Похороны, каких не видел Киев

-- Строитель родной культуры

Имя Николая Витальевича Лысенко, монумент которого украшает площадь рядом с Национальной оперой, знакомо всем, кто хоть мало-мальски интересуется музыкой. Ведь Лысенко, по сути, строил с фундамента музыкальную культуру Украины. Его творческое наследие включает такие классические оперы, как «Наталка Полтавка» и «Энеида», музыкальную драму «Тарас Бульба», многие десятки фортепианных произведений, романсов, кантат; он создал национальный духовный гимн - «Молитва за Украину» («Боже великий, єдиний...»). Славился Лысенко как замечательный пианист, как талантливый педагог. С 1904 года он руководил музыкально-драматической школой, которая впоследствии была преобразована в институт.

Однако не менее яркую память Николай Лысенко оставил по себе как общественный деятель. Его зрелые годы пришлись на то время, когда царские власти всячески притесняли украинскую культуру. Он мог бы сделать выгодную карьеру, покорить своим талантом Петербург и Москву, но посвятил всего себя борьбе за сохранение народного духа. Вокруг него группировались единомышленники. Во многом благодаря неутомимым усилиям Лысенко украинские литераторы, музыканты, певцы, актеры не чувствовали себя в Киеве «маргиналами», находили искренний отклик в обществе.

Судьба и наследие этого замечательного человека очень хорошо отражены в доме, где он прожил много лет, - на нынешней улице Саксаганского, 95. Там теперь действует Мемориальный дом-музей Николая Лысенко.

-- Не пережил клуба

В последние годы жизни Лысенко увлеченно занимался деятельностью Украинского клуба - авторитетного объединения, созданного в 1908 году. Клуб собирался в полуподвале здания на Владимирской, 42, рядом с Золотыми воротами. Участие в его работе принимали Леся Украинка и Мария Заньковецкая, Олена Пчилка и Иван Нечуй-Левицкий, Сергей Ефремов и Александр Олесь. Гостями клуба были Иван Франко, Михаил Коцюбинский, Панас Мирный. А бессменным старшиной этого творческого собрания состоял Николай Лысенко.

Но администрация края настороженно косилась на этот клуб как на «рассадник мазепинства». Полиция искала только повод, чтобы прикрыть его. И вот в октябре 1912 года случай подвернулся. Устроив обыск в библиотеке клуба, шпики обнаружили там американский журнал на украинском языке «Свобода». Хотя это издание вполне легально ввозилось в Россию, власти тут же отдали распоряжение о закрытии клуба.

Надо ли говорить о том, как тяжело это подействовало на Лысенко, к тому времени уже разменявшего восьмой десяток! Внешне он оставался спокойным, шутил о том, что не боится скамьи подсудимых. Была еще надежда на возрождение клуба под новым названием «Родина» (его можно было толковать и как русское «РОдина» и как украинское «РодИна», то есть «семья»). Но жестокое потрясение не прошло даром. Наутро 24 октября (6 ноября) композитор собирался в свою школу - и вдруг почувствовал сильнейший приступ. Спасти его уже не удалось...

Тысяча хористов перед катафалком

Хоронили великого композитора на Байковом кладбище. Похороны состоялись только спустя четыре дня, 28 октября (10 ноября), потому что нужно было дождаться приезда родных, а также прибытия многочисленных делегаций из других городов. Отпевали Лысенко во Владимирском соборе. Прибыл катафалк, но те, кто стремился проститься с Николаем Витальевичем, решили всю дорогу до кладбища нести гроб на руках.

Видный общественный деятель и меценат Евгений Чикаленко записал тогда в дневнике о проводах Лысенко: «Навіть смертю своєю він послужив Україні, бо розбурхав байдужих сонних громадян і вони впорядили йому такий урочистий похорон, якого досі не бачив Київ». Действительно, за гробом по улицам города разливалось целое море людей - говорили, что тысяч сто (притом что все население Киева составляло тогда 442 тысячи). Эта грандиозная процессия показала всеобщую любовь к украинской культуре, украинской музыке, неприятие киевлянами шовинистического презрения к «малороссийщине».

А впереди, перед гробом, шел хор. Такого хора тоже никогда еще не было. В едином звучании слились многие хоровые коллективы, хорошо знавшие творчество Лысенко. Там были студенческие хоры университета, политехнического и коммерческого институтов, Высших женских курсов, хор Школы Лысенко, церковные и любительские хоры. Выдающийся композитор и хормейстер Александр Кошиц, сподвижник Лысенко, вспоминал, что собралась целая тысяча певцов, а то и полторы тысячи. Их траурное пение слышал весь город!

-- Кстати

Полиция против прощального марша

В 1910-е годы в киевском Украинском театре, которым руководил корифей национальной сцены Николай Садовский, шла пьеса Людмилы Старицкой-Черняховской «Гетман Дорошенко». Для этой постановки композитор Лысенко незадолго до смерти написал скорбный марш, который так и называли «Марш гетмана Дорошенко». Близкие композитора слышали от него слова: «Пусть этот марш играют на моих похоронах».

Но, когда Лысенко не стало, власти решили иначе. Генерал-губернатор Федор Трепов, активно преследовавший всякие проявления «малороссийского сепаратизма», запретил участие оркестра в похоронах композитора. Киевский полицмейстер самолично собирался следить за соблюдением запрета. И все же организаторы прощания твердо решили исполнить последнюю волю Николая Витальевича.

Театр Садовского находился в здании на Большой Васильковской улице, где теперь выступает Театр оперетты. Похоронная процессия должна была проходить мимо него на Байково кладбище. Николай Садовский усадил духовой оркестр в фойе с окнами, выходившими на улицу. Когда гроб с телом Лысенко поравнялся с театром, грянули звуки марша! Полицейские чины засуетились, не сразу сообразив, кто посмел нарушить запрет. Наконец у Садовского потребовали прекратить музыку, и процессия двинулась дальше. А руководителя театра потом вызвали к генерал-губернатору, грозя ему карами за ослушание. Но Садовский доказал, что ни в чем не виноват: мол, его музыканты просто репетировали марш для пьесы.