Помпео: речь идет не о смене режима, а об изменении поведения иранского руководства

Глава Госдепартамента также прокомментировал недавние протестные выступления в Иране и усилия администрации по освобождению американских граждан, удерживаемых иранскими властями.

Господин Помпео, большое спасибо, что согласились на это интервью.

Очень рад с вами побеседовать.

Став госсекретарем, вы посвятили свое первое крупное выступление Ирану. Почему именно Ирану? Дело в срочности или важности этого вопроса?

Думаю, что и в том, и в другом. Это то, что президент рассматривает как серьезную угрозу для стабильности Ближнего Востока, а потому – для национальной безопасности США. Он также думает об этой стране и об иранском народе и полагает, что здесь Америка может помочь изменить ситуацию. Он давно считал, что соглашение, заключенное предыдущей администрацией, не отвечало этим интересам -- интересам иранского народа,интересам стабильности Ближнего Востока, и, откровенно говоря, интересам Америки. Поэтому для него это приоритетный вопрос и поэтому я хотел в первые же недели своей работы в качестве госсекретаря изложить, каким образом, по мнению президента Трампа, мы могли бы улучшить положение дел по каждому из трех этих направлений.

Какова конечная цель новой инфраструктуры безопасности, и как она отличается от изначального Совместного комплексного плана действий?

Очень сильно отличается. Отличается по масштабу и, на мой взгляд, с точки зрения цели. Первое соглашение было очень узким. Это была попытка сказать, что иранский режим тратит огромное количество денег на свою ядерную программу и то, что он хотел ее прекратить – это благородная, хорошая, достойная цель. Но на самом деле угроза со стороны Ирана гораздо масштабнее. Они запускают ракеты по мусульманским странам. Они отнимают человеческие права у собственного народа.

Все это – предмет глубокой заботы президента Трампа, и его позиция заключается в том, что, если мы начинаем сначала, то нужно изложить эти базовые, на наш взгляд, идеи. Те 12 пунктов, которые я изложил, сформулированы достаточно прямо. Мы не просим многого от иранского руководства – просто вести себя как нормальные лидеры: не грабить собственный народ, не тратить его деньги на авантюры в Сирии, Йемене, Ливане, Ираке и так далее. Руководить своим народом, строить прекрасную страну, использовать имеющиеся ресурсы в этих целях. Вот и все, чего мы хотим.

Является ли частью предлагаемой новой инфраструктуры в сфере безопасности требование, чтобы Иран прекратил вмешательство в дела других стран?

Да, мы потребовали этого. Мы требуем от них прекратить распространение террора по миру, не создавать вооруженные группировки в Ираке, вкладывая в это иранские деньги и вовлекая в это иранских граждан, которые гибнут в Сирии. Это недопустимо с точки зрения безопасности Ближнего Востока и плохо для страны. Наша цель – создать условия, при которых Иран будет вести себя как нормальная страна. Если они будут это делать – и я имею в виду не иранский народ, а иранских лидеров, которые причинили этот ущерб – если мы сможем создать условия, при которых они это прекратят, то иранский народ ждет большой успех, американцы будут ездить в эту страну, и будут происходить все те прекрасные вещи, которые происходят в отношениях друзей и союзников, в отличие от того, что происходит с людьми, представляющими угрозу для нашей страны.

Я предполагаю коснуться и проблемы прав человека, но, если можно, пока продолжим разговор о стратегии в сфере безопасности. Как обстоит дело с требованием предоставить инспекторам допуск к иранским военным объектам? Это тоже будет частью стратегии?

Да. Что касается использования ядерных материалов в Иране, то, как и в случае с Саудовской Аравией и Объединенными Арабскими Эмиратами, мы не считаем уместным, чтобы Иран создавал ядерное топливо, обогащал уран или строил объект для обогащения плутония. Если они хотят иметь мирную ядерную программу – прекрасно, но они могут импортировать этот материал. Другие страны так делают, эта схема работает для многих стран мира. Чтобы этого достичь и убедиться, что дело обстоит именно так, необходимы инспекции. Это включает инспекции военных объектов, исследовательских лабораторий и всех объектов, которые были задействованы в прошлых версиях иранской ядерной программы.

Вы упомянули о ситуации с правами человека. По всему Ирану идут антиправительственные протесты. Хотелось бы услышать ваше мнение по этому вопросу. Что вы думаете об этих протестах? Как, на ваш взгляд, США могли бы поддержать протестующих?

Мы, безусловно, можем оказать моральную поддержку. Я полагаю, что важно, чтобы решения принимали сами иранцы. Эти протесты идут уже много месяцев: некоторые менее масштабны, некоторые более. Часто они во многом пересекаются с тем, о чем я говорил на прошлой неделе: что богатства идут Касему Сулеймани, а не рядовым гражданам на юго-востоке Ирана, в Тегеране или где бы то ни было. Ресурсы растрачиваются, и иранские граждане не только отправляют свою молодежь сражаться и погибать, но и не живут так безопасно и благополучно, как могли бы, если бы Иран изменил свое поведение.

Таким образом, речь идет не о смене режима. Дело в том, чтобы изменить поведение иранского руководства так, чтобы оно действовало в соответствии с тем, чего от нег хочет иранский народ.

Значит, как сказал ранее Джон Болтон, целью администрации не является смена режима в Иране?

Да, именно так.

А что вы думаете об оппозиционных группировках в США и Европе? Вы поддерживаете их усилия?

Да. Они должны быть при условии, что они стремятся к тем же целям, что и мы. Время от времени я видел, что с некоторыми группировками дело обстоит не так, в особенности, с небольшими. Главное, чтобы они шли к одной цели. Мы не хотим, чтобы они добивались смены режима. Мы хотим, чтобы они работали от имени иранского народа, рядовых иранских граждан, которые хотят только жить своей жизнью, иметь возможность снять хиджаб, работать, растить детей и исповедовать свою религию так, как им по душе. Это задача иранского народа, и если за пределами страны есть те, кто стремятся к этой цели, то мы это только приветствуем.

Два года назад вы, будучи конгрессменом, хотели поехать в Иран, были готовы это сделать, хотели призвать иранских лидеров Хамени и Зарифа предоставить доступ к американским заложникам. В качестве госсекретаря будете ли вы снова призывать иранское руководство освободить американских заложников? Кроме того, как вы знаете, более одиннадцати лет назад пропал Боб Левинсон.

Я хорошо знаком с историей господина Левинсона. Я молюсь, чтобы он смог благополучно вернуться домой, и наши команды ведут ежедневную работу в этом направлении. Что касается других американцев, мы надеемся, что иранское руководство – господин Роухани, господин Зариф, аятолла – поймут, что это в их интересах, ради простой человечности, позволить этим ни в чем не повинным американцам вернуться домой. С этим связаны серьезные вопросы, но мне кажется вполне очевидным, что не следует мешать невинным людям вернуться к своим родным.

Да, мы будем над этим работать. Мы будем молиться. И мы надеемся, что однажды, подобно тому, как несколько недель назад трое американцев вернулись из Северной Кореи, настанет такой день и для тех, кого удерживают в Исламской Республике Иран.

Хотелось бы спросить вас о тех лозунгах, что по-прежнему звучат в Иране: «Смерть Америке», «Смерть Израилю». Не считаете ли вы, что, прежде чем Иран и США придут к какому-либо соглашению, необходимо потребовать, чтобы это прекратилось?

Да, это в особенности касается иранских лидеров. В Америке люди говорят все, что угодно. У нас совершенно открытая демократия. Есть люди, которым президент Трамп нравится, а есть те, кому нет. И я считаю это совершенно нормальным. Меня это не беспокоит.

Но когда устраиваются такие мероприятия, на которых люди только и делают, что скандируют «Смерть Америке» или «Смерть Израилю», то иранское руководство должно это прекратить. Они должны это прекратить, потому что это неправильно для их народа. Я думаю, большинство иранцев, видя, чего нам в Америке удалось достичь и как мы счастливы, считают, что такая модель работает: да, у нас будет другая форма демократии, другая форма государственного устройства, другие ценности и другие взгляды на многие вещи, другие религии – все это нормально. Но это основополагающее понимание человечности, уважение к человеческому достоинству, базовые принципы – не распространять насилие в мире, не грабить собственный народ – эти ценности носят цивилизационный, исторический характер. И я думаю, иранцы разделяют их не меньше, чем американцы.

Господин госсекретарь, мне хотелось бы вернуться к тому, что вы сказали в вашем выступлении. Вы отметили, что не должно быть больше накопления богатства для иранских клептократов. Как вы оцениваете усилия Конгресса по разоблачению этих тайных богатств коррумпированных лидеров Ирана, от аятоллы Хаменеи до иранского президента? И если бы такой законопроект получил одобрение Конгресса, поддержит ли администрация такую инициативу?

Мы бы ее поддержали. Мы считаем, что это очень важно. Это вопрос информирования. Иранский народ заслуживает возможности узнать правду. Высшее руководство страны кладет деньги себе в карман, использует компании как прикрытие и просто ворует. Насколько нам удастся это доказать и продемонстрировать, я бы приветствовал возможность это сделать, чтобы иранский народ мог сам судить, хочет ли он, чтобы эти люди руководили страной.