Миротворческие объятия ОБСЕ. Как двойные стандарты душат Украину

Исполняется семь лет со времени российской оккупации Крыма, а вскоре и части Донецкой области, а также созданным в связи с этим новым структурам ОБСЕ, – Специальной мониторинговой миссии, должности Специального представителя Действующего Председателя ОБСЕ в Украине и в Трехсторонней контактной группе. Цель их деятельности – наблюдение за развитием ситуации и содействие в ее урегулировании.

Впрочем, из-за отсутствия, прежде всего, ощутимого прогресса в урегулировании конфликта на Донбассе миротворческие усилия ОБСЕ в Украине регулярно подвергаются критике, иногда даже язвительной. Конечно, не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Хотя с другой стороны, в случае, если сама работа основывается на ошибочном представлении о природе явлений или процессов, а также своей цели и средств ее достижения, то и удовлетворительного результата от нее ждать не приходится. Поэтому на усилия ОБСЕ необходимо смотреть также и под таким углом зрения.

Специфику общего подхода ОБСЕ к конфликтам на Донбассе и в Крыму, на мой взгляд, достаточно полно раскрывает интервью «Европейской правде» (от 20 января с.г.) Действующего председателя ОБСЕ, министра иностранных дел Швеции Анн Линде. Оно, в частности, содержит оценки статуса этих конфликтов, а также возможности использования Украиной нового примера Азербайджана по урегулированию нагорнокарабахского конфликта. Важно, что в интервью излагается именно позиция ОБСЕ, на чем госпожа Линде акцентирует внимание отдельно: «я, как председатель организации, не могу выйти за общую позицию и должна использовать общую лексику».

Действующий председатель ОБСЕ, прежде всего, отказывается называть конфликт на Донбассе «войной России против Украины» в связи с тем, что данный термин не используется Организацией. Впрочем, критиковать за это ОБСЕ вряд ли стоит, поскольку даже политическое руководство Украины с начала российской агрессии и поныне всячески избегает официально употреблять этот термин, так же, как и называть Россию агрессором.

Госпожа Линде также категорически отрицает отнесение конфликтов на Донбассе и в Крыму к категории т.н. «замороженных». По ее мнению, такая оценка конфликта «будет означать, что вы сдались и не считаете возможным его решить». Действующий председатель ОБСЕ считает, «что сейчас Донбасс точно не является замороженным. Ведь Трехсторонняя контактная группа или Нормандский формат до сих пор действуют, пытаются найти решение».

Приведенные аргументы против применения к конфликтам в Украине термина «замороженные» вызывают, на мой взгляд, некоторые вопросы, поскольку не соответствуют международной практике. В частности, уже упомянутому конкретному опыту Азербайджана, а также в более широком контексте – общепризнанным признакам «замороженности» конфликта, которые почему-то оставлены без внимания при обосновании оценок ОБСЕ.

Нагорнокарабахский конфликт, напомню, признавался «замороженным» в течение почти трех десятилетий. Но разве это означало, что Азербайджан сдался? Вовсе нет! Как видим, все совершенно наоборот! Азербайджан за этот период создал необходимый потенциал для обеспечения победы во Второй Карабахской войне и возвращения контроля над большей частью своих территорий, ранее оккупированных Арменией. В течение всех этих лет между сторонами конфликта шли переговоры – как непосредственно на самом высоком президентском уровне, так и через посредников, в частности, ОБСЕ. И все это почему-то, опять-таки, никому не мешало называть его «замороженным». А вот при рассмотрении, так сказать, украинской проблематики – мешает.

Что касается общепризнанных признаков «замороженного» конфликта, то при всех языковых и редакционных различиях между различными источниками, упор практически всегда делается на двух характеристиках. С одной стороны, на прекращении активного вооруженного противостояния. А с другой, – на отсутствии мирного соглашения между сторонами конфликта, что придает ситуации некоторую неопределенность и несет угрозу возобновления боевых действий. Именно два вышеупомянутых признака формируют ситуацию на подобии «ни войны, ни мира», которая может продолжаться неопределенно длительное время, и являются теми основными критериями, на основе которых конфликты и относят к категории «замороженных».

Так как конфликты в Украине выглядят с точки зрения этих общепризнанных критериев?

Территория Крыма длительное время находится под российской оккупацией. Административная граница с АРК сейчас превращена в линию разграничения между Украиной и Россией, которая контролируется со своей стороны силовыми подразделениями каждой из сторон. Ситуация на линии разграничения в целом спокойная с начала оккупации Крыма, боевые действия отсутствуют. Никакого договора между Украиной и РФ об изменении принадлежности территории Крыма нет. Оценки ее статуса обеими странами совершенно противоположные. Перспективы урегулирования конфликта дипломатическим путем вообще не просматриваются, поскольку отсутствуют какие бы то ни было форматы переговоров между сторонами, даже в зародыше. Очевидно, что здесь сложилась ситуация «ни войны, ни мира» в, так сказать, классическом варианте.

На Донбассе с 27 июля 2020 г. действует перемирие. Масштабные же военные действия здесь не ведутся уже несколько лет. В кратко- и даже среднесрочной перспективе их возобновление по всей линии разграничения выглядит сегодня маловероятным. Так же маловероятно и открытое полномасштабное вторжение в Украину российских вооруженных сил (это, конечно же, не означает, что ВСУ не должны быть готовы к такому развитию событий). Что касается боевых действий местного или тактического значения, в т.ч. интенсивных, то их, скорее всего, не миновать. Однако подобные вспышки противостояния различной мощности были характерны и для нагорнокарабахского конфликта. Более того, как мы видим на его примере, даже очередная полномасштабная война, а также кардинальное изменение в ее итоге баланса сил между враждующими сторонами не отменяет статуса этого конфликта именно как «замороженного». Потому что для этого отсутствует упомянутое ранее условие – наличие мирного соглашения.

Перспективы международно-правового урегулирования конфликта на Донбассе выглядят не очень оптимистично. Переговоры как-то идут. При активном участии, как и в ситуации с Нагорным Карабахом, все той же ОБСЕ. Однако идут без особого успеха, так как интересы и позиции сторон также прямо противоположны и взаимоисключающие. Скорейшее урегулирование конфликта может быть достигнуто только путем капитуляции одной из сторон, чего, с украинской стороны, надеюсь, не будет ни при каких условиях. То есть ситуация «ни войны, ни мира» на Донбассе продлится, скорее всего, также еще достаточно долго.

Следовательно, с точки зрения международной практики и общепризнанных признаков «замороженного» конфликта, в целом отсутствуют препятствия для отнесения к этой категории также и конфликтов в Украине. Поэтому, наверное, и не удивительно, что при внимательном прочтении интервью можно найти хотя и опосредованное, но все-таки подтверждение именно «замороженного» их статуса. Имеется в виду ремарку госпожи Линде о положительном аспекте примера Азербайджана для Украины, который заключается именно в том, что нам «также никогда не стоит забывать о Крыме и Донбассе».

Тезис «никогда не забывать» абсолютно справедлив и заслуживает всяческой поддержки. Он является своеобразным пожеланием украинцам набраться терпения в деле восстановления территориальной целостности своего государства. Однако, кроме всего прочего, этот тезис раскрывает оценку со стороны ОБСЕ перспектив урегулирования конфликтов на Донбассе и в Крыму. Они, по сути, определяются как очень отдаленные. Это «никогда не забывать» автоматически относит конфликты в Украине к категории «замороженных». То есть тем, конкретное время завершения которых растворяется в бесконечной дали будущего. Напомним в этой связи, что одобренный госпожой Линде пример Азербайджана для Украины («никогда не забывать») насчитывает немало-немного, а более четверти века прочной памяти о своих утраченных территориях.

Теперь рассмотрим оценку в интервью возможности использования Украиной по примеру Азербайджана силового сценария восстановления своей территориальной целостности. Действующий председатель ОБСЕ является категорическим противником заимствования такого опыта. «Силу, – отмечает она, – никогда не следует применять, потому что насильно устойчивый мир не установить. И недаром по тому же Нагорному Карабаху между сторонами нет мирного соглашения». Такая позиция со стороны ОБСЕ является, конечно же, абсолютно ожидаемой, поскольку Организация по поддержке безопасности и стабильности в регионе просто не может призывать к силовым действиям.

Как ни парадоксально это звучит, но, отрицая приемлемость для Украины примера Азербайджана по силовому урегулированию, ОБСЕ именно этот пример непосредственно и повторяет. Азербайджану ведь тоже говорили твердое «нет». Процитирую в этой связи президента Алиева: «Хотя многие, в частности, занимавшиеся этим вопросом посредники, неоднократно говорили, что конфликт не имеет военного решения, но мы доказали, что у конфликта есть военное решение».

Однако в контексте нашего анализа важнее иное. А именно то, что приведенные в поддержку позиции ОБСЕ аргументы опять-таки вызывают вопросы, с учетом того же несоответствия международной практике. Для иллюстрации такого положения дел еще раз обратимся к конкретно азербайджанскому и в более широком контексте – к общеевропейскому опыту, который также оставлен без внимания при формировании позиции ОБСЕ.

Прежде всего, выясним, а действительно ли отсутствие мирного соглашения равнозначно отсутствию для Азербайджана положительных результатов от использования силового сценария урегулирования нагорнокарабахского конфликта?

Напомним, что в итоге Второй Карабахской войны Азербайджан вернул контроль над всей своей государственной границей и львиной долей ранее оккупированных Арменией районов страны. На ныне освобожденных территориях 30 лет назад проживало более миллиона человек, азербайджанцев по происхождению, которые потом стали беженцами. Теперь они смогут постепенно возвращаться на родные земли.

Неосвобожденные территории, большинство населения на которых изначально было армянским, Баку запер в своеобразный анклав. Теперь его позиции в предполагаемом новом переговорном процессе по карабахскому урегулированию уже кардинально отличаются от тех, которые были до этого. Азербайджан ощутимо ослабил свою зависимость от каких-либо международных посредников в переговорах, включая традиционных – Москву и ОБСЕ. Да и вообще, скорее всего, Баку теперь уже вполне самостоятельно будет определять статус Нагорного Карабаха в составе страны без всяких международных посредников или только при их формальном участии. Ну, чтобы меньше обижались, имели возможность хоть чем-то гордиться и что-то записать в свой актив.

Более того, итоги войны выглядят положительными и с точки зрения укрепления безопасности и стабильности в регионе. Потенциальное напряжение в нем, несмотря на дальнейшее сохранение конфликта в «замороженном» состоянии, существенно уменьшилось. В кратко- и даже среднесрочной перспективе вероятность перехода конфликта в горячую фазу можно оценить как близкую к «нулю». Этим нынешняя ситуация в сфере безопасности в Нагорном Карабахе кардинально отличается от предыдущей. Также открылись реальные возможности для мирного сосуществования двух враждующих стран, развития между ними, для начала, хотя бы какого-то экономического сотрудничества. Разве это не шаг вперед в урегулировании конфликта, в т.ч. с точки зрения задач ОБСЕ? К сожалению, как видим, все эти положительные для Азербайджана результаты применения силового сценария просто проигнорированы ОБСЕ при формировании своей оценки.

Что касается современного европейского опыта, то, прежде всего, закономерно возникает вопрос: а на какие конкретные примеры урегулирования конфликтов опирается ОБСЕ в своем категорическом отказе от рассмотрения силовых сценариев и призыве исключительно к дипломатическим средствам? Ни на какие. Просто таких примеров не существует в принципе. Все немногочисленные успехи на пути урегулирования конфликтов на протяжении последних трех десятилетий, так или иначе, были связаны с использованием силового компонента, безразлично, какое именно место в урегулировании он занял. Об этом говорит не только опыт Азербайджана, но и Хорватии. В более широком контексте это также подтверждает, при всей их специфике, косовское и чеченское урегулирование. И даже история восстановления странами Балтии своей независимости. Иными словами, согласно общеевропейскому опыту, все, что не опирается на силу в урегулировании конфликтов, успеха не имеет. Оценка же ОБСЕ просто построена на фантазиях, на надежде, что конфликты как-то сами со временем утрясутся и «рассосутся». Ведь ничего вечного нет, все когда-то заканчивается.

Впрочем, вспомнив азербайджанский и общеевропейский опыт, не будем забывать и о собственном украинском. Речь о ситуации с захватом Россией Крыма в 2014 г. Тогда наши ведущие западные партнеры настойчиво советовали: «Не нагнетайте!». В итоге мы потеряли не только Крым. Его сдача без, по существу, какого-либо серьезного сопротивления, окрылила Россию легким успехом и подтолкнула к войне на Донбассе. Ведь, как говорится, «дают – бери»! Какие действенные шаги на такое расширение агрессии сразу же предприняли наши «советчики»? А просто отказались поставлять государству-жертве агрессии оружие даже оборонного характера, видимо, чтобы Украина продолжала не нагнетать. Тем самым, опять-таки, всячески побуждая Россию к дальнейшим агрессивным действиям. А когда Украина позже напоминала этим «советчикам» о ничтожности совета, то в ответ слышала: ну это же был совет, а принимать ее или нет – это уже полностью ваша ответственность. Наконец, само продвижение России вглубь украинской территории было остановлено не дипломатическими средствами международного сообщества или санкциями, а именно вооруженным сопротивлением, которое наглядно продемонстрировало Кремлю неподъемную для России цену, которую придется заплатить не то, что за поглощение Украины, но и обустройство какой-то несчастной Новороссии.

Речь не о том, что уже завтра Украина должна прибегнуть к силовому сценарию. Речь идет исключительно о необъективности и предвзятости подходов к анализу ситуации, построенных на абсолютном его игнорировании.

Конечно, обсуждение вопросов определения конфликтов на Донбассе и в Крыму в категорию «замороженных», потенциальной полезности или вредности для Украины силового варианта урегулирования по азербайджанскому образцу и т.п. может быть продолжено. Они важны, многогранны и заслуживают пристального внимания и отдельных развернутых дискуссий. Суть, однако, не в этом. Главное, что такие диспуты должны опираться на определенное терминологическое единство, на использование общепринятых критериев и принципов при рассмотрении подобных и однотипных событий. Они не должны основываться на произвольном конструировании новых, никому ранее не известных критериев, для подмены ими общепризнанных, на жонглировании понятиями, на манипулировании фактами и тому подобное. Полученные таким образом выводы являются ошибочными по своей сути, чем-то вроде неверного диагноза, а подготовленные на этой основе практические рекомендации и осуществляемые меры – неспособными, соответственно, обеспечить достижение поставленной цели. Такой путь является, скорее, средством введения в заблуждение, чем орудием поиска реальных способов решения конкретных проблем. И называется он – двойными стандартами.

Подведем итоги анализа

К сожалению, приходится констатировать, что в общей оценке конфликтов в Украине ОБСЕ во многом исходит именно из двойных стандартов. Учитывая это, любые выводы и предложения ОБСЕ по урегулированию конфликтов на Донбассе и в Крыму, априори, не могут заслуживать полного доверия. То есть являются недостоверными, не столь важно – в большей или меньшей степени. Поэтому и относиться к ним, как и к соответствующей деятельности ОБСЕ, приходится с осторожностью и весьма критично. И отнюдь на нее не полагаться. Чтобы не оказаться в ситуации слепых, которых незрячий ведет к обрыву в конце пути.

Пылкие объятия двойных стандартов ОБСЕ, в которые попала Украина, не является чем-то уникальным для Организации. Соответственно и выскользнуть из них не так-то просто. Это сложная задача, которая требует тщательной и длительной работы над реформированием принципов функционирования самой ОБСЕ.

Александр Самарский,

Украинский дипломат, представитель Украины в Миссии ОБСЕ в Нагорном Карабахе (1997-1998, 2004-2006), Посол Украины в Иране (2010-2014), заместитель руководителя Центра исследования России