Ваня Ургант и украинские деревеньки

«Я порубил зелень, как красный комиссар жителей украинской деревни». Неосторожная острота Ивана Урганта вскрыла главное – Россия не «отпустила» Украину в категорию «другой страны», а Украина так и не научилась жить самодостаточно.

Ведущий программы «Смак», сам того не желая, попал в топы украинского яндекса. Его острота про шинковку овощей спровоцировала протесты украинской оппозиции и возмущенные комментарии украинцев в сети. Но удивляет как раз не это, а то, что никто не попытался понять, что именно обнаружил своей репризой российский шоумен.

То, что шутка задела «политических украинцев» – неудивительно. В условиях полного отсутствия контроля над информационной повесткой страны (которой управляет Партия регионов – как страной, так и повесткой) нечаянные слова Урганта стали для оппозиционеров прекрасным поводом попасть в топы инфолент. Слово «нечаянные» не случайно – вряд ли Иван специально накануне всю ночь придумывал сравнение, чтобы затем блеснуть им в эфире.

Но важно не то, что Ургант сказал, а то, как его поняли по обе стороны границы. Потому что для российской столичной тусовки, которую сложно заподозрить в симпатиях к комиссарским методам, в этих словах звучала даже не шутка, а аллегория. Мол, мы же знаем, как вели себя большевики, знаем, что они в методах не стеснялись – так что уж тут скрывать: да, шинковали, да в мелкую стружку. Вот, мол, можем улыбнуться над темными страницами своей истории.

Их вполне можно понять. Ургант же не говорил про «хохлятскую деревушку» — не было в его фразе ничего уничижающего. Ни «саложеров», ни «коллаборационистов» — ничего того, что можно услышать от леонтьевых-жириновских во время их украинских каникул. Простая констатация факта: как красные комиссары – деревушку. Пошинковали. И Адабашьян поддакнул – да, мол, не вытираем нож, а чистим его от жителей деревни. Ха-ха.

А вот стал бы смеяться Александр Артемович, если бы Ваня сказал, что он нарезал овощи как турецкая армия армян в 1915-м? Встрепенулся бы Берл Лазар, если бы в эфире Первого канала шутили про еврейское местечко и отряд карателей? Что-то мне подсказывает, что в этом случае мои московские знакомые скептически кривили бы губы уже не в адрес «обидчивых украинцев», а в адрес редакторов телеканала, пропустивших неоднозначную фразу на монтаже.

Где скрывается грань, отличающая допустимость первого варианта от недопустимости двух остальных? В какой момент беззлобно-ироничный отсыл к кровавым историческим реалиям становится крамолой и моветоном?

Возможно, главный водораздел кроется во вполне обыденном делении по линии «свой-чужой».

Иван Ургант мог бы пошутить в «Смаке» насчет голодающих Поволжья? Безусловно. Кто-то бы почесался после этого? Да ни в жизнь. Нет пространства для протеста в ситуации, когда один гражданин страны беззлобно иронизирует над событиями (пускай и печальными) истории своего собственного государства. В конце концов, не случайно в почившем уже «Прожекторепэрисхилтоне» Гарик Мартиросян фактом своего присутствия оправдывал шутки про жителей Закавказья. И нравы «Севкав-ТВ» обсмеивал тоже Михаил Галустян. Потому что иначе нельзя. Не комильфо. Не поймут.

И это правило знает редактор любой качественной юмористической программы. Про «своих» могут шутить только «свои». Про «чужих» — только те, кого объекты шуток воспринимают как «своих». А Ваню Урганта на Украине хоть и любят, но «своим» все же не считают. Поэтому украинцу Владимиру Зеленскому шутка бы сошла с рук. А его российскому коллеге по цеху – нет. В конце концов, Андрею Данилко в образе Верки Сердючки достаточно было спеть на Евровидении «лаша тумбай» (или «раша гудбай»), чтобы его подвергли обструкции в России. Перестали приглашать на концерты, ударив рублем по карману одного из самых высокооплачиваемых артистов СНГ (до 50 тысяч долларов за концерт). А ведь его песенная шутка была даже безобиднее репризы российского телеведущего.

Возможно, что причина непонимания во всей этой ситуации как раз и кроется в том, что в России продолжают считать Украину – своей. Не проводя границ между историями двух стран. Не замечая того, что сегодня право на трактовку, обшучивание и интерпретацию украинской истории переехало в Киев. Как стала «заграничной» история Чехии, Финляндии или Азербайджана. А украинцы, это очень остро ощущают – и не менее остро реагируют, возмущаясь в Твиттере и в комментариях. И не потому, что они «бандеровцы», а потому что речь про «их» деревеньки. И даже то, что «комиссары» тоже, скорее всего, украинские – сути дела не меняет.

Хотя и это правдой будет лишь отчасти. Особенность Украины в том, что она не научилась главному критерию – самодостаточности. Пока ты оглядываешься на прошлое чаще, чем заглядываешь в будущее — будешь обречен внимательно читать по губам соседей, а любой наполовину заполненный стакан — старательно полагать наполовину пустым. Финны научились быть содержательными – их внутреннее наполнение достаточно самоценно, чтобы обижаться на «Особенности национальной охоты». А Украина – пока еще – этим искусством не овладела.

Россия и Украина в одинаковой степени не научились жить порознь – как минимум в плане самоощущения. А потому Иван Ургант искренне не поймет, за что ему пришлось извиняться в твиттере. А его разочарованные поклонники на Украине не возьмут в толк то, почему их искреннее (и справедливое) возмущение не вызывает сочувствия на одной седьмой части суши. И все одинаково не хотят признаваться себе в том, что залеченные раны не болят лишь у здорового человека.