Александр Попов: «Офицером я стал по примеру своего деда Ивана, участника освобождения Киева в 1943-м»

Судьба Александра Попова неразрывно связана с Киевом. В его роду немало киевлян, в битве за Днепр и освобождение столицы УССР погиб дед. В Киеве Попов получил специальное образование на Высших курсах КГБ СССР, работал в Ассоциации мэров городов Украины и в Министерстве жилищно-коммунального хозяйства, а сейчас возглавляет столичную горгосадминистрацию. Накануне Дня защитника Отечества подполковник запаса Александр Попов рассказал о своей военной карьере.

«Служба в армии для меня, как и для большинства моих сверстников, была не обузой, а долгом»

— Александр Павлович, почему вы выбрали профессию военного?

— Потому что патриотизм и любовь к Отчизне в нашей семье не были пустым звуком, эти качества мне прививали с детства. Мои родители — Павел Яковлевич и Анна Харитоновна — профессиональные строители. В начале 60-х, откликнувшись на призыв Родины, они в числе миллионов других добровольцев трудились на ударных комсомольских стройках, в частности, возводили в Кривом Роге металлургический комбинат. В этом городе и познакомились, а вскоре поженились.

Как я убеждался не раз, и для строительного, и для военного дела нужны очень схожие черты характера: ответственность, организованность, дисциплина, умение убеждать людей. Такими качествами в полной мере наделены мои родители. А вот образцом настоящего офицера для меня стал двоюродный дед Иван Сирота — киевлянин, фронтовик. Его рассказы о войне, а также встречи с ветеранами, уроки истории и предопределили мой выбор. К тому же еще школьником я увлекся стрельбой, получил золотой значок ГТО — «Готов к труду и обороне». Так что служба в армии для меня, как и для большинства моих сверстников, была не обузой, а долгом.

— Наверняка в вашей семье с особым почтением относились к празднику Победы 9 мая и Дню Советской армии, который отмечали 23 февраля.

— Безусловно. Ведь отец моей мамы и дед по отцовской линии погибли на фронте. Мы много лет не могли найти никаких документов даже о месте их захоронения, на руках остались только «похоронки». Мамин отец, Харитон Басий, боец 375-й дважды Краснознаменной стрелковой дивизии, погиб в ноябре 1943 года во время военной операции по освобождению Киева… Совсем недавно мы узнали, что он похоронен в братской могиле в деревне Браиловка. Нашлись даже очевидцы той битвы. Они рассказали, что во время штурма плацдарма за Днепром солдат советской дивизии в упор расстреливали из пулеметов, артиллерийских снарядов, танков. Но дивизия не отступила, хотя после переправы не имела поддержки тяжелой техники. Победители остались там навсегда…

А могилу Якова Попова, моего деда по отцу, мы так и не нашли. Известно лишь, что он тоже погиб при освобождении Украины в 1943 году. Более точной информации, увы, нет.

Мои бабушки после гибели супругов замуж так и не вышли, жили не ради себя, а для детей. Помню, когда мы собирались на семейные праздники и слушали песню в исполнении Валентины Толкуновой «Мой милый, если б не было войны…», у меня всегда слезы на глаза наворачивались. В последние годы на майские праздники приезжаем всей семьей на могилу деда. А в День освобождения Киева я обязательно прихожу с цветами к могиле Неизвестного солдата. Слава Богу, мы до сих пор помним, что наш город жив благодаря подвигу и пролитой в боях крови отцов и дедов.

«Наш батальон стоит по стойке смирно на Крещатике перед трибуной с руководителями УССР. И вдруг слышу громкий голос деда: «Саша, привет!»

— Вы сказали, что образцом настоящего офицера для вас стал двоюродный дед Иван Сирота. Он единственный киевлянин в вашем роду?

— Иван Афанасьевич Сирота родился в Киеве в 1901 году. Он прошел и гражданскую, и Великую Отечественную войну, награжден орденом Красной Звезды. Удивительное совпадение: дед Иван и дед Харитон не только участвовали в битве за Днепр, но и воевали в составе одной армии — 53-й общевойсковой Второго Украинского фронта, но свидеться им не довелось. После демобилизации в 1946 году Иван Афанасьевич вернулся в Киев. В Украине тогда свирепствовал голод, деду Ивану, как и большинству людей в то время, жилось трудно, но он делился всем, что имел. Если бы не его помощь деньгами и продуктами, моя бабушка вряд ли выжила бы с маленькими детьми в Кировограде. Иван Афанасьевич даже предлагал удочерить мою маму, чтобы прописать ее в Киеве. Мама не согласилась, однако всегда с огромным уважением и любовью относилась к этому благороднейшему человеку. Я тоже очень многим обязан Ивану Афанасьевичу и нашим киевским родственникам, благодаря которым связь с Киевом у меня никогда не прерывалась. Дед Иван был для меня по-настоящему родным, офицером я стал по его примеру.

…Вспомнил один забавный эпизод во время празднования Дня Победы в мае 1987 года. В то время я учился в Киеве на высших курсах КГБ, и наш батальон должен был принимать участие в параде на Крещатике. Я тогда жил у Ивана Афанасьевича, рассказал ему об этом событии. А он был активистом ветеранской организации, которая также участвовала в торжественном шествии. И вот идет парад, перед войсками и техникой едут машины с ветеранами — героями войны, участниками освобождения Киева. Едут торжественно, медленно, вокруг — море людей, но диктор читает текст в полнейшей тишине. За моей спиной трибуна с руководителями партии и правительства, курсантский батальон стоит по стойке смирно. И вдруг слышу громкий голос: «Саша, привет!» Смотрю, в проезжающей мимо машине привстал дед Иван и отдает честь нашему строю! Сложно передать удивление и радость, охватившие меня. Наверное, это одно из самых ярких событий в моей жизни! Иван Афанасьевич умер в 1995 году. Но я до сих пор иногда заезжаю во двор пятиэтажки на улице Довнар-Запольского, вспоминаю наши встречи…

«Приказал всей роте вынести кровати на плац и отрабатывать команду «Подъем!»

— Служба в армии не изменила ваших планов стать военным?

— Наоборот, только подтвердила мой выбор. В армию я пошел сразу после окончания Инженерно-строительного института в Тюмени. Дело в том, что моих родителей как передовиков производства направили на новую ударную стройку — прокладку газопровода на Севере. В Тюмени я получил высшее образование, после окончания военной кафедры стал лейтенантом запаса. Я посчитал, что обязан отдать долг Родине на воинской службе. Отец меня поддержал, сказал, что в армии получу опыт, после которого любая задача будет казаться легкой.

— Где вам довелось служить?

— Едва ли не в самом глухом уголке СССР — на Дальнем Востоке, недалеко от границы с Китаем. Меня сразу назначили замкомандира строительной роты, перед которой была поставлена задача построить особо секретный военный завод. Фактически с самого начала я исполнял обязанности командира. И вот представьте: захожу в казарму, а там парни в основном моего возраста. В роте всего 120 бойцов, при этом славяне — в меньшинстве, а большая часть личного состава — чеченцы, узбеки, таджики, дагестанцы. Многие с непростыми биографиями. Практически никто из них раньше на стройках не работал, зато много всякого повидали и не горели желанием выполнять команды. Случалось, солдаты ходили по территории части с ножами. Я понимал: будет сложно, поэтому решил не показывать слабину, четко и справедливо применять устав, и в первую очередь к самому себе. Люди должны видеть, что мы общее дело делаем, что у нас есть чувство локтя.

— Генерал Лебедь писал в мемуарах, что ему пришлось лично отправить в нокаут нескольких солдат, которые нарушали дисциплину в подразделении. У вас не дошло до рукоприкладства?

— Я использовал иные методы. Дело в том, что перед нами стояла задача построить завод в очень сжатые сроки. Чтобы их не сорвать, военнослужащим за перевыполнение плана полагалась премия. То есть солдаты и офицеры могли зарабатывать деньги. Но ничего не получали. Почему? При существовавшей тогда организации процесса план нельзя было выполнить даже теоретически. Тогда я пообщался с каждым солдатом лично, установил взаимопонимание с сержантами, организовал специализированные бригады, начертил график работы. На бумаге вроде все получилось. Но когда в 6.00 зашел в казарму и дал команду «Рота, подъем!» — мои бойцы стали подниматься нехотя, не спеша, одевались и переглядывались друг с другом, мол, как отреагирует командир на срыв графика построения. Я отреагировал следующим образом: если 45 секунд на сборы недостаточно, значит, надо тренироваться, и приказал: «Кровати — на плац!»

На плацу солдаты роты выполняли у своих кроватей две команды: «Подъем!» и «Отбой!» Мимо проходили в столовую, а затем на объект другие роты. Мы же на жаре и без завтрака тренировались одеваться и раздеваться за 45 секунд. Не помню, сколько десятков раз бойцы проделали «упражнение», но команды стали выполнять, как образцовая гвардейская часть. Только после этого я разрешил занести кровати в казарму. На стройку вышли после обеда, но, чтобы попасть на ужин, нам пришлось выполнить не только дневную, но и утреннюю норму. И мы их перевыполнили! С тех пор дело пошло. Замполит бригады на собраниях часто ставил мою роту в пример. Солдаты начали зарабатывать деньги, причем немалые. Не скрою, я получил огромное удовлетворение от первого успеха. От того, что нашел с подчиненными общий язык, жил с ними одной жизнью, ел из одного котла. Так меня учили отец и дед Иван. Думаю, поэтому за два года службы в роте не случилось ни одного ЧП. Руководители предложили остаться на Дальнем Востоке, сделать военную карьеру. Но я решил, что мне нужно строить не только заводы, но и свою жизнь, причем на Родине, в Украине. Поэтому после демобилизации стал гражданским строителем. Сначала самым молодым начальником участка, затем прорабом ремонтно-строительного управления. Встретил любимую девушку Ирину, женился.

«В 1991-м не раздумывал и не выбирал. Я принял присягу Украине»

— Однако после мирного этапа жизни вы снова вернулись к военной службе. Как это произошло?

— В жизни я научился двум важным вещам: строить и защищать. В 1986 году мне предложили службу в Комитете государственной безопасности СССР. В то время руководство страны решило обновить личный состав органов безопасности путем привлечения молодых специалистов гражданских профессий. В 1986-1987 годах в Киеве получил специальное образование на Высших курсах усовершенствования командного и оперативного состава КГБ СССР. Затем меня направили на работу в Полтавское управление КГБ, которое считалось одним из лучших не только в Украине, но и во всем Союзе.

— Вам приходилось разоблачать шпионов? Какое было у вас направление?

— Основной задачей подразделений, где мне пришлось работать, была защита экономических интересов государства, научно-техническая разведка. Ведущие промышленные предприятия Полтавщины находились в сфере интересов иностранных конкурентов, в область постоянно приезжали зарубежные делегации. Разумеется, предпринимались попытки получить незаконный доступ к нашим технологическим секретам. Я честно делал свое дело и честно служил своей стране. Как на Дальнем Востоке, так и в Украине. Насколько важной и результативной была моя работа? Об этом пусть лучше скажет мой послужной список. Я прошел путь от лейтенанта до подполковника, чувствовал себя подготовленным для выполнения самых ответственных заданий. И тогда решался вопрос о моем переводе в Москву, в Высшую школу КГБ для подготовки в качестве сотрудника внешней разведки.

— Что вам помешало стать разведчиком?

— Это был 1991-й год, СССР распался. Приглашение в Москву осталось в силе. Но, уехав туда, я покинул бы Родину. Здесь мои корни, на этой земле погибли мои деды. Я не раздумывал и не выбирал. Я принял присягу Украине. Благодарен судьбе, что мне посчастливилось стать участником становления Службы безопасности Украины. В запас уходил с чувством выполненного долга, ведь новое государство надо было не только защищать, но и строить.