Креслоносцы. Коллективный портрет

Огромный аппетит, напускная глумь и отработанная истерика, с которыми происходит бытоописательство всяких и разных кадровых назначений после парламентских выборов-2012, немного подавляет/утомляет.

Вcе, вроде, правильно. Процедура момента, обнажение публичного политического акта. Кто сколько получил голосов, как и чьей карточкой голосовали, с каким выражением лица все происходило. И т.д. и т.п.

В очередной раз как бы убедились в отсутствии политической культуры, традиций как таковых. Искренне порадовались все вместе, что никак не можем выйти из «зоны политического хрюканья, блеянья, ржанья и мычанья».

И?

За внешними атрибутами, эстетикой процесса и постоянным редактированием впечатлений, работающих как своеобразный механизм обновления тревоги, теряется суть. Суть, с точки зрения первопричин. Все равно как если бы не видеть разницы между сфальсифицированной и настоящей опасностью.

И?

Думаю, многие согласятся, что кадровая политика на постсоветском пространстве – тяжелый случай. Ее украинский вариант - само собой.

Беглый, но обобщенно-сфокусированный взгляд на «кадровый потенциал» украинского политикума, позволяет увидеть следующие черты «коллективного портрета»:

Во-первых, только у единиц есть политическая биография. Политическая, а не вообще. При ее наличии то или иное кадровое назначение понятно, логично (с точки зрения предшествующей профессиональной деятельности) и в этом смысле не требует никаких дополнительных объяснений. Важно – не почему кого-то куда-то назначили, а что он собирается делать на своем посту. И не формально – а по-настоящему. Но поскольку нет такого понятия, как ответственность даже за свою собственную политическую репутацию (про страну мы вообще тихо молчим, слишком свежо в памяти подписание энергоконтракта между украинским госчиновником и испанским лыжным инструктором), то никакой политико-правовой связи между прошлым, настоящим и будущим политиков нет.

Во-вторых, противоположный сталинскому в качестве базового принцип «не кадры, а кресла решают все» активно и одинаково применим, как среди власти, так и среди оппозиции, ну и среди тех, кто «между ними». Про власть – примеров масса. Про оппозицию и «определяющихся по ситуации» – вполне себе показательным стал процесс дележа парламентских комитетов, когда отдельные представители политикума проявили принципиальную стойкость – «умру, но стану главой комитета». В этом смысле, все украинские политики, - креслоносцы, «гении места». Собственно, настоящим победителем в украинских реалиях считается тот, чьи деловые интересы, независимо от итогов выборов, полностью соблюдены.

В-третьих, никаких политических, а, тем более, идеологических взглядов у действующих политиков нет, даже, несмотря на более пестрый, за счет «Свободы», окрас действующего парламента. Формально, идеологические и политические отличия есть. Но они - не определяющие, не процессообразующие. Эти отличия довольно настойчиво и отчетливо проявляются в удобных (с точки зрения мобилизации своего электората) вопросах – язык, история, «москали», «нацики» и т.д. Идеологические щупальца дотягиваются только до тем, работающих в обществе на уровне «красной тряпки» (инстинктов и раздражителей). В вопросах же системного характера – типа, модернизации экономики или институционального развития – ничего нового. Как говорил Станислав Ежи Лец, практичную идею можно использовать и с правой, и с левой стороны. Или полное отсутствие видения. Или – по договоренности.

В этом смысле, мы можем отмечать довольно высокий уровень солидарности украинского политикума, наличие в большей степени объединяющего, чем разъединяющего начала.

Скажем:

Несовременность. Не ошибусь, если скажу: и те, кто ностальгирует по всему советскому, и те, кто против, – носители одного и того же менталитета, неосоветского. Одни представляют советский строй эпохи развала (когда сами элиты уже не верили в то, что провозглашали), другие - постсоветский национализм (что вовсе не тождественно вестернизации), актуальный для конца 80 - начала 90. И все идеологические дискуссии между этими якобы полярными носителями политики сродни беспощадному, но бессмысленному спору из повести «Созвездие Козлотура» о том, как правильно называть гибрид скрещенных тура и козы - «козлотур» или «турокоз». Какая разница, если оба крыла украинской политической элиты не мыслят себя как представители самодостаточного государства? Отсюда – постоянные попытки найти за пределами страны то ли врага (на которого можно списать все прошлые, настоящие и будущие проблемы), то ли имперский центр (на который можно возложить обеспечение светлого будущего). Визуализация украинского правящего класса, находящегося в пути от осколка империи к полностью независимому национальному государству, с идеологической точки зрения выглядит как «фигура в позе неизвестного герба».

Потребительский подход. Большая часть современной украинской элиты (будь то политические «деды», «дети» или «внуки», согласно распространенной классификации) - это первое постсоветское поколение, и, в общем, понятно, что это самое поколение не воспринимает себя как долгосрочный фундамент собственной государственности. Постсоветское понимание власти – это система потребления, где главным является контроль над финансовыми потоками и механизмами передела собственности. Иного понимания не дано. Собственная страна в этой ситуации воспринимается как некая транзитная территория, как источник материальных ресурсов. Поэтому предел планирования политических инициатив очень короток – год-два. Поэтому масштаб их - незначителен, и не охватывает системообразующие вопросы исторической жизнедеятельности Украины.

Политический постмодернизм. Все без исключения политические акторы рассматривают свои действия как игру, цель которой – использовать комплексы избирателей и элит для достижения своих личных целей. Такой подход позволяет субъектам политики говорить все, что угодно, не думая о долгосрочных последствиях сказанного и раздавая псевдообещания. Еще хуже – повсеместное использование приема подмены понятий. Слово «реформа», скажем, вследствие таких подмен, содержит в себе исключительно негативные коннотации. Причем, обозначенная практика касается не только действующей власти, но и вообще всей политэлиты, включая период президентства Ющенко и премьерства Тимошенко. Помните, как много говорили в первый, полный надежд, постмайданный 2005-й год о необходимости восстановления социальной справедливости, легитимации крупных собственников через специальный закон? А ведь такой шаг мог бы иметь огромное историческое значение для украинского общества. Но все закончилось точечными акциями передела собственности (тот же конфликт вокруг НЗФ, кто не забыл, ускорил отставку Тимошенко). Элиты - и при Ющенко, и при Януковиче (видя в фигуре президента, прежде всего, функцию арбитра) - сохранили существовавшие правила игры, оставив себе доступ к власти для приобретения контроля над крупными инфраструктурными объектами. Сегодня в обществе продолжает расти уровень социальной несправедливости. А власть, тем временем, уже готовит приватизацию ОАО «Одесский припортовый завод». В нужном направлении.

Таким образом:

Процесс модернизации украинских элит идет медленнее, чем объективное развитие Украины как национально-государственного проекта.

При этом, «социальная тугоухость» правящего класса с каждым годом ощущается только острее. Запрос на «новых» в политике сам по себе никуда не девается, и высокий результат «Свободы» (как наиболее свежей из представленных во власти политических сил) на парламентских выборах это только подтвердил.

Очевидно, что провести радикальные реформы, вообще зародить идею мегаусовершенствования сможет только лидер нового поколения, который будет кем угодно, но не представителем нынешней элиты, прежде всего.

В этом смысле президентские выборы-2010, как и во многом парламентские-2012, были последним выбором в духе «старой» стилистики и «старого» поколения.

На президентских выборах в 2015 году победит тот, кто предложит новую идеологию, лишенную шелухи 90-х, перестанет спекулировать на региональных различиях и внешнеполитических фобиях украинцев, начертит модель современной экономики. Кто будет воспринимать власть с точки зрения проектного понимания, служения, механизма достижения украинской цели.

Кто не побоится посмотреть на свою страну по-новому.

Во всяком случае, мне бы так хотелось.