Колонна. Навстречу белым «КамАЗам».

Колонну в район военных действий провожают ближе к полудню, с кольца на Бориспольской трассе. А в новостях о ней говорят с раннего утра. Несколько рыжих тентованных «КамАЗов» с прицепами, несколько «МАЗов», фуры «Мерседес», рефрижераторы «Вольво» — итого девятнадцать грузовиков выстроились вдоль обочины. Подобные колонны, только длинней, стартуют из Харькова и Днепропетровска. Это «ответка» гуманитарному конвою из России.

Съемочные группы мечутся короткими перебежками между бортами, выбирают ракурс: «Брезент можно поднять? Дверцы шире, пожалуйста. Должны быть видны мешки до крыши!»

Официальные лица потеют — в тени уже плюс тридцать пять! — но выполняют команды. Мука, гречка, рис, сахар, овсяные хлопья, консервы, медикаменты первой необходимости, средства личной гигиены… Все сложилось как нельзя лучше. Сутки назад (белые машины уже приближались к государственной границе Украины) кабмин провел совещание и выделил дополнительно десять миллионов гривен. Так же оперативно нашли благотворителей. Киев «закрыли» с помощью продуктовых взносов и транспортных средств трех крупных структур — специализированной бюджетной и коммерческих плюс участие государственной службы по чрезвычайным ситуациям.

Министр инфраструктуры Максим Бурбак в вышиванке стиля «белым по белому» дает интервью. Иронизирует по поводу компонентов российского груза. (Информагентства уже передали, что фуры следуют полупустые, а среди багажа немало места занимают соль и бутилированная вода.):

— Украина не пустыня, тут вода не нужна!

В Луганске воды нет две недели. Но министра там не увидят и не услышат, поскольку света и связи в городе тоже давно нет.

Колонна показательно не имеет военного сопровождения, ее поведут лишь два гаишных экипажа и один чеэсовский. Мои интересы лоббирует Ирина Геращенко, народный депутат с особым статусом: уполномоченная президента по мирному урегулированию конфликта на востоке страны. Ира, в прошлом журналист, помогает убедить министра Бурбака, главу госинспекции по безопасности наземного транспорта Валерия Черненко и других ответственных господ в том, что меня не нужно «определять» (это предлагают задушевно, вполголоса) «в легковую машинку с кондиционерчиком, потому что вы даже не представляете…».

— …Ну тогда хоть хорошего водителя подберем, — сдаются мои благотворители и зовут с ближнего «КамАЗа» Сергея Чирву, красавца двадцати девяти лет. Сережа спрыгивает с высокой подножки прямо с кружкой кофе. Телевизионщики видят фактуру и, бросая на полуслове чиновников, устремляются к человеку из народа: «С каким настроением?.. Не страшно ли?..»

— Э! Майку надень! — ревниво тормозит его нарядный капитан ГАИ.

14 августа, четверг, 15.15, Бориспольский район Киевской области

Опять стоим. Пока прошли всего ничего, а в пункте назначения должны оказаться четко к вечеру пятницы — приказ.

Перевалочной базой избран уже очищенный от боевиков Старобельск, город примерно за сто километров от трагического Луганска. Однако информации о том, что Международному комитету Красного Креста удалось договориться о коридоре с представителями ЛНР, до сих пор нет. («Не дадут гарантий безопасности — не пущу водителей дальше. Разгрузятся — и назад», — говорил мне в комментарии Валерий Черненко. Иные посланцы правительства доверительно признавались: понятно, «сепары» подкормятся привезенным из Киева, но ведь тогда и мирному населению перепадет. А если в Луганск зайдет только российская гуманитарка либо она опередит украинскую помощь, получим совсем плохой эффект.)

Заглох «МАЗ». Пытались починить на ходу, плюнули, начали разверстывать содержимое — муку — по остальным грузовикам. Сергей добросал в наш прицеп еще две с половиной тонны к двадцати, вернулся белый, как мельник, экономно хлюпнул на лицо водой — превратилась в кипяток! — сдул пылесосом с приборной доски клубки тополиного пуха, приоткрыл дверцу. Релакс. Тридцать пять на улице по сравнению с кабиной — ласковая прохлада…

Прохожие машут и снимают караван на мобилки. Солидно, по-брежневски, приветствую их тоже. Жаль, конечно, что флаг потеряли. Парусил-парусил, а потом сорвался с удилища, примотанного изолентой, и улетел на край дороги, где тут же был подхвачен водителем такси. Годную удочку мы сняли сами и спрятали за водительское кресло. Перестроились, оказались флагманской машиной.

Лишился колеса «сахарный» «МАЗ».

— …Стать следующим разом біля ставка и карасей наловить на вечерю? Чи шо? — то ли фантазирует с интонациями Верки Сердючки, то ли всерьез планирует Сергей, перечисляя, что всегда возит с собой газовый баллон-горелку, сковородку, кастрюлю и банку смальца. Он поглядывает на зелень просторов родной Полтавщины (киевлян среди собранных в рейс дальнобойщиков практически нет, многие водители давно в дороге, сменщики отсутствуют) и, как заведено, бранит эскорт с мигалками, который, проносясь рядом, требует соблюдать дистанцию в десять метров.

— Показуха! Лучше бы на светофорах вели без задержек. Половины машин уже не видно. Люди ж усталые! Снова стоп, снова ждать, время гробить…

Я делюсь ценной информацией для служебного пользования: всех, кто за рулем, велено кормить, предусмотрен сухпай. Зарплату на карточку Сергею пока не перечислили, как обещали, и он также готов к разглашению державной тайны:

— Под Януковичем были. А как Янек убежал, «фирму» сразу выкупил другой хозяин.

Правда, кто именно, Сергей не знает.

На дверце «КамАЗа» просматривается логотип «ГПЗКУ», Государственной продовольственно-зерновой корпорации, фактического монополиста на аграрном рынке Украины, работавшего на благо главной бизнес-группы страны, «семьи» экс-президента. Свежая надпись — «Логистик–МТС». Однако рулит наследием Януковича через новоназначенного директора депутат-регионал Юрий Иванющенко, больше известный как «Юра Енакиевский», друг детства «ВикторФедрыча», бессменный «смотрящий». А бывший профильный министр Николай Присяжнюк, надежная крыша госкорпорации, трудится советником у нынешнего сельскохозяйственного министра, «свободовца» Игоря Швайки. Получается вроде, что Янукович энд компании не совсем исчезли, но преобразовались из своего твердого состояния во власти в газообразное. И, вложив миллионы долларов в войну, теперь гуманитарно, на десятки тысяч гривен, помогают жертвам вооруженного конфликта на востоке.

14 августа, четверг, 20.30, под Полтавой

Сережу догнала слава. Похоже, родственников и друзей у него пол-Украины и все они уже посмотрели по телику сюжеты о колонне. Школьные приятели, не звонившие сто лет, требуют по возвращении срочно увидеться и попить пива, жена — объяснений, почему вместо Харьковской области (так сказал перед командировкой) снова лезет в зону АТО. Он посещал те места в конце мая — начале июня, с рабочими визитами.

— Забирали, короче, зерно с элеватора в Лисичанске. Загрузили семь машин. Успели проскочить до того, как взорвали мост перед Северодонецком. Потом к Волновахе, а там страшный бой…

Молча киваю. Большинство памятных вех новейшей истории страны пока единообразно кровавы: бой, «котел», штурм.

— Мы по газам — и ходу. Но троих задержали. Фирма через месяц выкупила водителей. А «КамАЗы» так и остались у ихних… (Боевиков, как черта, Сергей всуе не поминает.) — Внаглую мотаются по «контрабасу» на Ростов чуть не каждые три дня, туда-сюда.

— Сам, что ли, видел? — недоумеваю.

— Так они наши джи-пи-эр-эсы даже не подумали снять, — в свою очередь удивляется вопросу Сергей. — Конечно, база может отслеживать маршруты. А толку?

Повезло и в следующий раз. Когда накануне ехал через Донецк, на блокпостах еще держала удар украинская «Альфа».

— И тут понимаю: е-мое! Чечены… Подбегает, правда, местный, но психованный, автомат в руках аж трусится. «Что везешь?» — «Порожняк», — отвечаю честно. «На Майдане стоял?» — «Нет», — тоже честно. Дочка маленькая, и вообще я далек от политики …

— Ага, чего тогда у нас новости всю дорогу не выключаются?! — неожиданно для себя, наверное, от жары, начинаю вскипать и булькать. — Слушал бы радио «Шансон».

Сварливо молчу.

— Так что там дальше?

— «Мы здесь, — кричит, — за народную республику, против Киева, коррупции и олигархов! А вы, работяги, не хотите поддержать!» — «Какой-то бардак вместо борьбы получается», — отвечаю. Я думаю, они уже сами не рады, что заварили, — подытоживает Сергей. И продолжает без перехода на личности:— Мамка моя — в одной хате живем! — тоже вот так, как вы, спорит, когда сразу не по ее. А потом признает, кто был прав.

За Лубнами, возле придорожного очага общепита, объявляют привал. На клумбах — чорнобривцы, у беседки — калина, аист тычет деревянным клювом в поилку с питьевой водой для тех, у кого не хватает на минеральную: цены в кафе высоки. Потому еду заказывают единицы. Остальные просто дышат воздухом, разминая отекшие ноги.

— Полчаса! — напоминает сопровождающий от «чрезвычайных ситуаций». Кажется, никто из водителей точно не знает, куда именно следует колонна, хоть многие, выясняется, неоднократно, без лишней рекламы и проводов, доставляли гуманитарные грузы для армии и для населения освобожденных городов Донбасса.

— На Славянск везем! — уверен балагур Денис из Тернополя. — Я б иначе не подписался: третьи сутки не сплю. Пресса правды не скажет, виляет перед каждой властью. Друг там, ему верю.

Как доказательство звонит телефон. Демонстрирует дисплей: «Виталик, батальон «Донбасс». И отходит в сторону. Круглая, с медным загаром физиономия Дениса теперь напоминает анфас героя на медали. Обходительный пожилой отставник, водитель-инструктор с тридцатилетним стажем Василий Семенович пророчит, что Денис, наверное, сорвется в добровольцы. Парень стал слишком радикальным.

Больше передышек, если не считать заправку соляркой, не устраивали. По достижении Полтавы отменился и ночлег.

15 августа, пятница, 3.30, на подступах к Харькову

…Сергей беспрерывно курит, я в таком же режиме болтаю разную ерунду и требую реакции, поскольку мне кажется, что он держит руль на автомате, с полузакрытыми глазами. Объездная дорога никак не заканчивается, никуда не приводит. Частоколы сосен сменяет рваная лента отбойника, поле с недопеченным блином луны вверху, забор промзоны или свалки, снова сосны и за поворотом вновь выскакивает стрелка «Харьков» на белом фоне. Колесим по кругу? Фура «Пиво «Рогань», ранее примкнувшая к колонне из страха оказаться ограбленной вооруженными людьми (как-никак область граничит с территориями, временно свободными от закона и порядка), решается на поступок и уходит прочь, оскорбленно вильнув хвостом.

Трудно определить, сколько машин осталось кружить вместе с нами. Одна за другой они после полуночи стали просто съезжать на обочину и гасить фары. Никто больше не требует держать дистанцию на ухабах. Мигалок не видно ни спереди, ни сзади.

— Ой, смотри-смотри, указатель на Ростов-на-Дону! Представляешь, а если сейчас притопить в сторону границы?! «Рыжий «КамАЗ» с украинскими номерами на рассвете совершил вторжение!»

Сережа встряхивается, подхватывает игру:

— У нас — мука, у них — вода… (Вспоминаю, что последние известия о российском гуманитарном конвое сводились к тому, что он расположился лагерем близ КПП «Донецк» Ростовской области.) — Напечем булочек!

Реализовать миролюбивые планы не удается. Подле мотеля с названием «Боярский дворик» велено спешиться. «До половины шестого можно отдыхать!» — чуть смущенно объявляет куратор по чрезвычайным ситуациям. Сережа тащит из-за сиденья подушку в так называемой наволочке. На лице — сомнение: стоит ли отдавать самое дорогое чужой тетке? Убеждаю, что и дома сплю без подушки — водителю полноценный сон необходим больше. Через минуту он отключается. Рычаг переключения скоростей под ребрами, ноги поджаты в пределах двух сидений.

Я свернулась на третьем. Пытаюсь примирить себя с мыслью о том, что во время войны и должно быть очень тяжело большинству граждан. Потому бойцы АТО гибнут, преступно не обеспеченные тыловой службой бронежилетами и боеприпасами в достаточном количестве, или когда им врут стратеги и тактики, что подкрепление вот-вот, на подходе, и надо не сдаться, не дезертировать, или проклюнувшиеся пропагандисты убеждают остальных в незначительном числе потерь и верности выбранного курса. А, например, дальнобойщики, которые считаются выносливыми и нетребовательными, как мулы, ничем не лучше (не хуже) бойцов АТО и так дальше. Подставляй почти любую социальную категорию или профессиональную группу — не промахнешься. И если не провести люстрацию представлений о ценности человеческой жизни вообще, «Жить по-новому!», согласно предвыборному лозунгу Петра Порошенко, не получится. Тем более что «остатки Януковича», разбросанные по Украине от райцентров до столицы, врастают в тело …

Тьфу, приснится же такое! Стук кулаком по железу кабины: пора. Стаями белых мотыльков порхают рядом экипажи ГАИ. Массовый поход в лопухи с будяками — чай не бояре. Особо чистоплотные умываются остатками воды. Сережа возвращается с четырьмя яблоками: завтрак. Ну и дальше погнали, с богом.

15 августа, пятница, 16.00, Лисичанск Луганской области

Остатки асфальта то ли снарядами изрыты, то ли тут и до войны царило бездорожье. При этом поля справа полны дозревающего подсолнечника, а слева — убраны и распаханы на зябь. Непостижимая мудрость сельских жителей шахтерского края.

В районе Сватово остановка, переориентировка, разворот: в Старобельск уже не идем. Склады города забиты продуктами, доставленными раньше нас колоннами из Харькова и Днепропетровска.

Все гуще и суровей блокпосты нацгвардейцев. Крепости из бетонных плит с надписями «Беркут! Россия!» выщерблены осколками и пусты. Их, сообразно афоризму товарища Сталина, взять смогли, но дальше эксплуатировать не стали. Построили рядом собственные. При отказе предоставить транспортное средство для досмотра имеют право стрелять по колесам: диверсанты не оставляют территорию своим вниманием.

Рубежное, прежде крупный промышленный и железнодорожный узел, встречает обветшавшим билбордом красного цвета: «Все на референдум! Вернем страну народу! Коммунистическая партия Украины». Над безлюдьем улиц — громоздкие декорации в виде заводов. А вот на месте взорванного моста возле Северодонецка, запомнившегося Сергею, уже навели понтонную переправу.

Посреди площади возле ДК в Лисичанске волнуется очередь у сеток с картошкой и капустой.

— …С чем?

Вначале не понимаем, откуда звук. Выглядываем в окно. Мужчина в приличной иномарке дружелюбно улыбается, указывает рукой с приличными часами на запястье.

— С мукой…

— Отлич-чно! — хвалит мужик и продолжает движение.

Колонна остановилась на улице Свердлова. Улица мигом заполняется народом с вопросами: «Что? Где? Когда?» Подтянулось и много столичного начальства. Тут важно опознать и не упустить полезного человека.

— Ну эта, наверное, из ОБСЕ! — со знанием дела кивает женщина в голубом, с ромашками, халате в сторону корреспондентки Associated Press, не вызвавшей интереса. Мое «Здравствуйте!» получает реакцию, близкую к «Where are you from?» Признаюсь: «Из Киева!»

— Пусть бы подохли, сволочи проклятые, убийцы! Никто из нас, вот и соседи подтвердят, на сепаратистский референдум не ходил, даже не думал! — откликаются хором на пароль «Киев», хоть я еще не успела поинтересоваться политическими предпочтениями и, честно признаться, не собиралась бередить рану.

— Она хорошо говорит по-русски! — почти с гордостью за меня сообщает «ромашковая» Валентина Ивановна Алфимова. И продолжает негодовать по поводу черной памяти изгнанной ЛНР:

— Гроза началась, внучек прибежал, трясется: «Ой, боюсь, опять бомбят и стреляют! Надо в погреб!» Столько страшных жертв…

Действительно, женщины, старики и дети составляют сейчас видимую, страдающую часть населения Лисичанска. Меняем тему, по моему разумению, на более оптимистичную: как наладить честное распределение гуманитарной помощи среди нуждающихся в ней. (Несмотря на то что пошли платежи бюджетникам и пенсионерам, до нормального положения дел далеко.)

— Очередь за картошкой видели, правда? Драки в кровь за лишний килограмм, — уточняет Людмила Ивановна Деркачевская. — Сначала ячку с перловкой в пакетах раздавали и растительное масло. Бросали в толпу — кто поймает. А у меня ноги… — Людмила Ивановна опирается на палку и плачет.

Прошу помочь найти тех, кто устроил из благородной акции надругательство над человеческим достоинством.

— Да все известно, — докладывает Валентина Ивановна Алфимова. — Наши же делили. Нет, не из мэрии, просто из народа. Самые пробивные. Сначала нагребли полные багажники… Мы по чистой случайности узнали, что еду дают!

Попутно выясняем: мэрии, хоть там и поменялось начальство, не верят. Пару лет назад шахтерскому городу передали в дар элитный американский сэконд-хэнд, в том числе… норковые шубы. Но местная знать забрала шубы себе, оставив рядовым гражданам гуманитарные трусы, блузки и неукротимую обиду за шару, прокатившую стороной.

— Среди ста пятидесяти тысяч населения, пусть даже часть выехала во время АТО, не осталось тех, кому не страшно доверить общественное добро? — сопротивляюсь я.

— Нет. У нас так постоянно, еще с советской власти! — получаю в лоб заряд какого-то самоубийственного патриотизма. — Надо ребят из Национальной гвардии ставить на раздачу. С автоматами! Нарушил, полез без очереди, взял больше нормы, украл — стреляют на поражение. Передайте в Киеве, чтобы не забирали Нацгвардию из Лисичанска, иначе пропадем.

Собеседницы, к которым присоединилась Света, дочь Валентины Ивановны, кажется, не шутят. В пору ЛНР здешних мародеров, что рыскали по бесхозным домам, наказали подобным образом: через публичную казнь — расстрел. Боюсь, именно это событие сохранится в памяти земляков со знаком «плюс».

Муж Светы также «пропал», то есть, по словам родни, сначала ходил смотреть, чьи снаряды падают на огороде, ополченцев или Украины, а позже заявил, что не в состоянии заботиться о семье. И больше дома его не видели. Теперь Свете надо выправить украинскую материальную помощь на пятерых несовершеннолетних мальчиков, ибо в Лисичанске, где безработица и другие социальные проблемы, детям из бедных семей легче ступить на кривую дорожку. Иллюстрация возникает рядом: компания подростков — головы бриты, рубахи навыпуск, матерный разговор, один подбрасывает в ладони конус «5.45».

Валерий Черненко, глава госинспекции по безопасности наземного транспорта, на улице же «исповедует» начальника коммунальной службы, единственного руководителя местного масштаба, которого удалось поймать. Пятница, короткий день чиновников!

Коммунальщик жалуется: газопровод посекло осколками. Водонапорная башня по-прежнему заминирована, стало быть, централизованного водоснабжения тоже нет. На дорогах, особенно окраинных, «растяжки». В посадки вообще нельзя сунуться — хоть бы без эпидемий обошлось. И по ночам постреливают. Не иначе свои «политические» снова перепрофилировались в бандитов.

— Сколько прошло времени, как город освободили?

— Четыре недели.

15 августа, пятница, 17.30, Северодонецк

О складе, где можно оставить гуманитарную помощь из Киева, тоже не позаботились. Сергей Бочковский, главный спасатель Украины, и 25-летний представитель регионального штаба АТО (прототип военного коменданта?) садятся в джип и едут искать подходящие площади в соседнем Северодонецке. Потому что ерунда выходит: гнали машины, гнали…

А я пока изучаю ассортимент ближайшего супермаркета «Марс». (Рассказывали, первую «гуманитарку» для Лисичанска собирали понимающие люди: водка, пиво — отпраздновать, помянуть, снять стресс.) Алкогольная витрина весьма убедительна. На закуску — сыры-колбасы, йогурты-сметана, макароны-мюсли, хлебы-пирожные, фрукты-овощи. Повода лупить до крови ближних, с которыми пережили действительно жуткие дни, за пакет дармовой картошки как бы нет. Но голова, как известно, предмет темный, исследованию не подлежит.

Сережа возвращается к нашему «КамАЗу» потрясенный. Видел остов автобуса рядом с блокпостом: вместе с людьми сгорел, никто не спасся. А вообще, замечает, дома в основном целы. Только мусорные кучи — выше окон.

— …И вот избирают господина Чирву здешним мэром, — предлагаю вариант развития событий.

— В техникуме надо доучиться, — колеблется Сергей, но предложение в целом лестное и он готов изложить программу-минимум.

— Сразу построим церкву своими силами. Ничего, немножко буду заставлять. Когда все хорошо познакомятся, захотят покаяться друг перед другом, — импровизирует «кандидат в мэры».

Ему еще минимум сутки находиться в Северодонецке, куда колонну перемещают на разгрузку.

Киев—Полтава—Лубны—Харьков—Купянск—Кременная—Рубежное—Северодонецк—Лисичанск—Киев

Фото автора