Украинская наука: шанс на возрождение

Недавно был участником Общего собрания НАН Украины. Впечатление — мир движется вперед, а мы остались позади всей планеты.

Да, состояние украинской науки известно — оно плачевное. Но не буду писать о неприлично слабом финансировании научных исследований, о постыдно низких зарплатах ученых, о разрушающейся материально-технической базе отечественной науки — все это, к сожалению, правда. Как и о том, кто довел Национальную академию наук и украинскую науку до такого состояния. Кроме недофинансирования, это крайне неэффективная «совецкого типа» система управления НАНУ, которая цепляется всеми возможными методами с целью продолжения и так затянувшейся агонии. Хочу перевести дискуссию в иную плоскость — в большей мере практическую и рациональную.

Модернизация путем омоложения

Наше отставание от современных индустриально развитых государств в технологиях колоссальное. В 1980-е — первой половине 1990-х годов было упущено развитие микроэлектроники, на протяжении 1990-х годов мы были преимущественно сторонними наблюдателями за развитием компьютерных и сетевых технологий, теперь стоим на грани того, что украинская наука не примет участия в развитии биотехнологий и нанотехнологий. Не все понимают, что в технологиях существует определенная последовательность — тяжело разрабатывать «новое», не постигнув в достаточной степени «старого». В том числе и в силу этого недопонимания доля расходов на НИОКР в ВВП Украины ничтожно мала.

Но тут нужно понимать, что государственные вложения в научно-исследовательскую деятельность отличаются от инвестиций в нее коммерческими структурами тем, что не предполагают даже приблизительных сроков возврата этих вложений. Предприниматели не станут инвестировать в те научные исследования, которые чрезмерно долго окупаются либо вообще имеют туманные перспективы окупаемости. В этом и состоит важная причина, ограничивающая возрождение научного потенциала нашей страны, ведь развитие возможно после приобретения определенной критической массы. То есть необходим импульс, который бы катализировал развитие науки.

В чем роль государства?

Ведь, как правило, не оно, а бизнес содействует развитию прикладной науки, которая и обеспечивает технологический прогресс. Но успехи прикладной науки в значительной степени базируются на достижениях науки фундаментальной, в обеспечении развития которой ключевую роль играет как раз государство. В первую очередь, речь идет о системе кооперации исследовательских центров и предпринимательских структур, работающих в сфере высоких технологий, о системе государственных центров подготовки специалистов инновационной направленности, о системе администрирования государственных грантов, которые должны выделяться на развитие научных проектов, результаты которых могут применяться в сфере современных технологий. Это вопросы научно-инновационного менеджмента, решение которых должно в первую очередь относиться к сфере компетенции Национальной академии наук Украины. Тем более что и практическая роль фундаментальной науки в мире постепенно видоизменяется.

Чтобы сразу исключить всякие инсинуации, скажу прямо: я за сохранение и государственную поддержку Национальной академии наук Украины. Но и Академия должна понимать, что при таком статусе и «совковых» подходах к системе научного менеджмента ее в ближайшем будущем никто поддерживать не будет. Вывод: если НАН Украины сама не начнет модернизацию, а не ее имитацию, как это делается сейчас, то ее будут модернизировать «сверху», так как деньги (и немалые) идут НАН Украины из государственного бюджета.

Академией управляет неэффективный президиум, численность аппарата которого превышает численность многих институтов и даже министерств. Многих академиков — советников президиума никто не видел уже десятилетиями, хотя зарплата им начисляется.

Поэтому модернизацию НАНУ нужно начинать с существенного омоложения руководящих кадров. Люди после 75 лет (а таких подавляющее большинство) не могут в принципе занимать руководящие должности членов президиума, директоров институтов. Заниматься наукой им никто не запрещает и не может запретить. Как раз президиум должен стать той организацией, которая будет заниматься продвижением научных достижений институтов в производство, а не собирательством отчетов и бумажек о работе и крючкотворством.

НАНУ как ядро научно-промышленного кластера

За прошедшее после распада СССР время произошли качественные изменения в самой науке. В союзные времена система выглядела следующим образом: проводились фундаментальные исследования, их результаты передавались в сферу прикладной науки, после соответствующей обработки они шли в так называемую заводскую науку и, в конечном итоге, внедрялись в производство. Но сейчас научно-инновационный цикл серьезно сжался во времени. В высокотехнологичных отраслях фундаментальные знания уже могут быть воплощены в конечный продукт, например, в таких отраслях, как синтетическая биология, нано- и биотехнологии. А именно эти отрасли будут определять развитие экономики и общества в ближайшие десятилетия.

Примерно полвека в развитом мире формируется тренд на трансформацию университетов в привычном понимании этого термина в так называемые исследовательские университеты. Знания сейчас устаревают довольно быстро, но исследовательская, разработческая и внедренческая деятельность позволяет их регулярно актуализировать, а это повышает и качество образовательного процесса. Ведь если профессор проводит исследования и разработки, то соответствующие знания он передаст своим студентам. Но для инновационного развития в первую очередь важно понять принципы создания современных эффективных научных центров, ориентированных на прикладные исследования. Вряд ли есть лучший пример, чем Стэнфордский университет, который стал каркасом для калифорнийского технологического кластера, известного как Силиконовая долина. После того, как его ректором стал Ф.Терман, визитной карточкой университета стало стимулирование преподавателей и студентов коммерциализировать их открытия и изобретения. Терман понял, что в современном мире, где доминируют технологии, действительно удачное научное изобретение может существовать в виде промышленного образца. В результате резко увеличилось количество компаний, ведущих свою деятельность на основе научных изысканий, которые принято называть стартапами. То есть инновации, находящие свое практическое внедрение, приобрели в Стэнфордском университете системный характер, были поставлены на поток. Кумулятивный эффект этого — создание при активной роли Стэнфордского университета технологического кластера «Силиконовая долина».

Это ли не пример для нашей страны, конечно, с поправкой на масштабы и возможности? Новая роль НАНУ состоит в том, что она должна стать ядром создания в Украине научно-промышленного кластера, центром технологических инноваций в промышленности, ключевым звеном научно-инновационного менеджмента. Пусть размеры и результаты работы этого кластера поначалу не будут сопоставимы с американскими, израильскими, швейцарскими. Но иного пути нет, и начинать двигаться нужно было еще вчера.

Кстати, важным фактором успеха Силиконовой долины были военные заказы. Украина уже пятый год живет в условиях войны, поэтому наши профильные научные учреждения должны более активно сотрудничать с армией и спецслужбами. Именно они формируют спрос на наукоемкую продукцию. Здесь НАНУ нужно взять на себя координирующие и административно-организаторские функции. Помимо решения важнейших проблем обороны государства, это способно дать импульс преодолению сложившейся сейчас ситуации: нет спроса на наукоемкую продукцию — нет спроса и на ученых.

Что необходимо сделать?

Увеличить финансирование научных учреждений, повысить зарплаты ученым, обновить парк научно-технических приборов, осовременить материально-техническую базу и т.д. и т.п. — традиционные рекомендации. Все это важно, но не должны мы замыкаться только на материальной стороне вопроса — наравне с этим нам нужно создавать механизмы отбора и продвижения наиболее талантливых и подготовленных ученых, особенно молодых. На первый взгляд, парадоксальной выглядит ситуация, когда юные украинцы побеждают в международных олимпиадах по физике, математике, программированию, но на этом все и заканчивается — часть из них уезжает за рубеж, а часть, осознав невозможность реализации своего потенциала, оставляет науку. В Украине есть несколько мощных физико-математических спецшкол и несколько вузов, готовящих прекрасных бакалавров и магистров — они и побеждают в международных олимпиадах. Но для воспроизводства качественных научных кадров необходимы молодые кандидаты наук, и вот здесь, как мне представляется, есть проблема: немотивированный ученый среднего уровня может подготовить хорошего бакалавра или магистра, но подготовить аспиранта или кандидата наук международного уровня ему не под силу. В нашей стране есть как минимум несколько десятков ученых мирового уровня, но они рассредоточены между НАНУ и различными университетами. Если их собрать в одном-двух учреждениях, сосредоточить на них финансирование, содействовать амбициозным планам, то появилась бы надежда на создание научных университетов, которые играли бы ведущие роли на пространстве бывшего СССР. Опытные высококлассные ученые смогут готовить перспективных и жаждущих успеха молодых специалистов. Объединением этого рассредоточенного золотого ресурса украинской науки, обеспечением синергии сплава молодости и опыта должна заниматься НАНУ.

Нужно создать систему тестирования в науке, которая должна пронизывать сообщество ученых снизу доверху. Нужно перейти к системе координат, в которой первостепенное значение имеют реальный подтвержденный уровень компетенций ученого на актуальном научном уровне, перспективность тем, которые он разрабатывает в парадигме третьей и четвертой промышленных революций, а не звания, регалии и давние публикации.

Одной из важнейших проблем украинской науки является даже не столько ее качественное отставание от научных систем развитых и многих развивающихся стран, сколько то, что наша наука в своей нравственно-философской сути так и осталась советской. Главным приоритетом у отдельных руководителей НАНУ, судя по некоторым признакам, является сохранение душевного комфорта и внутренней гармонии. Спору нет, многие пожилые академики своими прежними достижениями это полностью заслужили. Но давние успехи — это одно, а возможность и желание способствовать развитию науки сейчас — совсем другое…

Если это поймут нынешние руководители НАНУ, сделают правильные выводы и дадут дорогу новому составу президиума НАНУ (до 65 лет), они могут стать модернизаторами Академии, а не ее гробовщиками. Трагедия Патона, при всех его заслугах, состоит в том, что он за период с 1962 г. не сумел или не захотел воспитать своего приемника, поддержать его силой своего авторитета и дать новый импульс развитию, а не держаться за кресло изо всех сил.

Об организации научного процесса

Будем честны перед собой: наша наука — осколок науки времен СССР. А она по своему предназначению и устройству была направлена на решение совсем иных задач, чем те, которые Украине нужно решать сейчас и в ближайшем будущем. К тому же у советской науки был несопоставимо более высокий уровень финансирования. Но если и задачи изменились, и средства в большом дефиците, то нам нужно изменить подход к организации национальной научной системы. В соответствии с принципом эффективного кумулятивного сосредоточения ресурсов необходимо сфокусировать финансовую поддержку на тех научно-исследовательских центрах и университетах, которые уже интегрированы в мировую науку. Как их определить? Есть два объективных критерия отбора: количество исследований того или иного университета, признанных мировым научным сообществом, и/или количество открытий и изобретений, сделанных в Украине и доведенных до коммерциализации (в Украине и/или за рубежом). Именно на соответствующих таким критериям университетах и научных центрах нужно сосредоточить финансирование за счет государства.

Так мы сможем высвободить ресурсы, расходуемые сейчас неэффективно. Если мы не можем тратить на науку столько средств, сколько тратят наиболее развитые страны мира, значит, мы должны ориентироваться на создание системы малозатратной и эффективной науки.

Так появится шанс на то, что молодые украинские ученые перестанут массово покидать страну. А они это делают по двум причинам: невозможность кадрового роста, так как многие пожилые академики цепко держатся за свои места, и распыление тех скудных финансовых ресурсов, которые выделяются государством, вместо концентрации их на небольшом количестве перспективных научных коллективов. В ином случае мы не сможем предотвратить массовую иммиграцию украинских ученых. Разве что придется присмотреться к экзотическим российским рецептам. «Нужно вернуться к тому, чтобы наши дипломы не признавались за рубежом. Тогда наши выпускники останутся у нас», — такое оригинальное предложение недавно выдвинула гендиректор группы компаний «Инфовотч» Н.Касперская.

О логике финансирования научной деятельности

Довольно часто прорывы в фундаментальной науке осуществляются маленьким коллективом в 10–20 человек. После этого на основе созданной ими теоретической базы реализуется проект создания инженерного прототипа, в котором обычно участвуют 100–200 исследователей и ученых. Далее коллектив, состоящий из 200–500 человек, создает опытный образец продукции, отвечающий актуальным технологическим вызовам. На следующем этапе выпускается предсерийный образец, он проходит стадию отладки, доводки и оптимизации. Логическим итогом становится серийный экземпляр современной продукции, выпускаемый промышленным предприятием, на котором работает несколько тысяч человек. Получается, что небольшая группа людей (те самые 10–20 человек) создала несколько тысяч неплохо оплачиваемых рабочих мест, которые, в свою очередь, производят продукцию (возможно, и для зарубежных рынков), создают в национальной экономике спрос, формируют по цепочке эффект производственного мультипликатора. А теперь вернемся к начальной точке, к коллективу из 10–20 человек. Логично, что финансирование его деятельности должно осуществляться за счет государства, тем более что и затраты будут весьма умеренными. В свою очередь, бизнес, осознав перспективы полученных разработок, возьмет на себя бремя инвестиций на всех следующих описанных этапах. Но отправная точка находится в сфере компетенций державы.

Пример — первая десятка компаний Германии по объемам инвестиций в научные исследования и конструкторские разработки, которая выглядит следующим образом: Volkswagen, Siemens, Daimler, Robert Bosch, Bayer, BMW, Boehringer Ingelheim, SAP, Continental, BASF. А что же украинские компании, занимающие доминирующие позиции на внутреннем рынке? Не спешат они вкладывать средства в НИОКР. Но на то и существует государство, чтобы стимулировать вложения в НИОКР через те же льготы и рассрочки в оплате налогов, например.

Акме, или Вместо выводов

Успех в науке формируется в том числе на основе духа и воли научной элиты, ее способности ставить масштабные задачи и стремиться их решить. Способна ли на это Национальная академия наук в нынешнем ее формате и при теперешнем руководстве? Скорее, нет, чем да.

Стоит вспомнить: в Древней Греции указывались не даты жизни ученых, а «акме» (переводится как «высшая точка») — время наибольшего расцвета их творческих сил…

Наряду с катастрофическим недофинансированием науки в Украине еще более важная проблема состоит в неадекватной времени и возможностям системе организации науки. Из-за этого те скромные средства, которые государство выделяет на науку, используются неэффективно. Укрупненный алгоритм изменения системы организации науки мною предложен. Это концептуально работоспособная модель, она вписывается в существующие реалии, она способна решать стоящую перед Украиной задачу максимально быстрой реиндустриализации, базирующейся на достижениях фундаментальной и прикладной науки. А еще я убежден, что для трансформации системы организации и управления украинской науки необходимо привлекать активно работающих отечественных ученых международного уровня, пользующихся авторитетом в научном мире. А для непредвзятой научной экспертизы имеет смысл привлекать зарубежных специалистов, именно так поступают в развитых странах мира.

Богдан Данилишин, глава Совета НБУ, академик НАН Украины