделали все, чтобы добиться возвращения дела из МВД, куда оно безосновательно было направлено, назад в Главное следственное управление ГПУ и предъявления подозрения Злочевскому, для чего, по мнению следователя, были все основания. Оно было направлено британским прокурорам, которые считали это достаточным для сохранения ареста. Но в британском суде защитой были представлены эти письма, в которых говорилось о том, что нет никаких оснований для подозрений. В результате произошло то, о чем вы знаете – британский суд принял решение о разблокировании суммы. Поэтому думаю, там есть, что расследовать...

Депутат Сергей Лещенко заявлял, что в Украине правоохранительные органы не идут на встречу коллегам из Чехии, которые просили о правовой помощи в «деле Мартыненко». Вы что-то знаете об этом?

Запросы и швейцарские, и чешские выполняет Главное следственное управление ГПУ. Насколько это быстро или медленно происходит, относительное понятие. Например, более свежие чешские запросы стали выполняться явно быстрее, чем швейцарские. По последним я даже подписывал напоминания, так как, по нашему мнению, их исполнение затягивалось…

Как прокуратура получает эти запросы?

Они заходят к нам, Генеральный прокурор поручает Главному следственному управлению выполнять, и через нас направляются материалы исполненного поручения соответствующим правоохранительным органам других стран.

На какой стадии находится это расследование у европейцев?

В названных странах подобные расследования проводятся медленнее, чем у нас. Там по этому делу нет такого общественного резонанса, как у нас. Вряд ли многим в Европе что-то скажет фамилия Мартыненко. Подобные дела они расследуют три-пять лет. Это сложные финансовые расследования. Европейские следователи не связаны такими сроками, как мы нашим Уголовным процессуальным кодексом. С другой стороны, по моему мнению, они нуждаются в помощи украинских правоохранительных органов. Насколько такая помощь полная и быстрая – это другой вопрос...

Что нового в деле «бриллиантовых прокуроров»?

Следствие, которое касается взятки (как известно, бывшего первого замглавы Главного следственного управления ГПУ Владимира Шапакина и экс-зампрокурора Киевской области Александра Корнийца подозревают в вымогательстве 200 тысяч долларов – «Главком») завершено в ноябре. Сейчас идет ознакомление стороны защиты с материалами, в частности, знакомится Корниец. Все остальные: Шапакин и еще один фигурант – Баленко, получили электронные копии, готовы подписать протокол об ознакомлении, и дело может хоть завтра идти в суд. Защита Корнийца знакомится до сих пор. Для чего они это делают – вопрос к ним.

Что касается других уголовных производств – относительно так называемого «мусорного бизнеса» (Корнийца подозревают в «крышевании» бизнеса по утилизации мусора – «Главком»), незаконного обогащения и других – решение о дальнейшей судьбе этих дел будет приниматься после законодательного урегулирования компетенции НАБУ.

Ранее сообщалось, что из-за дела «бриллиантовых прокуроров» написал заявление об увольнении первый замглавы СБУ Виктор Трепак. С чем это связано, СБУ разве участвует сейчас в расследовании?

Они вместе с нами оперативно сопровождали его, это была их оперативная разработка. Эту функцию СБУ выполняет и сейчас. Почему теперь стал вопрос об увольнении Трепака? Потому что по ходу дела на него и его подчиненных оказывается давление. По ним велось или ведется несколько уголовных производств, их принуждали к определенным действиям. Он написал рапорт, в котором четко отметил: пока определенное лицо будет Генеральным прокурором, он не видит возможности бороться с коррупцией и не видит смысла находиться на занимаемой должности.

А открывала уголовные производства в отношении команды Трепака Генеральная прокуратура?

Да.

За превышение власти?

Они открыли несколько уголовных производств по разным фактам. Он еще не уволен. Подал рапорт президенту, но указ не подписан.

Народный депутат Игорь Кононенко собирается подать на вас в суд за «полную ложь» (после того, как Касько заявил о том, что Кононенко пытался давать ему указания через генпрокурора Виктора Шокина). Как собираетесь доказывать свою правоту?

Моя позиция была и остается неизменной – прокурор в Украине должен быть независимым в своей профессиональной деятельности от любого внешнего воздействия, в том числе политического. Если господин Кононенко хочет вынести мою беседу с Генпрокурором по этому поводу в рамки судебного гражданского разбирательства – я к этому готов.

Как писали СМИ, что окружение президента пыталось давить на вас, чтобы закрыть инициированные при вашем участии гражданские производства, которые могли отменить проведенную в прежние годы незаконную приватизацию «Донбассэнерго», «Днепроэнерго» и «Закарпатьеоблэнерго». Об этих делах шла речь?

Об этих делах шла речь без ссылки на Кононенко.

А Кононенко по поводу чего обращался?

Здесь дело не в конкретике – по поводу чего кто обращался, а в самой постановке вопроса. Получение каких-либо пожеланий от высшего прокурора по поводу того, что какое-то производство хотелось бы разрешить таким-то образом со ссылкой на кого бы то ни было или без таковой, является недопустимым по моему мнению.

Это понятная и правильная позиция, но хотелось бы понять, что интересует лидера фракции БПП.

Вот в суде и обсудим.

Почему раньше не говорили, что на вас давит генпрокурор?

Я отказался выполнять определенные пожелания, на этом все и закончилось. Мне просто поменяли направление деятельности. Представительство интересов государства в суде забрали и передали другому заместителю. Генеральный прокурор так решил. Зато у меня совесть чиста.

Депутат Татьяна Черновол обвиняла вас в содействии беглому бизнесмену Сергею Курченко. Мол, в Латвии были арестованы 80 млн. евро этого предпринимателя, латвийский правоохранительный орган был готов довести дело до конца, присылал запрос в Украину, но якобы с вашей стороны не последовало никаких действий.

К нам в ГПУ никто не присылал запрос из Латвии по делу Курченко. И никакой латвийский следователь по такому делу в ГПУ не приезжал. Мы проверили специально, это документально подтверждено. Я после этих заявлений встречался с послом Латвии, сюда приезжали представители Генеральной прокуратуры Латвии, все они были крайне удивлены подобными заявлениями.

Они лживы еще и потому, что ни Касько, ни международное управление, которое он курирует, не инициирует арест активов – это делает следствие, а именно Главное следственное управление ГПУ, которое ведет дело Курченко. Активы бывших должностных лиц Украины, подпадающих под санкции, заморожены в Латвии в рамках санкций ЕС и/или уголовных дел украинских и латвийских правоохранителей. Следователи Главного следственного управления ГПУ, которые ведут дела таких лиц, имеют постоянные рабочие контакты с правоохранителями Латвии и уровнем сотрудничества целиком удовлетворены. А международное управление ГПУ оказывает им в этом всю необходимую помощь.

Если наблюдать со стороны, то ситуация в Генпрокуратуре немного похожа на мазохизм. Генпрокурора не устраивает его непослушный заместитель, они даже не разговаривают друг с другом, но при этом Виталия Касько никто не увольняет. Что позволяет вам удерживаться?

Меня держит на этой должности надежда на то, что, в конце концов, прокуратура в Украине изменится.

Нет, я имел в виду, почему вас не уволит Шокин?

Не знаю. Есть же более изощренные способы. Можно же делать то, что сейчас происходит - натравить клеветников, которые обольют грязью, тщательно координируя их действия, начать внутренние расследования под видом проверки обращений этих же подконтрольных людей, завести надуманные уголовные производства...

Против вас они сейчас есть?

Насколько я понимаю, есть служебные проверки. И готовятся уголовные дела. Мне дали понять, что дело так называемых в прессе «бриллиантовых прокуроров» мне не забудут…

Что именно будут делать?

Думаю, что выбран путь такой: по максимуму дискредитировать чужими руками, если не сработает – додавить уголовными делами…

Учитывая то, что появилось НАБУ и САП, насколько важна должность Генерального прокурора?

Она остается не менее важной, чем была. Сейчас распространяется месседж в обществе, что часть дел передали в НАБУ, потом еще часть передадут в ГБР (Государственное бюро расследований), и Генеральный прокурор не будете иметь полномочий.

Это не соответствует действительности. Генеральный прокурор как был, так и остается во главе Генпрокуратуры, которая является последней инстанцией, ответственной за все уголовные производства, кем бы они не расследовались. Процессуальный руководитель по уголовным делам – это прокурор, который подчинен, в конечном итоге, Генеральному прокурору. Система является все еще по сути своей советской, иерархической, централизованной. Поэтому сколько бы новых органов следствия мы не создавали, как бы их не называли, от этого полномочия Генпрокурора не станут меньше. Он так же остается в конечном итоге ответственным за любое расследование любым органом.

Как международное сообщество смотрит на то, что происходит у нас с борьбой с коррупцией? Ведь в Украине многие уже разочаровались отсутствием результатов.

Я чувствую со стороны наших международных партнеров и доноров разочарование. Как в сфере борьбы с коррупцией, так и в части реформирования прокуратуры. Если в ближайшее время не изменится что-то кардинально, то, боюсь, это разочарование станет определяющим по отношению к Украине в целом.

Сколько западные страны отводят времени на это? Не знаю, чем руководствовался Саакашвили, но он говорил, что у нас есть 4-5 месяцев на изменения, на реформы.

Думаю, Саакашвили это лучше видно. Он как никто чувствует настроения общества. А они, к сожалению, радикализируются. И я не знаю, есть ли у нас эти 4-5 месяцев. Но изменения должны быть кардинальные. В правоохранительной политике, в сфере судопроизводства.

Наиболее удачной реформой в этой сфере пока остается создание патрульной полиции. Но нужно поддерживать ее на уровне. Но это видимая, внешняя реформа. А вот внутренняя – реформа следствия МВД, реформа прокуратуры, судов – гораздо сложнее, и это именно то, что должно изменить систему по существу. Сама по себе реформа дорожной полиции этого эффекта не даст.

Вы можете оценить, какие из громких уголовных производств больше всего продвинулись к конечной цели? По Курченко, Ставицкому, Януковичу?

Больше продвинулись те уголовные производства, которые были направлены в Печерский суд Киева для дачи разрешения на начало заочного уголовного расследования, эти данные есть в СМИ. Это само по себе не плохо. Но все же хотелось бы, чтобы заочное расследование по ним уже было завершено, и дела поступили в суд для рассмотрения по существу. Кроме того, это далеко не те дела, которые после осуждения дадут возможность вернуть арестованные за границей активы, таких дел в этом перечне я, к сожалению, не вижу.

Фото: Станислав Груздев, «Главком»