Николай Левченко: Страна задолжала перед Донецком

Что киевляне знают о секретаре Донецкого горсовета Николае Левченко? Когда-то он слыл одним из главных защитников русского языка в Украине – за свои заявления о том, что после придания русскому статуса государственного, украинский останется лишь языком фольклора, его как-то даже облили кефиром в самом центре столицы. Позже – стал одним из героев широко известного в узких кругах фильма немецкого режиссера Якоба Пройса «Другой Челси» и на какое-то время исчез из общеукраинского информпространства.

Но не исключено, что в самое ближайшее время мы еще не раз услышим о Левченко. Партия регионов выдвинула его в депутаты по одному из мажоритарных округов города Донецка, что фактически означает верную победу (тем более, что оппозиция этот округ героически «слила»).

«Главком» решил, кто старое помянет, тому и глаз вон, поэтому не стал ворошить устаревшие информповоды, связанные с Николаем Александровичем. Но простора для громких заявлений одного из ярчайших представителей молодой волны «регионалов» в этом интервью хватило и без того…

-- Я не считаю, что донецкие чем-то выделяются в Киеве на фоне остальных

До недавнего времени вы были секретарем Донецкого городского совета, по сути, вторым человеком в городе, а сейчас – баллотируетесь в народные депутаты, и, по-видимому, будете одним из 450 парламентариев в Верховной Раде. Скажите, зачем вам вообще Киев?

Мне не Киев нужен. Мне нужен ухоженный, приведенный в порядок Донецк. Нельзя все те проблемы, которые накопились в Донецке, решить с должности секретаря горсовета, при помощи того ресурса и того бюджета, которые у нас есть.

Особенно это касается шахтных поселков – когда-то они строились очень быстро, без генплана, без предварительной инженерной подготовки, практически в поле. Главным было, чтобы люди жили как можно ближе к шахте и тратили меньше времени на дорогу к работе. Отцы тех людей, которые живут там сейчас, сделали для страны все, что могли, поэтому сегодня страна задолжала перед этими людьми, перед Донецком.

Поэтому Донецку в Киеве нужны лоббисты, которые защищали бы интересы своего города. А я хорошо знаю эти проблемы, знаю, что такое отопление поселка, поставки электроэнергии, постройка дорог. Я иду в Верховную Раду для того, чтобы решить эти проблемы вместе с командой, которая осталась в городе.

Но сегодня в парламенте дончан и так немало. Более того, журналисты подсчитали, что в первой сотне избирательного списка Партии регионов выходцев с Донбасса – больше сорока человек. Этого лобби Донецку мало?

Тут вопрос вот в чем. Сегодня поменялась конструкция Верховной Рады. 50% депутатов проходят в парламент по партийным спискам, они идут туда заниматься политикой, вопросами внешних сношений, принимать стратегические решения. Кто пройдет в парламент по спискам, зависит от политических процессов, политических симпатий в обществе. А другие 50% депутатов – это мажоритарщики, которые должны заниматься хозяйственными вопросами, решать конкретные проблемы на конкретных территориях – в округах.

Поэтому этот парламент будет более работоспособным. С одной стороны, Верховная Рада – это все-таки не собрание дворников и не жилищная контора, а политический орган, высший законодательный орган власти в стране, поэтому в нем должны заседать политики. С другой стороны, учитывая накопившиеся проблемы в инфраструктуре Украины, там должны быть представлены лоббисты своих округов, которые будут содействовать более эффективному распределению бюджетных средств.

Например, от Партии регионов отдельно, в списке, идут политики. А отдельно, по округам, например, Татьяна Бахтеева, которая прекрасно разбирается в здравоохранении, Ефим Звягильский, который будет отстаивать интересы шахтеров, Валентин Ландик, который будет решать проблемы производственников, промышленников Украины. Я, поскольку знаю проблемы жизнедеятельности города, представляю местное самоуправление. И вот такая стильная команда единым кулаком идет в Верховную Раду.

Значит ли это, что в следующем парламенте вы хотите войти в состав комитета по вопросам местного самоуправления и государственного строительства?

Сегодня, чтобы быть честным перед людьми, я сдал свой мандат секретаря горсовета и прошу у них мандат народного депутата. Если я буду им нужен, и они наймут меня на работу, – я буду дальше защищать их интересы в Верховной Раде. А где, как и кем я буду там работать – я пока это не обдумываю, не обсуждаю и даже не планирую.

Вы – представитель Партии регионов, которая одной из своих программных целей провозглашает передачу бОльших полномочий на места, чтобы, например, те же проблемы шахтных поселков можно было решить на уровне горсовета, а не избравшись для этого в Верховную Раду. То, что вы на должности секретаря горсовета, в котором Партия регионов обладает абсолютным большинством, признаете, что для решения актуальной проблемы своего города вы должны ехать в Киев и там работать в парламенте, – это признак того, что идеология вашей партии, регионализм, в Украине не сработала?

Как раз это – доказательство того, что идеология регионализма работает. Если бы я работал секретарем горсовета один год, мне бы нечего было делать в Верховной Раде. Партия регионов остается верной своей идеологии – в парламент она посылает тех людей, которые получили опыт работы в регионах и сегодня могут принести пользу стране в Верховной Раде.

Ведь даже Европа – она только на карте единая. А на самом деле это – национальные государства и даже глубже, это – земли, это Бургундия, Нормандия, Бавария, Эльзас. Европа управляется именно по региональному принципу, и поэтому очень важно, чтобы максимум решений принималось на местах, в регионах, в городах, чтобы соответствующим образом шло распределение средств…

А пока что основные законы, в том числе государственный бюджет, который во многом влияет на решение проблем тех же шахтных поселков, принимает все-таки Верховная Рада. Поэтому там нужно находиться людям, которые знают эти проблемы, умеют защищать свою точку зрения.

И я бы хотел, чтобы в Верховной Раде команду таких людей имел каждый город Украины. От этого выиграет тогда вся страна.

Не знаю, слышали ли вы что-то подобное, но на Житомирщине, откуда я родом, да и не только там, часто можно услышать, что «донецких» в Раде и в Киеве вообще уже настолько много, что между ними не протолкнешься. Что бы вы ответили на такие упреки?

(пауза) Я на это отвечаю, что Киев – это наша столица: и Донецка, и Житомира. Киев одинаково рад всем. Киев – одинаково сложный и одинаково гостеприимный для всех город. В Киеве происходит честная конкуренция интеллектов, потенциалов, и жители Житомира в этой конкуренции далеко не всегда проигрывают. Более того, я думаю, будет еще такой период времени, когда в Киеве будут доминировать представители города Житомира. Это – просто честная конкуренция.

В таком случае за счет чего, за счет каких черт характера, каких исторических и ментальных предпосылок в нынешний период времени представители именно Донецкой земли выигрывают эту конкуренцию?

Вы знаете, мне нравятся все города, в которых я был: я очень люблю Ростов, мне нравится Львов, я люблю Москву, Питер, мне нравится Уфа, мне нравится Житомир, я влюблен в Одессу. Каждый город по-своему уникален.

Но Донецк я люблю особенно, он в моем сердце. Люблю его за его людей, за его историю, за путь, который дончане прошли. Донецк – это очень сложный город, особенно если речь идет о 30-х годах, когда здесь основывались шахты, заводы. Сюда съезжались люди со всей страны – кто-то бежал сюда от репрессий из Питера, а кто-то с покалеченной судьбой приезжал с Сибири. Поэтому Донецк – это собрание людей, сильных духом. Донецк создавался как Соединенные Штаты Америки, здесь был Новый свет молодой страны.

Сюда ехали самые разные люди, которые хотели найти здесь счастье. Но у всех них был характер и сила воли, потому что они знали, что едут не на берег моря, а в город, где под ногами лежит уголь и его оттуда надо достать и заработать для страны материальные блага.

Возможно, эти люди были где-то обделены в плане искусства – здесь было мало театров, мало инфраструктуры, мало возможностей культурно проводить время по сравнению с Москвой, Одессой или Львовом. Но эти люди тяжело работали, и поэтому у них выработался характер, у них родилась душа донецкая.

Сегодня у нас – лучший на Украине театр, у нас мощнейший, величайший в Европе стадион. Сегодня Донецк знают за Соловьяненко, Бубку, Писарева – за великих спортсменов и людей искусства. И сегодня Донецк живет славой не только славой трудовой, но и славой культурной.

Но я не считаю, что донецкие чем-то выделяются в Киеве на фоне остальных. Мы все – жители Украины, и для меня житель Житомира, Херсона или Одессы настолько же родной и близкий человек, потому что он – украинец. Он для нас все равно роднее, чем любой немец, австралиец, канадец…

…или русский?

Русские для меня – это то же самое, что украинцы. Я все-таки родился в Советском Союзе в 79-м году и я не изменю своему сердцу, своему менталитету.

Сегодня Украина – другое государство, и мы должны соблюдать свои национальные интересы, но сказать, что русский или белорус для меня иностранец я не могу. Сердце мне не дает выговорить эти слова. Головой я понимаю, что у меня есть свой герб, свой гимн и свой флаг, но иностранец для меня – это иностранец, а русский – это человек, с котором я говорю на одном языке, с которым у меня одинаковая вера, одинаковый менталитет, одна культура, общая история. Я не могу разделять эти вещи.

-- Мне нравятся блаженные политики

Вас официально выдвинула в депутаты Партия регионов, занимающая в Донецке доминирующие позиции. На сколько процентов вы уверены в своей победе?

Пусть вам на этот вопрос ответят социологи. Тем более для меня вопрос стоит не в том, одержу ли я победу на выборах, а в том, возьмут или не возьмут меня на работу дончане. Оценивать эти вещи для меня было бы не совсем скромно и не совсем корректно.

Насколько сильным конкурентом для вас является кандидат, которого в вашем округе выдвинула Объединенная оппозиция – Михаил Волынко?

Я совсем не знаю этого человека.

Коль уж вы переходите с уровня горсовета на парламентский уровень, хотелось бы узнать, кто является вашим идеалом в политике.

(пауза) Мне нравятся люди, которые умеют приходить к власти и умеют красиво расставаться с властью, не цепляясь за нее. Люди, которые умеют быть смелыми в принятии решений и при этом являются бескорыстными.

Мне очень нравится Шарль де Голль – он приходил к власти дважды, и при этом он никогда за нее не держался, народ звал его сам. Он вел очень скромный образ жизни, а в период так называемой «Пустыни» – между двумя его приходами к власти, – де Голлю даже пришлось продать машину, подаренную Президентом Соединенных Штатов, потому что ему нужны были деньги.

Мне вообще нравятся блаженные политики, увлеченные своим делом, а не собственными интересами. Поэтому они и с властью расстаются легко.

А нынешняя властная элита в Украине – Виктор Федорович, Николай Янович – это блаженные политики?

Это – лидеры нашей партии, и я сделаю все, что от меня понадобится, чтобы эта партия победила на выборах. В 2010 году я сделал все, что от меня зависело, чтобы на выборах победил Виктор Федорович, поскольку был уверен, что это – единственно правильный выбор для страны. Если понадобится, я сделаю все, что от меня зависит, для того, чтобы Виктор Федорович победил на выборах снова.

-- Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы не участвовать в мордобоях

Готовясь к этому интервью, я прочитал, что, когда вы были секретарем Донецкого горсовета, у вас в рабочем кабинете стоял настоящий пулемет. Это правда?

Да, это правда. Потом я подарил его Музею Великой Отечественной войны.

Тогда вопрос о том, перевезете ли вы его с собой в Киев, снимается. Но зачем вам был настоящий пулемет в кабинете?

У меня был пулемет «Максим», трехлинейка и ППШ. Мне нравилось на них смотреть, ведь это – оружие, которое спасло мир, этим оружием разгромили фашистов. Танк Т-34 я не мог в кабинет затащить, поэтому затащил то, что мог. Но вообще не хватало, конечно, Т-34.

В новом парламенте, вполне возможно, будет представлена фракция партии «Свобода», представители которой исповедуют несколько отличающиеся от ваших идеологические ценности. Некоторые «свободовцы» упрекают нынешнюю парламентскую оппозицию в излишней пассивности и обещают во время обсуждения резонансных законов сродни языкового прибегать к рукоприкладству. У меня в связи с этим к вам сразу два вопроса. Во-первых, знакомы ли вы лично с кем-то из «свободовцев»? Во-вторых, если речь пойдет о таких, радикальных и непосредственных способах политической борьбы, будете ли вы применять силу в стенах парламента?

Во-первых, ни с кем из представителей этой партии я не знаком. Во-вторых, я сделаю все, что от меня зависит, чтобы не участвовать в мордобоях.

-- Острые вопросы мы в Донецке всегда решаем очень аккуратно

Как вы думаете, принятие парламентом и подписание Президентом закона о языках решило языковой вопрос в Украине?

На этот вопрос можно будет ответить только через год-два, когда мы увидим, как этот закон будет работать. Но для меня абсолютная и непогрешимая ценность – это свобода выбора. Поэтому этот закон я полностью поддерживаю, ведь он дает человеку больше прав и свобод.

Я – категорический противник усиления одного за счет ущемления другого. Если бы я жил в те времена, когда имела место насильственная русификация, я был бы против нее. Но сегодня я – против насильственной украинизации. Я сам являюсь русскоязычным, я думаю на русском, и считаю, что наши права на протяжении всех 20 лет независимости ущемлялись!

В Москве мне нравится говорить со своими друзьями на суржике или на украинском языке, потому что я этим подчеркиваю свои корни, но я буду защищать интересы русскоязычных граждан. Страна у нас двуязычная, и это должно быть отражено на бумаге, в законах, в том числе и в Основном Законе. При этом я вообще против любого насилия…

В киевской прессе не так давно писали о закрытии украиноязычных школ в Донецке…

Это неправда. Никогда мы не закрывали школы по языковому признаку. Просто в 91-м году у нас было в два раза больше учащихся, чем сегодня. И сегодня у нас есть очень старые школы – еще довоенной постройки, с угольными котельными. Поэтому сейчас у нас проходит оптимизация, но этот процесс вообще никак не связан с языковой политикой. Мы в Донецке никогда не решаем проблемы национальной, языковой политики наскоком. Любые острые, чувствительные вопросы мы всегда решаем очень аккуратно, и об этом знает вся страна.

А сколько процентов учащихся сегодня в Донецке обучаются на украинском языке, а сколько на русском?

Я не слежу за этими цифрами, мне это неинтересно. Я не хочу к этим цифрам иметь отношения.

Да и вообще за этим не надо следить. Зачем это обсуждать, какая разница? Главное, чтобы каждый человек себя чувствовал комфортно! Чтобы я мог выбрать язык, на котором мои дети будут разговаривать в детском садике, а уж потом они сами для себя выберут язык, на котором будут учиться в школе и университете, – вот и все, чего я хочу!