Китай готовится вонзить нож в спину России?

Пока страны Запада обсуждают, чем и как помочь воюющей Украине, китайская автократия решает вопрос, что и как делать с Россией. Пока Россия «героически» и безуспешно борется с расширением НАТО на восток, в пекинском обкоме энергично намечают план действий по расширению Китая на север. Само собой, без войны, но следуя риторике безграничной «дружбы». Важно заметить: «дружба» в кавычках, а безграничная – в буквальном смысле.

История знает немало случаев, когда ключевым для хода событий оказывалось обстоятельство, которое не было в центре внимания широкой общественности, а пребывало на периферии интереса подавляющего большинства современников. Например, декабрьский реформаторский пленум ЦК китайской компартии в 1979 году был мало кому интересен и уж совершенно определенно не считался медийным событием. Однако это собрание оказалось ключевым событием для развития страны на последующие полвека, в течение которых Китай реформировался до статуса сверхдержавы.

Ныне в центре внимания пребывает Украина, ее борьба за свое естественное право быть, та поддержка, которая ей оказывается и будет продолжена мировыми демократиями. В последние дни на гребне этого внимания находился саммит НАТО в Вильнюсе – и совсем на периферии общественного интереса оказался визит главы Совета Федерации России Валентины Матвиенко в пекинский обком. Практически одновременно в Пекине побывал российский генеральный прокурор, а еще ранее – российский премьер-министр. Что-то зачастили российские вип-персоны в Китай, невольно возникает мысль о проводимом там кастинге на роль персоны №1 в России. Возникает вопрос: кого еще пригласят на собеседование? Этот вопрос – из разряда унизительных для национальной гордости великороссов: только-только от тлетворного влияния вашингтонского обкома отбились, так появилась новая напасть – пекинский обком.

Некоторые недавние события лежат вполне в русле подобных размышлений. Помпезный артовский визит председателя Си Цзиньпина в Москву (в смысле приехал лично оценить плачевное состояние дел), последующий приезд китайского министра обороны с той же целью, назначение бывшего китайского посла в России, отменно знакомого с местными деталями и персоналиями, спецпредставителем по реализации мирного плана за все хорошее против всего плохого. Далее: приглашение к себе на кастинг возможных претендентов на должность наиболее удобного Китаю главы российской администрации, разумеется, не без консультаций с генеральным прокурором на предмет легитимности этих кандидатов.

Возникло еще одно новое обстоятельство, в связи с театрализованным военным мятежом, который наглядно продемонстрировал шаткость позиций нынешнего лидера России. То есть затягивать не следует, пора определяться с кандидатом в будущие переговорщики по вопросам, представляющим для Китая исключительный интерес. Вопрос лишь в том, в чем этот китайский интерес может заключаться? Возможно, в пекинском обкоме решили, что потенциал интенсивного развития страны уже практически исчерпан и настало время дополнить его экстенсивными практиками, то есть пришла пора расширяться? Кстати, расширение Китая – из разряда длящихся процессов, оно не вчера началось. Самое известное его направление нацелено на все Южно-Китайское море, которое Пекин уже сейчас настойчиво пытается обозначать как внутреннее море Китая. Вероятно, пришла пора заняться расширением на север?

Некоторые шаги в этом направлении уже предпринимаются. На официальном уровне прозвучало предложение о возвращении исконных китайских названий некоторым российским дальневосточным городам, а Владивосток уже находится в процессе переформатирования во внутренний порт Китая. Москва воспринимает «с глубоким пониманием» задачу китаизации Дальнего Востока, пекинские рекомендации более активно развивать соевое направление в сельском хозяйстве региона. Вполне рациональное указание, поскольку численность потребителей сои только в приграничных с Россией китайских провинциях в разы больше численности всего российского населения. Населенность же российских приграничных с Китаем территорий, по китайским меркам, оценивается в показателях, близких к нулевым, или, проще говоря, в параметрах демографической пустыни.

Вопрос российско-китайской границы в терминах безграничной дружбы также представляется малозначительным. Более того, в Пекине на этот предмет давно имеется принципиальное мнение: договор, которым была определена линия размежевания в 1860 году, принципиально квалифицируется как неравноправный и по этой причине подлежащий «справедливому пересмотру». В то далекое время Российская и Китайская империи были объединены общим существенным интересом: вместе противостоять западным державам. Сколько с тех пор воды утекло, а интерес все тот же. Россия болезненно переживала поражение в Крымской войне, а Китай – поражение в опиумных войнах. В этом совместном противостоянии общему врагу существенную территориальную выгоду приобрела Российская империя: чтобы не допустить флот западных держав в Амур, главная судоходная река Дальнего Востока по самую кромку китайского берега была определена исключительно российской, уникальный случай. Так случается в отношениях между монархиями и автократиями: нож в спину «безграничному другу» – обычная практика.

Ныне роли изменились, теперь Россия в авангарде борьбы с коллективным Западом, а Китай выступает в удобной роли посредника. Какова будет пекинская ставка за усилия по недопущению НАТО в Азиатско-Тихоокеанский регион? Совсем не исключен вариант превентивного расширения Китая на север, ровно так, как в 1860 году Российская империя расширилась на юг. В рамках какой концепции будет осуществлено такое расширение, не столь важно: вариантов достаточно (например, как хозяйственное освоение или как мирное присоединение, или как добровольное вхождение, или как возвращение в лоно родины). Однако для осуществления любой такой стратегии необходимо наличие с российской стороны удобного Китаю уполномоченного и легитимного переговорщика. Вот и зачастили российские вип-персоны в пекинский обком. На мой взгляд, наличие у кандидата на российский престол китайской поддержки – важный фактор успеха, китайский джокер побьет многие карты потенциальных конкурентов.

Всякое расширение, кроме всего прочего, предполагает наличие военного аспекта. В этом смысле «вторая армия мира» не представляет для Китая никакой угрозы (доказано Украиной). Более того, энергичное усиление китайской военной мощи, объясняемое многими подготовкой к возможному вторжению на Тайвань, вполне может не иметь к мятежному острову никакого отношения. В отношениях КНР с Тайванем все выглядит весьма мирно и пристойно: общаются, встречаются, сотрудничают, проводят параллельные военные учения, и эти параллели никогда не пересекались. Недавно на Открытом чемпионате Франции по теннису в женском парном разряде чемпионствовала китайско-тайваньская пара. Кто-то сейчас может себе представить российско-украинскую пару на теннисном турнире?

Военный аспект среди прочего невольно наводит на другую историческую аналогию. До 22 июня 1941 года ключевым стратегическим и торгово-экономическим партнером СССР была Германия. А 22 июня – вероломно нож в спину. Нынешний китайский режим выглядит не так одиозно, но кто знает, на что способна китайская автократия? Усилия по расширению жизненного пространства налицо, репрессии в порядке вещей, применительно к уйгурской проблеме вполне можно говорить про «уйгурский холокост». Любым автократиям свойственна плохо предсказуемая импровизация трагического свойства. А у России после Бучи и Мариуполя в случае китайского коварства союзников окажется не так много. Северная Корея с Эритреей – и те под вопросом. В пекинском обкоме это, бесспорно, учитывают.