Как Украине попасть в клуб «золотого миллиарда»

Российские аналитики шутят, что Путин с помощью мобилизации организовал армянское экономическое чудо.

Речь о 300-400 тыс трудоспособных россиян, которые могут приехать в Армению и привести к резкому увеличению тамошней экономической динамики.

А мне вот под звуки сбиваемых над Киевом русских ракет почему-то сегодня хорошо думалось о возможности украинского экономического чуда после войны.

И опять же, Армения дала повод к размышлениям.

По оценкам председателя армянского ЦБ Мартина Галстяна, ВВП этой страны увеличится в 2023-м году на 13% (даже без фактора русской мобилизационной миграции).

А инфляция составит около 10%.

Прочитав эту новость я сразу же вспомнил о своих статьях на тему экономического развития.

В них упомянуто как раз такое же идеальное сочетание: рост ВВП на уровне 10%+ и структурная (естественная) инфляция в размере 10-15%.

Можно, конечно таргетировать инфляционную цель на уровне 5% и расти черепашьим шагом в пределах 3% в год, как делает НБУ.

Но в таком случае, задача по достижению стандартов жизни «золотого миллиарда» в Украине не будет решена никогда, а весь нарощенный экономический «жир» будет стапливаться в огне перманентных экономических либо политических кризисов примерно раз в 10 лет.

Есть такой индикатор, подушевой ВВП в размере до 5000 дол в год, при котором страна все время будет либо экспортировать рабочую силу и купировать внутреннее возмущение, либо сохранять трудовые ресурсы и содрогаться от постоянных революций.

Украина никак не может вырваться за порог заговоренных для нас подушевых 5000 долларов...

А я хочу, чтобы вырвалась и вышла на горизонт 10-15 тыс в год, когда начинается активное формирование среднего класса, приостанавливается миграция и наступает политическая зрелость.

Парадокс политики НБУ и Кабмина до войны заключался в том, что сырьевая экономика обречена на импортируемую извне инфляцию выше средней, победить которую можно только с помощью повышения экономической сложности и развития производительных сил в сторону добавочной стоимости.

Добавочная стоимость – лучший поглотитель инфляции. Сравните насколько дорожает металл и стоимость автомобиля.

Но рост экономической сложности возможен лишь после прохождения отрезка «большого толчка» в экономике, что всегда сопровождается ростом цен.

Отрезки развития с инфляцией выше среднего были у всех государств, которые добились высоких показателей развития.

У нас есть инфляция и даже несколько отрезков гиперинфляции, но пока был лишь один цикл роста в начале нулевых на уровне 10% (кстати, при ценовой динамике выше среднего).

Но все последующие попытки обуздать инфляцию приводили лишь к замедлению экономики и деиндустриализации.

Потому что при импортируемой сырьевой инфляции, единственные инструменты борьбы с внутренними ценами – это укрепление гривны как в 2019 (убившее значительную часть промышленности) и высокие ставки, останавливающие кредитование.

Хорошо расти как США на 3% при инфляции в 2% или как Китай на 5-7% при инфляции 3%.

Но для этого нужно создать свою экономическую сложность и емкий внутренний сектор услуг для амортизации инфляционного влияния (речь о моделях роста, а не о нынешней ситуации).

В общем, тем, кто между экономическим падением и высокой инфляцией, делает выбор в пользу экономического падения, получает в результате и экономическое падение, и высокую инфляцию.

Проверено в Украине и не единожды.

Что касается Армении, которая недавно пережила тяжелую войну с Азербайджаном.

Мы очень много знаем о грузинских реформах, которые у нас считаются чуть ли не «модельными».

Вера в грузинские рецепты стала для многих в Украине сродни вере или фанатическому убеждению.

Но в Армении не было великих реформаторов таких как Бендукидзе или Саакашвили.

Зато там был премьер Маргарян.

И при населении в 3 млн (в Грузии – 3,7 млн), Армения обладает таким же подушевым ВВП как и распиаренная у нас Грузия.

Но у Армении нет портов, выхода к морю, она геополитически «зажата» и очень много денег тратила на оборону (на которую те же грузины просто «забили»).

Пример Армении очень важен для Украины.

В отличие от наших правительств, армяне показали, как на коротком временном интервале достигать нужной эффективности без постоянных экивоков в сторону общемировых тенденций.

Кроме того, в Армении показали, что бархатные революции могут завершаться не только десокрализацией власти, но и приводить ко вполне осязаемым позитивным экономическим результатам.

Это именно тот идеологический посыл, который так боялась получить Россия от постмайданной Украины и который совершенно внезапно пришел от Армении.

Ради справедливости отметим, что высокие темпы роста в Армении наблюдаются не впервые.

Если взять историческую ретроспективу, то в начале нулевых экономика Армении уже переживала экономический ренессанс, который по динамике даже превышал эпоху тучных годов в Украине.

Правительство Андраника Маргаряна добилось в 2003-м превышения показателя ВВП советского периода на 8%, при этом в 2002-2007 гг. темпы роста валового продукта превышали 13% ежегодно (лишь в 2004-м было 10,5%).

Среди факторов роста в тот период можно выделить денежные трансферты из-за рубежа и приток иностранных инвестиций, в привлечении которых свою роль сыграла как благоприятная конъюнктура глобального финансового пузыря, так и роль армянской диаспоры.

Смерть от сердечного приступа премьера Маргаряна в 2007-м открыла путь на властный Олимп президенту страны Сержу Саргсяну (2008-2018).

При нем ВВП Армении обрушился на 14,1% в 2009-м (основная причина – глобальный финансовый кризис), а затем динамика роста вошла в диапазон 2-7% с замедлением до 0,2% в 2016-м.

Именно на смену Саргсяну и пришел Пашинян, который обещал вернуть прежнюю высокую динамику экономического развития.

Правда, на этот раз приходилось рассчитывать уже не на экзогенные факторы в виде трансфертов и инвестиций, а на эндогенные (внутренний рынок, сектор услуг, микробизнес, промышленность и строительство).

Пашиняну удалось достичь комбинированного, кумулятивного эффекта: с одной стороны, произошла системная детенизация большого бизнеса в части декларации реальных доходов, а с другой – были перекрыты теневые схемы использования неучтенных энергоресурсов.

Применительно к Украине это все равно, что заставить наши ФПГ задекларировать 30-40% неучтенной экспортной выручки, которая оседает на контролируемых иностранных компаниях в виде части продажной цены сырья и полуфабрикатов, и при этом принудить газодобывающие компании раскрыть информацию о реальной структуре технологических потерь газа в процессе добычи, а облгазы – в процессе транспортировки и сжигания по нормам в домохозяйствах без индивидуальных средств учета.

А также попутно заставить сделать тоже самое в отношении «потерь» электроэнергии в сетях.

Кроме разового эффекта роста ВВП за счет детенизации (выведение из тени финпотоков, прежде всего на таможне, минимизации незаконных операций с энергоресурсами), Армении удалось получить и волновой эффект в виде всплеска кредитования и привлечения инвестиций.

Достаточно сказать, что Армения смогла разместить еврооблигации в долларах на десять лет под 4,2%, в то время как Украина до войны под 6%+.

Иностранные аналитики отметили, что Армения в значительной степени зависела от добычи полезных ископаемых и сельского хозяйства со времени распада СССР, но теперь другие секторы, включая туризм, информационные технологии и легкую промышленность (текстиль), стали основными драйверами роста.

Армения обладает схожим с Украиной набором проблем: запоздалые структурные реформы; обострение внутриполитической борьбы; трудовая миграция и зависимость экономики от денежных переводов; необходимость отвлечения значительных средств на оборону; война.

Но при этом если в Украине до войны чиновники радовались росту денежных переводов трудовых мигрантов, то в Армении – сокращению их влияния на экономику.

Пример Армении показывает, что усиление налоговой дисциплины нужно начинать с большого бизнеса, который должен платить честные налоги и подчиняться антимонопольному регулированию.

А мелкое предпринимательство в это же время должно получить максимальный пакет льгот.

Итак, рецепты роста армянской экономики – усиление госинститутов; обеспечение верховенства права, а не избирательного правосудия; выведение экономики из тени; минимизация серых финансовых потоков и нелегального рынка энергоресурсов; системная борьба с коррупцией и дерегуляция бизнеса; эффективное регулирование большого бизнеса; полное освобождение от налогообложения (налог с оборота) микропредпринимательства; позитивный имидж в глазах инвесторов.

Сравнивая Украину с Арменией можно констатировать, что мы пока не смогли обеспечить появления того самого разового фактора роста от детенизации и волнового эффекта роста от притока инвестиций.

Но у нас нет иного варианта, кроме как сформировать свой отрезок динамичного роста после войны.

Разовый фактор роста и волновой эффект роста у нас еще вполне возможны.