Как живется украинской армии?

Тихо, без громких концертов и пафосных приемов Вооруженные Силы Украины празднуют свое 20-летие. К этой дате не было выпущено даже юбилейных медалей.

Военная профессия у нас перестала быть престижной, финансов давно не хватает на модернизацию боевой техники, нет и самой военной доктрины, где бы четко было прописано, куда в дальнейшем будут двигаться ВСУ.

Хотя численность наших военных уже существенно превышает количество милиции, по уровню доверия у граждан Украины родная армия занимает почетное второе место после церкви.

Об этом в пресс-центре «Главкома» говорили президент Атлантического совета Украины, генерал-майор Вадим Гречанинов и директор военных программ Центра Разумкова, полковник запаса Николай Сунгуровский.

Какие средства выделяются из бюджета для украинской армии, в частности на содержание одного солдата, ведь говорят, что они практически голодают?

Николай Сунгуровский: Я бы не сказал, что солдаты голодают. Если такие случаи и есть, то они единичные. Это зависит, прежде всего, от командира, насколько он способен найти средства для обеспечения жизнеспособности части. На солдата в день тратятся смешные цифры, раньше было 8,01 гривен.

Вадим Гречанинов: Сейчас 12 гривен.

Николай Сунгуровский: Это мизер, потому что речь идет об оптовых закупках, где цены на продовольство ниже. А аутсорсинг, который пытались ввести, в недобросовестных руках превращается в механизм не экономии, а наживания дополнительных ресурсов для личных целей.

Хочется пожелать, чтобы армия, наконец, стала средством не экономии, а защиты национальных интересов, обеспечения его обороноспособности. То есть когда на армию будут выделяться такие средства, какие ей нужны на развитие, а не на проедание.

Вадим Гречанинов: Были данные, что в прошлые годы на содержание армии шло 82-83%. На сегодняшнее время начальник финансовой службы Министерства обороны сказал, что на содержание идет порядка 70%, а 16% - на боевую подготовку и приобретение вооружения (раньше было 6-8%). Это предварительно, потому что нового бюджета пока нет, но ожидается 17,4 миллиарда гривен. По сравнению с тем, что на протяжении 20-ти лет бюджет на армию был в пределах 1 миллиарда долларов, то конечно, это рост.

Сколько реально нужно денег украинской армии, чтобы она вышла на уровень развития?

Вадим Гречанинов: В грузино-российской войне военного опыта было мизер, они воевали по-старому, плохо, но политический опыт они приобрели и сделали правильные выводы: Россия увеличила бюджет армии в два раза, причем основное кинули на вооружение. Сейчас бюджет России где-то 70 миллиардов долларов, это наверно второй бюджет после США. У них армия около миллиона человек, у нас - около 200 тысяч, и если исходить из опыта России и разделить на пять, то где-то 15-16 миллиардов долларов для нашей армии было бы нормально.

Николай Сунгуровский: В начале 2000-х годов мы считали, что около 2% ВВП достаточно для того, чтобы содержать нормальную армию по европейским стандартам. Тех средств, которые опускаются из бюджета Украины, в принципе достаточно для того, чтобы содержать армию численностью 60-80 тысяч, с учетом, что она технически оснащена.

Численность около 190 тысяч человек, которая у нас есть сейчас, избыточна. Есть очень много излишествующих структур, которые в изменившихся условиях функционально неприменимы. Они должны быть изъяты из Вооруженных Сил или поменяны на другие структуры, насыщены совершенно другими образцами военной техники, которые должны эксплуатировать, во всяком случае, не призывники.

Когда мы говорим о соотношении призыва, то необходимо исходить из того, что строк службы один год, полгода года из которого призывник проходит боевую подготовку, грубо говоря, учится ползать на брюхе и таскать автомат, а остальные полгода готовится к дембелю. Вот качество службы, и качество наших Вооруженных Сил. Во многих странах еще пока сохраняется призывной или смешанный принцип. В Германии на уровне парламента и общественности был поддержан принцип, что армия – это школа для молодежи, это объединяющий стимул, но сейчас и она совсем уходит от призыва. Такой подход может быть сохранен на некоторое время для призывников, которые служат на должностях, не связанных с обеспечением боеспособности, применением сложных видов вооружение. Когда он служит на обеспечивающих должностях, такой принцип оправдан, но и его сейчас пытаются заменить службой в резерве. То есть призывают не молодых призывников, вырывая из общества экономически активное население, а используют резервистов, которые могут и работают, и часть своего времени отдавать службе в армии.

Вадим Гречанинов: Несколько лет тому назад я был в Германии, где была группа американских войск. Мне представили сержанта, которому 41 год, из которых сержантом контрактником он проработал 20 лет. Вот какой сержант нам нужен, а не такой, что два-три года поработал и убежал. Для этого нужна соответствующая зарплата, обеспечение и т.д.

Как сейчас живется военнослужащим, ведь средняя зарплата у тех же майоров, полковников мизерная?

Вадим Гречанинов: Вчера Президент сказал, что оклады офицерского состава в будущем году увеличатся на 50%. В России, по нашим данным, планируют увеличить оклады в два раза. Неужели надо повоевать, потерять, как Россия, около 80 военных, и после этого сделать изменения в бюджете? Для нашего государства, видимо, тоже нужен какой-то стресс, чтобы они поняли, что надо по-другому относиться к этому институту.

Николай Сунгуровский: Уровня зарплаты среднего военнослужащего, ему достаточно для того, чтобы прожить. Но при этом более 40 тысяч из них стоят в очереди на квартиру, и они вынуждены до 80% своих средств тратить на наем жилья, поэтому у него ничего не остается на содержание семьи. А если взять контрактников, то здесь нужно сравнивать не с Россией или с какой-то другой европейской страной, а с рынком труда в Украине. Средняя зарплата по стране составляет 1200, а контрактник получает 900. Можете себе представить, кто пойдет туда служить?

Численность украинской милиции 300 тысяч человек, а армии вдвое меньше. От какого внутреннего врага мы готовимся защищаться?

Вадим Гречанинов: Меняются угрозы, и сегодня европейские государства говорят, скорее, о секторе безопасности, чем отдельно об армии или вооруженных силах. А у нас сегодня приняли закон о том, что армия может применять в мирное время оружие, если есть какие-то беспорядки. Это безобразие для демократического государства. Но других выходов нет, потому что мы никак не можем решить, что такое сектор безопасности и какие он должен выполнять функции. А сектор безопасности включает армию, всякие спецназы, которые и должны ею заниматься. Если бы спецназ выполнял свою задачу, то, может быть, не надо было бы принимать этот закон, чтобы армия применяла оружие.

Николай Сунгуровский: Такие показатели как численность силовых структур говорят о приоритетах власти, которые она ставит в этом секторе безопасности. Изменяется среда безопасности, то есть изменяются угрозы, их актуальность, соответственно, должны изменяться и силы защиты от этих угроз. Раз растет милиция, то для нашего руководства главная угроза – внутренняя, которая исходят изнутри общества. Если бы это были внешние угрозы, терроризм или нелегальная миграция, то росла бы численность внутренних войск, специальных подразделений. А если растет милиция, то это означает, что ею будут орудовать против народа, потому это ее прямое предназначение. Менеджмент на государственном уровне и, в частности, в секторе безопасности, никакой. Поэтому нехватка средств, несоответствие численности структур - это не причины, а следствия бессистемности.

Когда закончится в Украине эпопея с контрактниками, потому что каждая власть обещает что-то свое? Сейчас министр говорит о том, что приходит 10 контрактников, а одновременно увольняется 9…

Вадим Гречанинов: Я видел, что они живут более комфортабельнее, по 2-3 человека, но их оклад не дает им завести семью, а сколько можно так болтаться самому? Тут материальная сторона играет главную роль. Сейчас есть данные, что мы хотим иметь 80% контрактников к 2016 году. Может быть, больше и не надо, потому что есть должности, которые могут заменять и «срочники». Но оклад контрактнику надо поднимать, минимум, в два раза, где-то до 2 000 гривен, тогда, может быть, что-то получится.

При Януковиче хоть что-то меняется, он пообещал военным на следующий год 1 800 квартир и поднять зарплату на 50%. Наверное, это будет, ему же показывают реальные цифры.

Николай Сунгуровский: Соотношение 80% контрактников и 20% призывников предполагает соответствующие изменения не только в армии, но и в обществе. Если говорят, что повысят зарплату контрактникам вдвое, то возникает вопрос у учителя, шахтера и т.д.: «А почему не мне?». Это приводит к трениям в обществе, это надо учитывать перед тем, как принимать такие решения.

Кроме того, снижение уровня призыва до 20% ставит вопрос: а кого призывать? Если сейчас призываются 25 000 человек, а будет призываться 5 000, то по каким критериям отбора это делать, иначе получается дискриминация. Поэтому Министерство обороны и предлагало перейти от комплектования призывниками до комплектования резервистами. Это было бы проще и понятней.

По подсчетам Генштаба, не на много теряет государство в экономическом смысле, когда переходит на контрактную систему. Естественно, контрактнику надо больше платить, но в этом случае становится грамотнее эксплуатация техники, улучшается боевая подготовка, значит, с расходными статьями появляется и экономия. Это все надо учитывать в комплексе, пошагово нельзя идти, когда нет стратегии. Если один Президент утверждает одну стратегию, а потом приходит другой и разворачивает все на 180 градусов, мы никогда не будем развиваться. Сейчас пытаются поменять структуру Вооруженных Сил: новые полномочия для Генштаба, пересмотреть полномочия Минобороны, принципы комплектования… Зачем? Эти шаги уже пройдены и надо двигаться дальше.

Вадим Гречанинов: У нас уже 11-й министр обороны. Пока Сердюков был министром обороны при Путине, у нас сменилось 5 министров. Это безобразие, ведь каждый боится, что его завтра выгонят, а министр должен знать, что он сделает задуманное.

Может ли армия приносить прибыль, если взять тот же рынок вооружений?

Николай Сунгуровский: Если говорим об армии, а не об оборонной промышленности, то речь может идти только о том, что есть у нее на вооружении. Но это морально и физически устаревшие образцы вооружений и спрос на них есть только в тех странах, которые не могут себе позволить закупить новые вооружения. Если в свое время мы могли продавать из запасов танки, подкрасив их немного, то сейчас этот рынок худеет, спрос истощается. Растет спрос на новые образцы или, как минимум, на модернизированные.

Для того, чтобы продать БТР, который стоит на вооружении, его необходимо изъять из обращения, модернизировать, провести предпродажную подготовку, а это – деньги, которых нет. С другой стороны, почему эти деньги не направить на то, чтобы отремонтировать другие БТР, на которых военные ездят, рискуя своей жизнью?.. Да, продажа – это одно из прибыльных направлений. Но, продавая излишки имущества, Вооруженные Силы зарабатывают себе на пропитание. В прошедшие годы где-то до 30% оборонного бюджета финансировалось через специальный фонд, но он наполнялся, как правило, к концу года. Поэтому средств, которые бы выделялись в регулярном режиме на армию, постоянно не хватало. В основном все шло на содержание личного состава, а все технические программы финансировались из спецфонда. Большой плюс то, что удалось довести объем этого спецфонда в следующем году хоть до 2% от оборонного бюджета.

Вадим Гречанинов: В 90-е годы Кузьмук увлекся продажей танков Пакистану, потом искали эти деньги для Министерства обороны, но большую часть так и не нашли. Вот что плохо. Но в принципе должна быть такая часть бюджета.

Как вы оцениваете боеготовность нашей армии, учитывая, что техника не модернизируется, даже не ремонтируется, не говоря уже о приобретении новых образцов?

Николай Сунгуровский: В настоящее время Вооруженные Силы из системы обеспечения безопасности стали фактором риска вследствие того, что техника находится в таком состоянии, что низкая интенсивность боевой подготовки, а личный состав теряет свои навыки. Эта армия постепенно превращается в армию безработных, что приводит к негативным последствиям.

Но нельзя сказать, что в армии стало хуже, даже количество суицидов уменьшилось с 22 случаев в прошлом году, до 14 в этом. Но то, что они не прекращаются, свидетельствует о том, что атмосфера в армии все еще плохая.

Вадим Гречанинов: Низкая боеготовность. Вопрос в том, что армией нужно заниматься комплексно. Надо растить патриотов с детского сада, чтобы они знали, что такое армия, поднимать ее авторитет, а не финансировать по низшему уровню.

Сегодня, 6 декабря, День украинской армии, но об этом празднике мало кто знает. Отпраздновать 20-е Вооруженных Сил во Дворце «Украина» нет денег, вчера повели в Дом офицеров. Видимо, это не такое значимое мероприятие.

Николай Сунгуровский: Почему на 20-летие Вооруженных Сил не было юбилейных медалей? В то же время перед каждой прокуратурой в области появился памятный монумент, на него деньги нашлись. Вот вам и приоритеты.

Если ситуация с таким финансированием продлится и дальше, не приведет ли это к тому, что Украина со временем вообще откажется от такой армии с низкой боеготовностью и пришедшей в негодность техникой?

Николай Сунгуровский: Для того, чтобы отказаться от армии, нужны еще большие ресурсы. Если увольнять офицера, надо ему выплатить компенсацию, если военный стоит в очереди на жилье, то должны предоставить квартиру. Если ликвидируется какая-то военная часть, необходимо провести рекультивацию земли. А что делать с боеприпасами, оружием? Куда девать 190 000 безработных? На это все нужны огромные деньги, которых еще даже никто не подсчитывал.

Для того, чтобы армия развивалась, изначально нужна политическая воля.

Вадим Гречанинов: Введение в стране такого положения как внеблоковость абсолютно сломало всю теорию построения обороны с точки зрения военных. Если ты внеблоковый – увеличивай армию, а мы уменьшаем. Сейчас не могут написать новую военную стратегию, не могут придумать, как должна действовать система национальной безопасности. Поэтому сколько указаний ни дает Президент, ничего не получается.

Сколько украинцев доверяет своей армии?

Николай Сунгуровский: Где-то 25-33%. Этот показатель чуть меньше уровня доверия населения к церкви, которая находится на первом месте.