Павел Коваль: Евросоюз – это не банк, чтобы давать кому-то деньги

Перед завтрашним Вильнюсским саммитом настроение у тех, кто возлагал на него большие надежды, пессимистическое. После заявлений Николая Азарова и особенно телеинтервью Виктора Януковича шансы на подписание Соглашения об ассоциации выглядят мизерными. Тем не менее, один из главных евроинтеграторов Украины – председатель делегации европарламента в комитете парламентского сотрудничества Украина–ЕС Павел Коваль уверен, что за сегодня-завтра все еще может измениться. Сейчас он находится в Украине и в своем плотном графике, включающем встречи с высокопоставленными украинскими чиновниками и даже выступление на Евромайдане, нашел время посетить медиаклуб, организованный Институтом мировой политики в пресс-центре «Главкома».

- Пообщаться с людьми на Майдане – это тоже своего рода миссия, – прокомментировал Коваль свой выход на Евромайдан. – Думаю, если молодые и самые перспективные люди, которые еще не уехали на Запад, стоят на улице три-четыре дня, нельзя закрывать на это глаза и говорить, что их нет. Я очень рад, что эти люди разрешили мне выступить на Майдане. Раз люди стоят на улицах Киева, причем не против кого-то, к ним должны приезжать политические лица и убеждать, что двери в Евросоюз будут открыты. Если мы их не откроем в Вильнюсе, то откроем немножко позднее, но все равно откроем. И никто не может их закрыть. Конечно, я встречался с официальными лицами – господами Кожарой и Клюевым и после этих встреч уверен, что эти двери еще не закрыты.

В Вильнюсе или вообще?

Хороший вопрос. Много людей уже говорит про «план Б», но сегодня я бы не говорил о нем. У нас еще осталось два дня. Политически ситуация после заявления премьер-министра Азарова, конечно, очень трудная. Этих заявлений никто не ожидал, но если мы посмотрим на историю Украины последних десяти лет, было много ситуаций, когда было много неожиданных заявлений и решений. В принципе, сегодня нет никаких юридических противоречий, чтобы подписать соглашение в Вильнюсе. И с юридической точки зрения, насколько мы знаем, ситуация не улучшилась, но и не стала хуже. Мой месседж очень прост: пусть люди, которые должны работать над этим, работают до последней секунды. Это задача дипломатов и политиков не опускать руки и не говорить, что все пропало и уже ничего не получится. И я ожидаю и желаю себе и украинцам, чтобы за те дни до саммита все сделали все, что должны. Про «план Б» будем думать в понедельник и вторник.

Я против стратегических пауз, потому что мы все знаем, что это означает в этой части мира – это будет не пауза, а пространство, в которой войдет кто-то другой. Это касается не только политики, а и человеческого мышления. Вчера даже Президент Украины сказал, что поддерживает Майдан, поэтому пусть все приезжают, выступают и общаются с людьми, которые желают лучшего будущего для своей страны, своих родителей, которым нелегко было жить в Советском Союзе. Я не хочу, чтобы вы воспринимали меня наивным. Я хорошо знаю Украину, но считаю, что было бы ошибкой сейчас давать заявления, что ничего не получилось. В формировании такого мнения я принимать участия не буду.

В чем вы видите причину такого неожиданного для вас решения украинской власти?

Самой важной политической проблемой, с моей точки зрения, является репутация. Если кто-то полгода говорит, что понимает ситуацию и все подпишет, но потом делает противоположное заявление, это очень трудно воспринимать. И, думаю, на многих это очень плохо повлияло. Но самой неправильной реакцией было бы сказать, что надо работать только с одной частью Украины. Нет возможности, чтобы только одна часть Украины вошла в Евросоюз. Сейчас формируется мнение, что давление со стороны «большого брата» будет идти параллельно по разным путям. Поэтому в августе я был против антироссийских истерик в Европарламенте и говорил моим друзьям – давайте думать над тем, как можно помочь Украине, Молдавии и Грузии реально. Если мы решим, что есть возможность облегчить визовый режим в течение нескольких лет, а для Молдавии уже в следующем году, если мы решим, что можем пустить на рынок ЕС молдавские и грузинские вина – это будет самый хороший жест. Это будет хорошо влиять не только на общество стран Восточного партнерства, но и на общество России, потому что мы не хотим иметь проблем на Востоке. Реакция была хорошая, была политическая поддержка, и я не согласен позицией украинских политических лиц, что ее не было. Поддержка была больше, чем раньше в подобных ситуациях, но есть вопрос, насколько она была больше в реальном плане. Я видел серьезную работу еврокомиссара Фюле, министров иностранных дел, глубоко был в это вовлечен и Радослав Сикорский (глава польского МИДа, «Главком»), к которому я нахожусь в оппозиции. Но мы видим, что этого не хватило. Я знаю информацию насчет экспорта в Россию и других экономических факторов. Мы недооценили этих и других путей давления и влияния.

Почему Евросоюз не готов действовать более жесткими методами по отношению к России? Война в Грузии, которая получила мягкую реакцию Евросоюза, только распалила аппетиты Кремля. Существует же не только зависимость ЕС от поставок энергоресурсов, но и обратная зависимость – 50 % внешней торговли России припадает на Евросоюз, причем большая часть – это нефть, нефтепродукты, газ, электроэнергия. Если бы ЕС был способен к политике контрдавления по отношению к России и показал, что способен какое-то время обойтись без части российских газа, угля и нефти (спокойно можно провести месячный тренинг), это могло бы принудить Москву к цивилизованным нормам поведения.

Я и согласен с вами, и нет. В Польше в свое время была дискуссия вокруг реакции польского правительства после смоленской катастрофы. Я всегда объяснял так – независимо от всех других условий, у нас совсем другой тип власти. Вы сейчас говорите волку, чтобы он стал медведем. Но он им не станет. И если мы это знаем, надо думать, как компенсировать активность медведя – открытым отношением к гражданам, к обществу. И сегодня есть такие возможности. Давайте сконцентрируемся побольше на молодежи, на институте Восточного партнерства, на визах. Этот сигнал будет работать и в Украине. Мы должны как-то компенсировать высоко политизированную активность России с системной точки зрения.

Вы говорите, что еще есть несколько дней до саммита. Какие переговоры сейчас идут, кто с кем общается?

Я могу вам только сказать, что они идут.

Недавно ваш коллега и соотечественник Александр Квасневский сказал, что в случае евроинтеграции Украины будет предусмотрена финансовая помощь стране. В то же время еврокомиссар Фюле говорит, что никаких компенсационных механизмов не предусмотрено. Так как на самом деле?

Конечно, Евросоюз – это не банк, чтобы кому-то давать деньги. Да и Россия тоже не банк, потому что она уже дала деньги Белоруссии и вы видите, в каком та сейчас http://glavcom.ua/articles/15658.html состоянии. Компенсации в прямом виде не будет, но если мы говорим о деньгах, которые можно использовать на реформы, – это совсем другой вопрос. Думаю, правы и Квасневский, и Фюле. Просто очень трудно чиновникам и официальным лицам Евросоюза отвечать на вопрос – дадите денег или нет. ЕС их так не дает. Тут вопрос в терминологии – если вы хорошо поставите вопрос Фюле, то получите хороший ответ. А так просто никто в Евросоюзе не скажет, что возьмет у своих граждан деньги и отдаст их Украине.

Поддерживаете ли вы идею трехсторонних переговоров Украина – ЕС – Россия?

Это может быть осуществлено только после подписания ассоциации. Если такие переговоры проводить до подписания, Украина будет в такой же позиции, как УССР в Организации Объединенных Наций.

Вопрос Тимошенко уже отошел на второй план?

Он никогда не был на втором плане. Я сейчас готовлю анализ для одного центра в Америке и один из моих тезисов – самым крупным победителем в этой трудной для всех ситуации является Юлия Владимировна. Потому что она знала в какой момент сказать, что надо подписывать соглашение, не вынося ее вопрос на первый план. Она показала, какая она умница и как может думать о стране и своем будущем в политике. И оставила площадку для танцев для европейских политиков, чтобы они не говорили, что не могут танцевать, потому что она сидит. Остальные должны у нее учиться.

В Европе есть понимание того, что Януковичу сейчас нужно решать краткосрочные задачи? Вряд ли европейцы заинтересованы, чтобы в Украине был дефолт.

Все политики играют. И в такой ситуации, в таком месте Европы нормально, что кто-то хочет играть. Но суть в том, чтобы почувствовать, до какого момента можно играть. Я не берусь интерпретировать игру Виктора Федоровича. Могу сказать об этом в понедельник-вторник, когда буду знать о результате. Я знаю, что Виктор Янукович может изменить свое мнение в последнюю секунду.