Культурофашизм или Что не так с российской культурой

Канселинг русской культуры – конечно чепуха. Русскую культуру заканселить невозможно, она давно стала неотъемлемой частью мировой. Проблема не в культуре, а в одном сильном деструктивном идеологическом направлении в ней. Я бы назвал его культурфашизмом.

Умберто Эко подчеркивал, что фашизм «это, по существу, отрицание духа 1789 года (а также, разумеется, 1776) – духа Просвещения. Век Рационализма (фашизмом) видится как начало современного разврата».

Путинский фашизм, как итальянский и немецкий, – попытка преодолеть наследие эпохи Просвещения, погрузить страну в новое средневековье. Он имеет серьезные корни в русской культуре, многие (но далеко не все) представители которой отрицали наследие Просвещения и проклинали век рационализма. Вместо этого они, как и итальянские и немецкие фашисты, предлагали культурную архаику, романтический иррационализм и агрессивный национализм.

Первый в ряду кумиров российских культурфашистов – Достоевский (в качестве идеолога). Недаром он сыграл огромную роль в формировании политического мировоззрения Геббельса.

В постсталинское время российская интеллигенция не освободилась от слепого преклонения перед идео-кумирами, а просто поменяла их. Культурмарксизм потерял свое влияние, но на его место пришел культурфашизм. Достоевский стал в нем практически тем, чем был Маркс в коммунистической идеологии.

Дань культурфашизму отдала не только т.н. «русская партия», то есть откровенные националисты-«почвенники», но и многие консервативные или даже праволиберальные авторы (например, Максимов и Кублановский).

Одним из кумиров российских культурфашистов стал Солженицын, откровенно призывавший искоренить дух Просвещения: «Человечество находится в долгом кризисе, который начался триста, а где и четыреста лет тому назад, когда люди откачнулись от религии, откачнулись от веры в Бога, перестали признавать кого-либо над собой и в основу положили прагматическую философию – делать то, что полезно, что выгодно, руководиться соображениями расчета, а не соображениями высшей нравственности».

Авторитаризм, по Солженицыну, может быть даже благом, если имеет «первоначально, сильное нравственное основание – не идеологию всеобщего насилия, а православие». Писатель считал, что: «Все зависит от того, какой авторитарный строй ожидает нас и дальше?».

Солженицын готов был оставить «вождям Советского Союза» (то есть читай правящей бюрократии) «неколебимую власть, отдельную сильную замкнутую партию, армию, милицию, промышленность, транспорт, связь, недра, монополию внешней торговли, принудительный курс рубля».

Правящие российские фашисты реализуют многие идеи Солженицына: сохранили авторитаризм на новой православно-патриотической основе, пытаются создать солженицынский Российский Союз, называя его Русским миром, противостоят идейному влиянию «разлагающегося, аморального» Запада.

Наследие культурфашизма во многом отвественно и за преступной вторжение в Украину.

Целью его было создание чего-то типа Российского союза по Солженицыну, включающего Украину и Беларусь. Мысли Солженицына о том, что «огромные просторы, никогда не относившиеся к исторической Украине, как Новороссия, Крым и весь Юго-Восточный край, насильственно втиснуты в состав нынешнего украинского государства» стали оправданием российской агрессии.

Многие нынешние путинские мантры задолго до него произносил Солженицын: границы между республиками СССР произвольно нарисовали большевики, поэтому они ничего не значат, а Россия на Западе оболгана столетиями. Их объеденяет также презрение к плюрализму и западным демократическим институтам, осуждение Февральской и любых революций, восхваление Столыпина.

Идеи Солженицына («Как нам обустроить Россию» прочитала вся страна) и других культурфашистов: Ильина, Льва Гумилева, Дугина и т.д. во многом опредилили мировоззрение правящих чекистских образованцев.