Письма из Луганска. Появился страх «раскулачивания»: соседи «стучат» на богатых
Богатством стало считаться то, что до 2014 года было нормой и обыденностью
Спецпроект «Главкома» «Письма из Луганска». Наша читательница все годы войны живет в оккупированном Луганске. Она рассказывает о жизни по ту сторону линией фронта: о том, как все начиналось, чем закончилось и можно ли еще что-то изменить...
История о победе бедности над богатством началась шесть лет назад, и к новому 2021 году приобрела новую черту – люди маскируют свои доходы. Если когда-то кто-то пытался прослыть богатым, то сейчас настойчиво это скрывает, если, конечно, есть что прятать.
Летом 2014 моя соседка вывезла семья своего сына в Киев. Там было безопасно, благополучно и там она видела будущее для своих детей. Соседка смогла купить детям квартиру и как-то обустроить их новую киевскую жизнь, а сама вернулась в Луганск, где её ждали дом и работа. Мой молодой сосед и раньше жил с размахом и некоторым пафосом – менял машины, громко кутил, устраивал шумные вечеринки – этому способствовали и возраст, и возможности. Но довоенное время и семейные доходы позволяли все это. После разлома в 2014 года, которого он, собственно, и не ощутил, сразу же перебравшись в Киев, он продолжил по инерции жить, как и раньше. Если приезжал в Луганск, то с пышностью и размахом. К дому на множестве машин приезжали его местные друзья, они до утра играли в бильярд, шумели, жарили мясо, выходили на улицу с бутылками и смехом и долго прощались у ворот. Наша улица отвыкла от такого расточительства, эскадрона машин и явного потока денег, выброшенного за один вечер на еду и спиртное. И если до 2014 года модно было рисоваться, то после 2014 года доходы стали скрывать, чего ещё не понял мой выехавший сосед. И в какой-то момент между его громкими визитами в наш дом постучал участковый с вопросом, что мы можем рассказать о нашем соседе: кто он, чем занимается, чем занимался до 2014 года… С дежурными вопросами он тогда обошел всю улицу, и – как отрезало. Сосед прекратил приезжать в Луганск. В Киев продолжила ездить его мать, но ни сосед, ни его семья больше в Луганске не были.
Самая отличительная черта последних шести лет это исчезновение пласта зажиточных людей в «республике». Не того среднего класса, кто копил и покупал с заработанного, а тех, кто летал в Киев с местного аэродрома, регулярно и не спеша пил кофе в местных кофейнях, менял иномарки, играл в гольф, имел своих лошадей, открывал салоны, сети и рестораны, мотался за обновками на улицу Артема в Донецк и пополнял толпы отдыхающих в Эмиратах. Вся элита власть имущих выехала из Луганска, и это было очень показательно, а после – привычно. Исчезли машины мажористых студентов у вузов, исчезли женщины в мехах, выходящие из иномарок в разгар рабочего дня, на какое-то время утихли корпоративы в ресторанах и пышная ресторанная жизнь – неотъемлемая составляющая успешной жизни. И все действительно стали на какое-то время равны, но равны именно в этой неустроенной бедности, когда война «причесала» всех оставшихся в Луганске под одну гребенку. На фоне откровенно нищенствующих первый год выделялись местные «военные» – с деньгами, на «отжатых» автомобилях и с огромных апломбом власти и возможностей. Очень часто такой вот стремительный взлет от бедности к неслыханным возможностям был сродни поведению нищего из «Принца и нищего», когда тот по незнанию колол королевской печатью орехи.
Отжатые иномарки легко разбивали и бросали, занимая чьи-то дома, их разносили под ноль, и вернувшиеся хозяева говорили о том, что такие вот «квартиранты» не гнушались ничем, не оставляя в шкафах даже ношенных трусов.
Отличительным признаком «новой» жизни стали шумные корпоративы «военных», которые резали глаз своей безудержной пышностью в ресторанах, где поминки и праздники сходились в одну большую попойку. Где-то рядом с этой категорией «богатых» в этой условной градации стали все те, кто поймал жилу на спекуляции и оформлении пенсий. И чем выше были у человека его интеллектуальные возможности, тем сильнее он прятал доходы. Раньше такой тонкой грани не было, до 2014 года люди не стыдились своих доходов. Появился страх «раскулачивания», когда завистливые соседи могли позвонить или написать куда следует на не в меру «заевшегося» соседа. И ещё один интересный штрих, если в 2014-2015 годах девочки-парихмахерши открывали свою точку, то непременно это именовалось салоном, мебель была едва ли не дубовой, а вывеска броской. Это была какая-то компенсация за годы неустроенности, нереализованных амбиций и бедности. Если опытный бизнесмен открывал что-то и раширялся за счет заработков, то такие вот стартаперы вкладывали все свои сбережения в реализацию довоенной мечты и недоумевали, почему нет дохода. Первые несколько лет после 2014 года стало временем аматоров, когда громко и помпезно открывались салоны, точки, рестораны и прочее и после скромно и тихо закрывались.
Появилась новая черта – публичное признание заслуг. Непременно на билборде, на перекрестке и с большой фотографией о том, как некую Людмилу Ивановну любят муж, дети или коллеги. Не богато, но броско и почти на века.
Признаком состоятельности стали подержанные иномарки из-за границы. Сгонял, пригнал, продал. Недельку покатался сам, пустив пыль в глаза таким же.
Те же, кто действительно что-то имеет, часто не имеет малого – времени на публичную демонстрацию всего этого. Вы не найдете обедающим в кафе владельца столярной мастерской – у него нет времени на такие вот показательные рауты.
Богатство стало читаться в штрихах – в женах-домохозяйках, в возможности оплачивать жене визиты в салоны и парикмахерские, хорошая школа для ребенка, отпуск на море. Причем действительно состоятельный человек не станет выкладывать фотографии с отдыха на Бали, остерегаясь последующего бумеранга.
Пласт богатых людей можно увидеть в центре «столицы», когда в воскресный день не спеша семья смотрит фильм (билеты 200 рублей с человека (75 грн), ест поп-корн (150 рублей/56 грн), а после обедает в кафе (не менее 500 рублей на одного (187 грн)). Богатством стало считаться то, что до 2014 года было нормой и обыденностью.
Больше читайте тут