Пять причин, почему из Крыма не вышло «другой России»

В начале апреля прошлого года только что прибывшие из Подмосковья к новому месту службы следователи СК РФ напились в ялтинском кабаке и поспорили с крымчанином Татжидиновым. Завязалась драка, и спорщиков доставили в УВД. Начальник ялтинского управления СК Топильский попробовал замять дело, но ничего не вышло. Топильского и следователей-драчунов Жидова и Деменьшина «выслали», как написали крымские СМИ, с полуострова, то есть вернули обратно на Большую землю. Это было похоже на сказку. У нас в России пьяные следователи обычно правы, а дерущиеся с ними граждане неправы всегда. Если крымские власти дали делу ход, а Москва им подыграла, значит, другая жизнь в России все-таки возможна — и возможна именно в Крыму, там, где мечта о новом величии страны превратилась в правду.

-- Сегодня понятно, что Татжидинову просто повезло.

А проект «Крым — другая, лучшая Россия» с треском провалился. Вместо него реализуется другой проект, прямо как из рекламы «Мегафона»: «Крым — будьте как дома». Ликвидация Министерства Крыма,состоявшаяся в четверг, — последний гвоздь в крышку гроба, в котором будут похоронены и идеи про британское право на полуострове, и надежды на другую Россию, которая внезапно появится под боком у нашей, обычной России. В самом общем смысле, разумеется, в провале крымского проекта виновата российская власть, то, как она работает и как живет. Идея сделать Крым исключением из правил из-за определенных свойств этой власти в принципе не могла быть реализована.

-- Если разбирать кейс с провалом крымского проекта по винтикам, то первый винтик — это закон гомогенности, который не дает чиновникам сделать непохожий на остальную Россию рай ни на курортах Северного Кавказа, ни на Дальнем Востоке, ни в Крыму.

Закон этот можно сформулировать так: нельзя в каком-то месте России сделать что-то не так, как делается во всех других местах, потому что вся система восстает против такой мутации и делает все, чтобы ее истребить. Крым весной прошлого года, когда и создали ныне похороненное министерство, хотели сделать таким исключением, называлось это модным словосочетанием «проектный подход». Предполагалось, что все хорошее, что нельзя сделать в России, но очень хочется, будет сделано в Крыму. Говорили про защиту прав инвесторов по британскому праву, про особую федеральную целевую программу, не такую, как остальные, про свободную экономическую зону.

Когда эмоциональный подъем от присоединения Крыма прошел, а чиновники в Москве с Крыма переключились на антироссийские и антизападные санкции, выяснилось, что инерция системы власти просто не позволяет сделать все по-настоящему, без дураков. Экономическая зона вместо зоны особой юрисдикции с особыми судами и упрощенными правилами для бизнеса превратилась в зону скромных налоговых скидок и упрощенных правил изъятия земельных участков для инфраструктурного строительства. Сделали ее, как признаются сегодня московские чиновники, в расчете на крупных окологосударственных игроков, которые хотели получить в Крыму что-то вроде олимпийского Сочи: делай, что хочешь, если делаешь хорошее дело. Когда вся бизнес-деятельность в Крыму стала объектом западных санкций, эти игроки к Крыму остыли, в итоге в двух ОЭЗ (Крымской и Севастопольской) за полгода зарегистрировались всего четыре десятка резидентов. Среди них крупных игроков нет, собственно российских компаний тоже почти нет, зато есть компания «Крымский молочник» и ООО «Масленица-1». Бизнесу, настоящему бизнесу, а не окологосударственному, в Крыму так ничего и не засветило, потому что зона оказалась профанацией. Система не дала сделать ее чем-то особенным.

-- Второй винтик — российская политика в Донбассе.

Между первыми антикрымскими санкциями, введенными весной 2014 года, и полным запретом на инвестиции в экономику полуострова, который ЕС ввел в декабре 2014 года, пролегла война на востоке Украины. Не будь этой войны, Европа ограничилась бы санкционными списками, которые ввела весной прошлого года, и не стала бы наказывать два миллиона человек, полностью исключая возможность вести бизнес на полуострове для своих предпринимателей. Но Москва, приняв первые — «вегетарианские» — санкции за слабость ЕС, подняла ставки. И проиграла в конечном итоге весь только что присоединенный полуостров. Невозможно развивать Крым как особую экономическую зону, если российскому малому и среднему бизнесу Крым не очень интересен (поблажки не те, что нужны), а западному бизнесу просто запретили там работать. Крым остался без частных денег, а затевалась и ОЭЗ, и весь проект «Крым — другая Россия» именно ради них. Если в Крыму остались только государственные деньги, ему не нужны ни особое министерство, ни особый способ управления. Наоборот, его нужно срочно русифицировать, что и происходит прямо на наших глазах.

-- Третий винтик — аппаратная культура и привычки российских чиновников.

Они могут вместе делать общее дело только в режиме чрезвычайной ситуации, аврала. Аврал, ЧС означают, что ресурсов хватит на всех участвующих, а сложные и запутанные бюрократические правила можно нарушать во имя общего блага. Когда Крым был таким авралом, такой ЧС, чиновникам хватало и денег, и полномочий. Как только Крым оказался в нужной степени «нормализован», выяснилось, что денег на всех не хватает, а правила нужно исполнять. Тут же началась грызня и аппаратные войны. Минэк восстал на Минкрым, потому что у Минэка якобы больше компетенций в работе с ОЭЗ, больше опыта и больше аппаратный вес. Пока министр экономического развития Алексей Улюкаев добивал Минкрым умными письмами премьеру и президенту, полпред в Крымском округе Олег Белавенцев, кстати, выходец из МЧС, шел другим путем и натравливал федеральных силовиков на куцую крымскую элиту, «революционеров», как их презрительно охарактеризовал один из московских чиновников в разговоре с автором этой колонки. Улюкаев добил идею автономности управления экономикой Крыма, Белавенцев создал у руководства страны ощущение, что Крым насквозь коррумпирован, причем не так, как остальная Россия, а как-то особенно неправильно. В итоге Улюкаев с Белавенцевым съели Минкрым, а федеральные силовики нашли множество козлов отпущения в крымском огороде.

-- Четвертый винтик, самый неприятный для застрельщиков проекта «Крым — другая Россия», — менталитет местных жителей.

Из самых лучших побуждений Москва хотела и модернизировать Крым, и завести там Кремниевую долину, и провести там инновационную линию. Крымчане ничего такого не хотели и не хотят, это отчетливо поняли этой весной в Кремле. Инновации — это смена образа жизни, риски, неустроенность, необходимость менять привычный уклад и отказываться от сезонного графика: летом пашем, зимой отдыхаем. Крымчанам это не нужно, они хотят, чтобы пятьсот российских ведомств и компаний обзавелись на полуострове пансионатами и домами отдыха. Больше они, в общем, ничего от России сегодня не требуют. Когда Кремль понял, что инновации и Кремниевая долина не нужны, а Крым хочет быть не Калифорнией, а Флоридой, проект «Крым — другая Россия» лишился политического прикрытия. И тут же отдал богу душу. Крыму, как говорят теперь в Москве, нужны не умные мысли, а сильный федеральный чиновник с прямым ходом к президенту и премьеру. Он поделит санатории и пансионаты так, чтобы всем в Крыму хватало на кусок хлеба, и установит там привычный жителям полуострова мир и спокойствие, которого инноваторы и умники хотели их лишить.

-- Пятая и последняя причина провала крымского проекта в его первоначальном виде — слабость крымской элиты, тех самых «революционеров».

Они не понимали и, кажется, до сих пор не поняли, куда они попали на самом деле и по каким правилам им придется жить после 18 марта 2014 года. Им казалось, что революционные заслуги, близость или даже дружба с Сергеем Аксеновым спасут их от российского бюрократического катка, который теперь, после ликвидации Минкрыма вышел на полуострове на оперативный простор. Они поделили должности, кормления по сути, и начали делать то, что, как им казалось, делают все российские чиновники. То есть зарабатывать деньги.

Сегодня понятно, что вместо денег им надо было заниматься своим будущим: создавать политическую команду, не сливать друг друга, а объединяться и одним фронтом выступать в общении с Москвой. Не воровать, а учиться и показывать Москве, что они — компетентные и готовые постигать новое люди, а не кучка жуликов. Но деньги здесь и сейчас восторжествовали над страхом и здравым смыслом. Хилую и малообразованную команду Аксенова весной раздергали на части, начали сначала критиковать, а потом и сажать. Когда крымчане спохватились и начали огрызаться, было уже поздно. Москва увидела, что на крымские кадры можно не только не делать ставку, но и вообще не принимать их в расчет. Теперь вместо крымчан в правительстве и ведомствах республики будут сидеть молодые замминистры из Москвы, а крымские «революционеры» будут уходить на пенсию или садиться в тюрьму.

Крым русифицируется. Не став «другой Россией», он превращается в Россию обыкновенную. Аксенов, под которым все плывет и трясется, скоро освоит инновационную технологию политического выживания и наверняка в 2016 году даст нужные 60% или даже 70% за «Единую Россию». Местный бизнес будет жить намного менее свободной жизнью, чем при слабой украинской власти, а высокие, по сравнению с украинскими, пенсии и пособия нивелируются высокими, по сравнению с украинскими же, коммунальными тарифами.

Пройдут годы. В Крыму вырастут новые россияне, которые не будут помнить ни украинского «гнета», ни славной мартовской революции. Но сама мысль, что другая жизнь когда-то была возможна на этом полуострове, надеюсь, все-таки попадет в их молодые головы.

Источник: Forbes