Обсервація, дезінфекція, ізоляція: які заходи вживали в Одесі 200 років тому для боротьби з епідемією

Мовою оригіналу

Только чума приходила в Одессу в 1792, 1797, 1803, 1812, 1829, 1837 и в 1902 годах. Самая страшная вспышка произошла в 1812 году. Мы сравнили меры, которые предпринимали городские власти и реакцию одесситов на них. Если честно, мало чего изменилось. 

Первые случаи болезни

2 августа 1812 года одесский полицмейстер Мавромихали вместе с докторами отправились в театральный дом. Здесь жила итальянская оперная труппа, приехавшая в Одессу на гастроли. Врачи обнаружили чуму у дочки антрепренера Монтуани и ее служанки. От чумы же умерло и несколько актеров, но диагноз распознали не сразу. Параллельно с этим умирали люди в районе Вольного рынка. После этого чума стала быстро охватывать город и прилегающие хутора и предместья.

Через две недели, 15 августа, врачи получили от Ришелье секретное приказание наблюдать за ходом болезни. А 26 августа приказал полицмейстеру созвать всех врачей, чтобы окончательно решить, «какого свойства эпидемия». Главный доктор Карантина Ризенко первым решился произнести слово «чума». 

Сейчас Одесса пребывает в режиме ЧС, а двести лет тому назад Ришелье объявил город «в сомнительном положении». Медицинский совет в связи с этим решил ввести в городе ограничительные меры:

• разделить город на 5 частей, поручив каждую особому врачу 
• осмотреть тщательно все дома, для отделения больных от здоровых
• уменьшить общение между народом
• очистить город от грязи в канавах, колодцах и пр. 

В крепости и городской больнице учредили особый карантин для сомнительных лиц. Сейчас бы их назвали подозрительными. 

Однако эти меры не помогли. За 3 дня умерли 8 человек. К 30 августа умерших было уже 30, а к 1 сентября от чумы в городе умирали по 20 человек в день. В сентябре 1812 года смертность от чумы усилилась, по описаниям историков, до «громадных размеров».

Как и сегодня, одесситы не очень охотно соблюдали карантин — они собирались на похороны большими толпами, а купцы, как ни в чем не бывало, продолжали торговать. Тогда Ришелье пришлось 12 сентября издать приказ, запрещающий нотариусам, маклерам и купеческим конторам заключать торговые сделки. А с 13 сентября город был окружен карантинной цепью, горожан не выпускали ни под каким предлогом. 

Территорию между Бугом, Днестром, Кодымой и Подольской губернией тоже закрыли от империи. Все выезжающие должны были выдерживать 30-дневную обсервацию. Мореплавание и рыбную ловлю запретили. Подозрительные и подвергшиеся болезни землянки на Карантинной и Военной балке Ришелье приказал сжечь. Одесситам из высшего общества разрешили выехать на поселение на пригородные хутора, находящиеся внутри оцепления. 

Строгие меры

Строгий карантин ввели 22 ноября. Богослужения прекратили. Все лавки с товарами, публичные места, трактиры, кофейни, бани закрыли. Кладбища для чумных больных удалили от города, трупы стали хоронить на глубину не менее 4 аршин. В дома, помимо жильцов, разрешалось заходить только комиссары, врачи, священники и повивальные бабки. Ежедневно городские власти брали сведения у полиции о количестве заболевших и умерших. Сама же полиция должна была иметь достаточное количество повозок для заболевших и подозрительных. Эти повозки каждый вечер тщательно обмывали. 

Больных должны были отправлять в больницу не позже чем через 2 часа после их обнаружения. В лечебнице учредили особое отделение для чумных больных и для обсервации. Также в городе создали 3 лазарета. Дома, где жили больные, открывали для проветривания и очищения и окружали караулам. Тем, кому было разрешено ходить по городу, раздали пропуски. Несколько продуктовых лавок оставили открытыми, но они подлежали ежедневному надзору, а товары нужно было окуривать. Особый надзор установили за евреями — их проверяли ежедневно и поименно. 

Всю корреспонденцию прокалывали шилом, принимали железными щипцами, опрыскивали уксусом, серным порошком, можжевеловыми ягодами, затем окуривали. Деньги просто опрыскивали уксусом и окуривали. Частную корреспонденцию не разносили, а складывали по алфавиту в особые ящики и окуривали. В почтовую контору одесситам полагалось входить с одной стороны, а выходить с другой.

Врач участка обязан был осматривать больных, а жильцов дома посещать 2 раза в день. Собираясь навестить больного чумой, он надевал длинный, почти до земли, халат из накрахмаленного льна, длинные перчатки и высокие сапоги. Голову и лицо закрывали маской, пропитанной воском: на месте носа торчал вытянутый клюв, который заполняли пахучими веществами и травами.

Согласно другому правилу, пришедший к больному должен был держать в одной руке пылающий факел, в другой — «амбровое яблоко для нюханья», а в закрытом рту — какое-нибудь противоядие либо лекарство бедных — чеснок.

Дома нужно было держать в строжайшей чистоте и следить за свежестью продуктов. Одесситы ежедневно должны были мыться холодной водой с уксусом, менять белье, употреблять пищу с соком лимона, уксусом, квасом. Дом окуривали купоросной кислотой, вещи проветривали и окуривали. Жители не имели права покидать своих домов. Воду и продукты развозили по городу. 

В тот период большая часть населения лишилась средств к существованию. Для того, чтобы обеспечить их едой, Ришелье решил конфисковать для нужд города пшеницу, находящуюся в купеческих складах.

Пустынная Одесса

На пустых улицах и площадях воцарила тишина. По городу передвигались только патрули, наблюдающие за соблюдением карантина и повозки с погребальщиками. Белый флаг на повозке обозначал заболевших без явных признаков чумы, красный — больных, черный — умерших. Погребальщики, или мортусы, вооружённые длинными шестами с крючьями и арканами, выволакивали больных из квартир и клали их на телеги. Каторжники, закованные в кандалы, через двадцать дней после выноса мертвых дезинфицировали дома. 

Юрий Трусов описывал время эпидемии так: 

«Александровский проспект, тогда самая главная артерия Одессы, теперь подавлял своей пустынностью. Бойко торговавшие магазины, лавки, трактиры, кофейни, где всегда шумело, спорило, смеялось разноязычное население города и его постоянные гости — приезжие негоцианты, купцы в пестрых одеяниях, иностранные моряки, — все это буквально обезлюдело. На дверях ржавели увесистые замки. Даже окна домов, несмотря на жару, не открывались. Хотя сентябрь, как всегда в Одессе, выдался солнечным, жители сидели, запершись безвыходно дома, предпочитая духоту заразе».

Жесткие меры не смогли остановить чуму. Эпидемия продолжалась полгода. Наиболее тяжелыми для одесситов были октябрь, ноябрь и декабрь 1812 года. И только в феврале 1813 эпидемия прекратилась. Понадобилось еще три месяца, чтобы оцепление города сняли и жителям разрешили свободный выезд. 

Текст написан по книге «Первое тридцатилетие истории города Одессы. 1793-1823» А.А.Скальковского и публикациям Ивана Русева в «Вечерней Одессе».