Как Луценко на мамонта ходил

15 февраля, пожалуй, можно определить как день самых ярких речей «по делу Луценко». На прошлом заседании прокуратура «попросила» для экс-министра не двенадцать, как предполагалось, а всего четыре с половиной года тюремного заключения. На этом - защитники Юрия Витальевича намерились разбить в пух и прах все доводы обвинения. Красноречиво, эмоционально и не стесняясь в выражениях.

Столько «лестных» слов в свой адрес за один день тройка прокуроров не слышала уже давно: их называли пацанами, дилетантами, тупыми и балбесами. Как ни странно, над такими характеристиками от души посмеивался и судья Сергей Вовк. Сами же гособвинители предпочитали отмалчиваться, всем своим видом давая понять, что знают, кто именно в этом деле будет смеяться последним…

-- Жена Луценко «порвала» зал слезами

На судебное заседание поддержать экс-министра Луценко пришли его сторонники – участник акции «Украина без Кучмы», бывший политзаключенный, глава киевской организации УНА-УНСО Игорь Мазур, народные депутаты Юрий Гримчак, Андрей Павловский, Кирилл Куликов. Ирина Луценко, в красном платье, свысока поглядывала на прокуроров, потребовавших «срок» для ее мужа и демонстрировала уверенность в победе – если не юридической, то хотя бы народной.

После высказавшихся в день всех влюбленных гособвинителей и адвоката Алексея Баганца, разложившего все факты по полочкам, стадию дебатов продолжил защитник Юрия Луценко Игорь Балик. Он зачитывал обвинения, предъявленные Генпрокуратурой («Луценко, осознавая преступность своих действий…») и тут же возмущался отсутствию доказательств: «Может, обвинителям это приснилось? Обвинителям не знакома наука доказательств в судебном процессе? Или они пропустили эту тему, когда учились? Государственные обвинители не привели никаких доказательств, даже сфальсифицированных или перекрученных».

Красноречием Балик не уступал предыдущему оратору – Баганцу. Однако реакция была не такой уж и благодарной. Представители от гражданского истца, судя периодически звучавшему с их стороны смеху, травили анекдоты, прокуроры, казалось, дремали – во всяком случае никакой заинтересованности на их лице не отражалось, а глаза то и дело закрывались. Судья Оксана Царевич уже привычно каталась из стороны в сторону на своем стуле. И только Сергей Вовк с каждым произнесенным адвокатом словом все больше и больше краснел. Вообще, атмосфера казалось несколько натянутой – даже Ирина и Юрий Луценко не шептались через решетку, а полностью погрузились в тексты своих будущих выступлений.

«Этот судебный процесс взволновал украинскую и мировую общественность, - продолжал адвокат. – Преследование бывшего министра МВД уже вошло в новую историю». «Перед тем, как коллегия не пошла в совещательную комнату», он зачитал значение слова «политзаключенный» и вспомнил о тройках НКВД, которым при рассмотрении дела не нужен был судья: «У меня только одна надежда, что правда вас остерегла от осуждения невинного человека», - закончил он свою речь и потребовал «освободить Юрия Луценко прямо в зале суда».

Такой же вердикт вынесла и адвокат Оксана Дитинко. Хотя ее выступление значительно уступало предшественнику. Защитница была краткой и в основном адресовала вопросы прокурорам: «Что они спрашивали у свидетелей? Не факты» (лица обвинителей в этот момент триедино выражали снисхождение) и повторяла показания эксперта-экономиста: «Нет убытков, нанесенных государству. А раз нет убытков – нет и преступления». Напоследок она выразила надежду, что «у нас может быть честный суд, и это дело может стать примером тому». На что Вовк улыбнулся, а Юрий Луценко хмыкнул: «Молодость – наивность».

Зато недюжинными ораторскими способностями блистала жена экс-министра МВД Ирина Луценко. «Уважаемый суд, уважаемая пресса, пацаны прокуроры, - многообещающе начала она. – Позволю себе назвать их пацанами, потому что их руководитель и исполнитель этого судилища – пацан конкретный. Прекрасно играет мурку и, соответственно, работает по пацанскому закону «пацан сказал – пацан сделал». Сказал главный пацан – Луценко будет сидеть в тюрьме, вот и сидит мой муж уже 417 дней в СИЗО». Все обвинения прокуратуры она назвала ничтожными: «Но кого это интересует? Эти обвинения вчера адвокат Алексей Баганец разбил, и камня на камне не оставил от того, что здесь инкриминировала прокуратура. Что предлагает прокуратура? Дать моему мужу четыре с половиной года тюрьмы. Это ровно столько, сколько нужно, чтобы изолировать его от парламентских и президентских выборов». Президентские выборы должны состояться в марте 2015 года: «Пройдет первый тур, второй, и тогда Луценко можно будет выпускать. Эта изоляция говорит только об одном и характеризирует моего мужа как харизматичного, яркого политика. За это, в принципе, его сейчас и судят».

Ирина не удержалась ни от ругательств в адрес прокуроров и следователя Войченко («Он уже производить жителей Украины не сможет»), ни от слез. Она была настолько эмоциональна, что прослезиться вместе ней, казалось, были готовы не только присутствующие в зале журналисты и народные депутаты, но и судьи – Вовк, во всяком случае, практически все ее выступление просидел с открытым ртом.

Она вспоминала арест, который, несмотря на готовность, произошел неожиданно – «под Новый год – по-поцанячьи», Луценко – еще «полевого командира» Оранжевой революции: «Он вел людей на Майдан, а я стояла на четвертом этаже с трехмесячным ребенком и боялась, дойдет он того Майдана или не дойдет». Напоминала, как Луценко положил перед Кучмой лапти, и ругала сегодняшнюю оппозицию, которая способна только на «договорные» митинги. «Он в силу своего характера не способен на сговор, - пыталась докричаться до судей Ирина. – Единственное, за что я его критиковала, так это его несдержанность, открытость, неумение промолчать». «Языкатый, гавкучий», - позитивно характеризовала она Луценко. И добавляла: «В невиновности Луценко уверена вся Украина, кроме заказчиков и исполнителей этого сфабрикованного дела. Я не прошу у суда милости. Я прошу справедливого решения». (Чуть позже даже прокурор Дмитрий Лобань в очереди возле туалета сухо заметит, что ее «выступление было хорошим, она характеризовала позитивные черты подсудимого»).

Вспомнив фильм «В бой идут одни старики» Ирина дрожащим голосом подбадривала себя и мужа: «Будем жить, Луценко!». Юрий Витальевич, похоже, был взволнован не меньше – он все время тихонечко пытался успокоить жену. Но она продолжала: «Я рада и горжусь, что у меня такой муж как Луценко. Я его знаю 26 лет. Все эти годы я его люблю и не перестаю уважать».

Прозвучали аплодисменты. Ирина со слезами на глазах села на свое место. Юрий Луценко тут же кинулся что-то шептать ей на ухо. На несколько минут в зале повисла тишина. Сергей Вовк объявил пятиминутный перерыв.

Во время перерыва, как ни странно, «враждующие» стороны общались, пусть не как лучшие друзья, но, по крайней мере, как добрые знакомые. В коридоре на радость журналистам прокурор Евгений Зинченко усердно пытался доказать свою точку зрения «на проблему» адвокату Игорю Фомину. Тот только с улыбкой отмахивался: «А ты все за свое. Уже ведь выступили – все теперь». Разговор был прерван «пробежкой» из кабинета в кабинет уже всемирно известного судьи по делу Тимошенко Родиона Киреева – он с каменным лицом как можно быстрее проскочил мимо коллег и журналистов.

-- Романисты современности

С такой же «отцовской», снисходительной, но доброй улыбкой Игорь Фомин и продолжил дебаты: «Дело по обвинению Луценко – это легенда размером в 52 тома и сотни страниц обвинительного вывода. По уровню фантастичности ее автором мы могли бы сравнить с романистом Гербертом Уэллсом, но по уровню мастерства она до его произведений не дотягивает. Эта легенда поражает размерами, количеством задействованных в ее создании людей, сотнями свидетелей, громкими словами… Но стоит только попытаться добраться до сути, как она, как замок из песка, песчинка за песчинкой рассыпается и исчезает от первого прикосновения».

Адвокат возмущался, мол, как же так случилось, что следствию так и не удалось установить, где же «министр предложил своему водителю Приступлюку раскрадывать государственное имущество». «Вот после всей этой Оранжевой революции, - взывал он к фантазии прокуроров и судей, - вы же помните эти ряды милиционеров, которые выполняли приказы против Юрия Луценко, он заходит в МВД. И с чего начинает свои трудовые будни? Он заходит в МВД, видит там милиционеров, которые вчера шли на него с палками и говорит: давайте вместе будем готовить преступный приказ по Приступлюку… При том, что тот за все годы работы премий получил на сумму 2100 гривен». В качестве доказательств абсурдности обвинения он использовал не только факты, но и свой опыт работы: «Я юрист еще с советских времен. Если я не подписывал приказ и говорил, что он не отвечает требованиям закона, ни один из моих директоров его не подписывал. Тут было допрошено много людей. Ни один из допрошенных офицеров и генералов МВД не сказал, что приказ о приеме Приступлюка на работу был незаконным. Они подписали его, визировали. Если он не мог идти на работу, почему он прошел медкомиссию? Разве они не видели его документов?».

«А Луценко, чтобы замаскировать свои преступления, обращается в Кабинет министров. Жванецкий бы такого не придумал», - успешно продолжал упражняться в остроумии Фомин. Однако время приближалось к обеду, и Оксана Царевич, несмотря на реплики защитника в ее адрес: «Потерпите еще немного», всем видом давала понять, что, мол война войной, а обед по расписанию. Вовк ее поддержал, и дебаты опять приостановились. Но только в зале заседания.

На улице, оценивая выступления защитников, перед журналистами уже вещал прокурор Виктор Клименко: «Один из защитников свое выступление свел к ранее заявленным, рассматриваемым и отклоненным судом ходатайств. Второй защитник оценивал работу прокуроров вместо того, чтобы защищать своего клиента. Остальные давали позитивные характеристики подсудимому Луценко. Я так вижу, что Пристплюк их интересует намного меньше. Я не услышал аргументации, которую суд может положить в основу решения. Адвокаты начали творить право на судебном заседании. Они рекомендовали прокурорам отказаться от частей обвинения, чего не предусматривает криминальный закон. Они оперировали понятиями, которых нет в Уголовном Кодексе. Все это позволяет мне еще раз утверждать, что позиция обвинения обоснована. Она строится на фактах, а не на субъективных суждениями лиц, которые не имеют право давать оценку действиям. Законность или незаконность указаний оценивает суд». На что все еще воодушевленный ораторским успехом Игорь Фомин тут же возразил: «Я считаю, что мы дали не только доказательства, но еще и оценку доказательствам в соответствии с требованием действующего законодательства. У Баганца была почти научная работа. Важно и то, что говорила жена Луценко. Суд же должен выносить свое решение и на основе личности человека. Считаю, что обвинение услышало то, что должно было услышать. Они сами говорят, что у Юрия Луценко не было никакой корысти. Так вот, если у меня нет корысти, зачем мне своего водителя уговаривать вступать в сговор?».

Уже немного успокоившаяся Ирина Луценко тоже бросилась на защиту своего мужа: «Где он только не работал! И ни разу его не то, что не заподозрили, у него намерения не было тратить государственные средства, красть их. Он работал только на имидж этого государства и на развитие этой милиции. Имидж у него уже был поднят до того, и на Майдане, и на акции «Украина без Кучмы». Я в свое время назвала следователя Войченко импотентом. Все долго смеялись с этого, вкладывая чисто физический смысл. Я хотела сказать, что в лице Войченко мы видим невозможность власти сделать что-то на пользу этой страны, и процесс над моим мужем показал невозможность этой власти самореализоваться и обеспечить те постулаты, которые Янукович провозглашал, чтобы прийти к власти. К власти он пришел, а результатом его работы стала только месть и болтовня».

После обеда адвокат Игорь Фомин разошелся еще больше. «Дилетантство какое-то!» - возмущался он работой прокуроров, признавших превышение служебных полномочий Луценко во время празднования Дня милиции: «Луценко утвердил план действий, он даже деньги не перечислял! Это, вообще, бессмысленное обвинение». Юрий Витальевич во время выступления своего защитника внимательно смотрел в глаза судье Вовку, тот, похоже, немного терялся и пытался отвести взгляд.

«150 свидетелей – какая работа проделана! – продолжал адвокат критиковать абсурдность процесса. - О чем они все могут свидетельствовать? – так мы сразу подумали, а потом решили, что если они скажут, что указаний никаких не было, и инкриминировать нечего будет. Слава богу, на 86-м свидетеле дошло, что что-то не так. Так потом 60 свидетелей сдали в канцелярию заявления, что не могут явиться в суд, потому что находятся за Киевом. Мы все знаем, - многозначительно посмотрел Фомин на Вовка, - что значит сдать бумажку в канцелярию. Там целый день стоять надо! Как можно ее сдать и быть за Киевом». Вовк в ответ с пониманием улыбнулся.

По словам Фомина, прокуроры «сработали» на защиту Луценко не только «этими свидетелями», но и тем, что дополнительно решили вызвать в суд Москаля и Турчинова: «Вот так повезло! Турчинов - голова «Батькивщины», вдумайтесь в это! Понятное дело, он пришел и сказал, что в стране происходят политические преследования. Да мы ба даже за деньги такое заполучить не смогли!». Вердикт – все тот же: снять с экс-министра все обвинения.

-- Дело всей жизни

После защитников слово перешло к подсудимым. Приступлюк, в отношении которого сторона гособвинения просит три года лишения свободы условно, штраф в размере 50 необлагаемых минимумов доходов граждан и лишение ранга госслужащего и звания майора, оказался неожиданно кратким. Все, что он сказал, укладывалось в рамки одного предложения: «Уважаемый суд, я никаких преступлений не совершал, прошу меня оправдать».

«Дословно в протокол» - потребовал Юрий Луценко. «Ну да, судя по его словам, он главный зачинщик всех заговоров», - ехидно добавила его жена.

После этого, наконец, эстафета и право продолжить дебаты перешли к главному герою этой «пьесы» – экс-министру МВД Юрию Луценко. «Я постоянно думал: как после восьми месяцев следствия, допроса свидетелей, обвинение, вообще, будет принимать участие в дебатах? – сразу же задался он вопросом. - Прокуратура фактически не использовала ни одного доказательства, добытого в ходе судебного следствия». И продолжил цитатой из «Барона Мюнхгаузена»:

- Пошёл он как-то в лес без ружья.

- В каком смысле без ружья?

- Ну, в смысле на медведя.

- Не на медведя, а на мамонта. Но стрелял он именно из ружья.

- Из ружья?

- Да. Косточкой от вишни.

- Черешни!

- Стрелял он, во-первых, не черешней, а смородиной. Когда они пролетали над его домом.

- Медведи?

- Ну не мамонты же!

- А почему же тогда всё это выросло у оленя?

«Так почему же все выросло у Луценко?» - спросил экс-министр после лирического отступления. Инкриминированные ему преступления, по его словам, базируются только на «показаниях, сфальсифицированных во время досудебного следствия», но «я верю только показаниям в судебном следствии». Хотя причину такого пристального внимания со стороны правоохранительных органов к своей персоне Луценко назвал сам: «Что было нарушено? Было нарушено спокойствие Виктора Федоровича Януковича! А предмет нарушения – у меня во рту, больше негде».

Только в заключительном слове следователей прокуратуры экс-министр насчитал «не много, а всего лишь 61 пример вранья». Это и ссылка прокуратуры на положение от 2000 года (при том, что когда он был министром в 2005 году, оно уже не работало), и «дружеские-родственные» связи с Приступлюком, и «незаконное» принятие Приступлюка на работу и такое же «незаконное» получение им квартиры. «Я не собираюсь никому мстить и, даже, ни на кого обижаться. Я остаюсь нормальным человеком, у которого нет обиды ни на суд, ни на обвинение. Но в этом деле должна быть какая-то правовая логика», - подчеркнул Луценко. Больше чем за год прокуратура, по его словам, не смогла найти доказательств совершения им преступлений: «Я не нуждаюсь в жалости. Я ничего не прошу, даже у суда. Я все равно выживу, сколько бы мне не написали этих лет я все равно выйду и останусь таким, каким есть. Прокуратура меня обвиняла, что я не каюсь - да, я не каюсь. Я не вижу ни одного преступления, которое совершил. Я не вижу оснований извиняться и каяться. Мне много за что есть извиняться политически, но юридических преступлений я не совершал».

Каждое слово пламенной речи министра МВД Сергей Вовк буквально «проглатывал». Все прямо ожидали, что он вот-вот да и начнет поддакивать, но до этого дело не дошло. Зато прокуроры спокойно беседовали на отстраненные темы – до замечания Луценко: «Да вы посмотрите, у них на лице написано: ложь!». Скоропостижно прервавшие свой диалог гособвинители даже немного растерялись.

Луценко же продолжил тему льгот и выслуги Приступлюку: «Мало того, что он сам просто так зашел с письмом ко мне в кабинет! Так я, оказывается, отбросил в сторону все свои дела, борьбу с преступностью, и лично сорвался отвезти это письмо по Приступлюку Юли Тимошенко. Просто главное дело всей моей жизни!».

«Ты ж машину не водишь», - подлила масла в огонь его жена. «Ну и что? – парировал за прокуратуру Луценко. – Я пешком сорвался и побежал! Как Тузик, побежал с письмом в Кабмин. Такая логика прокуратуры. Я понимаю, если собакой служить, то и логика собачья. Балбесы они, балбесы! Они уверены, что тут не будет суда, тут будет судилище. Давайте все будем такими тупыми, как наши прокуроры. Мы что ходили на разные заседания?».

Из открытого окна послышались чьи-то одинокие выкрики: «Луценко волю!». Но для полного «взаимопонимания» между судьями, прокуратурой, защитниками и подсудимыми по указке первых окно закрыли.

Экс-министр отдельно попросил «при всех обстоятельствах в этой стране и нелюбви к Луценко руководства страны, все же не осуждать его за празднование Дня милиции. Если все остальное - это фантазии, россказни и нечистоплотное шулерство Генпрокуратуры, то это будет подлостью относительно всей милиции. Генпрокуратура может праздновать и петь «Мурку» вечером, пожарники могут это делать, СБУ может, и только милиции это запрещено».

Луценко обратился и к визуальной фантазии присутствующих – представил диаграмму всего судебного следствия – как очередное доказательство своей невиновности. Во время своей речи он часто обращался к журналистам, называя их своим судом присяжных: «Тут сидит мой суд присяжных. Они сидели на каждом заседании. Они мне не дадут соврать. Это же не мультфильм «Следствие ведут колобки», где доказывали, что преступник был на месте преступления. У нас что доказано? Как говорил товарищ Якубович: фамилию в студию!». «Тут есть лишние, - продолжал экс-министр, - сначала лишние адвокаты, потом лишний суд. Зачем мы тут 8 месяцев заседаем? Почему бы сразу не признать, что Украина даже формально не правовая держава. Если приговор мне уже есть – не думайте четыре дня, скажите сразу». «Но я ведь видел, - пристально глядя на Вовка добавил Луценко, - что суд с интересом слушал». И попросил, вынося приговор, подумать не только о нем, но и об Украине: «На моем деле и на деле Тимошенко страна уже потеряла миллионы – траншев, кредитов, помощи». На словах: «Я не требую жалости, ничего не прошу даже у суда» его жена расплакалась.

«Послушайте старого генерала Москаля: дайте прокуратуре столько, сколько они просят, а Луценко отпустите», - закончил экс-министр речь и сел на свое место. В зале снова зааплодировали. И снова, как и после выступления Ирины Луценко, повисла тишина.

«Последнее слово тоже сегодня?» - робко поинтересовался Луценко. Вовк его успокоил – мол, чуть попозже. После небольшого перерыва он обратился к участникам процесса с вопросом, не хотят ли они выступить с репликами. Прокуроры отказались – удивленные таким поворотом событий адвокаты последовали их примеру. Только Юрий Луценко немного охаял главного свидетеля обвинения Клюева, готового по его же словам исполнить любое поручение свыше.

Вовк объявил дебаты завершенными и перенес рассмотрение дела – последнее слово экс-министра - на следующий день. Сам Луценко только с юмором добавил: «Уважаемые журналисты, приглашаю завтра всех: приходите на мое заключительное слово, потому что потом, может, еще долго не увидимся».