Россия рискует потерять территории на границе с Китаем

Если некое государство заявляет об отсутствии границ или несогласии с ними, то другое государство вполне может поступить так же. Вопрос в том, чье заявление окажется авторитетнее.

Перед нами последнее официальное издание географической карты Китая. Издание получилось, мягко говоря, своеобразным. Настолько, что на него немедленно отреагировала Индия, с большим неудовольствием указавшая на собственное представление о границе, которое существенно не совпадает китайским.

Привлекло внимание и представление Пекина о российско-китайской границе. Территория, которая сейчас контролируется Россией, там обозначена как принадлежащая КНР. Реакция Москвы на картографическую оккупацию части русских просторов оказалась крайне невнятной. А как же быть с обещанием не отдавать ни пяди земли? Может быть, дело в высочайшем указании о том, что «у России нет границ»? И как следует понимать заявление российского МИД про полное и окончательное решение пограничного вопроса с Китаем? Так есть граница у России или нет?

С Китаем в этом смысле больше ясности. В Пекине уже давно озабочены расширением жизненного пространства, пусть и с учетом современных реалий.

В этой связи показательна история постсоветского формирования российско-китайской границы, и это история постоянных территориальных уступок Китаю. Сошлюсь на мнение японского ученого Акихиро Иваситы. В книге «4000 километров проблем: российско-китайская граница» он констатирует, что линия российско-китайской границы определена во многом в пользу Китая, что особенно показательно иллюстрируется разделом островов на пограничных реках Аргунь, Амур и Уссури.

Последняя уступка была сделана в результате раздела Большого Уссурийского острова в 2008 году. Вероятно, в Пекине вспомнили про «Россию без границ» и весь остров обозначили китайским. Такое специфическое восприятие вполне можно было бы отнести в разряд досадных недоразумений, если бы не ряд предшествующих событий.

В феврале 2023 года Министерство природных ресурсов КНР опубликовало требование внести коррективы в названия восьми географических объектов РФ, принадлежавших Китаю. Речь шла, в частности о Владивостоке (Хайшэньвай), Уссурийске (Шуанчэнцзы), Хабаровске (Боли), Благовещенске (Хайланьбао), острове Сахалин (Куэдао), Нерчинске (Нибучу), Николаевске-на-Амуре (Мяоцзе), Становом хребте (Вайсинань-Лин). В этом же тренде фактическое трансформирование Владивостока (точнее, Хайшэньвай) во внутренний порт Китая.

Что дальше? Ответ легко найти в учебнике китайской истории, изданном в Шанхае в 2002 году. Школьные учебники по истории публикуются не только в России и не только под редакцией Мединского. Кстати, интересно было бы узнать его мнение на сей счет. Готов ли он дать решительный отпор китайским патриотам?

Китай, как известно, страна традиций, и в их числе тяга к расширению. В свое время он расширился за счет завоевания той территории, которая ныне именуется Синьцзян-Уйгурским автономным районом. С китайского «синьцзян» переводится как «новая граница», а уйгуры – коренное население региона. Учитывая текущий китайский тренд в российско-дальневосточном направлении, может быть, не так фантастично выглядит рассуждение о возможном появлении новой китайской административной единицы с пилотным названием «Синьцзян-Русский автономный район»?

Ключевое понятие геополитики о жизненном пространстве в современном мире есть смысл обсуждать не столько в географических терминах, сколько в ориентирах экономических, научно-технологических, информационных, управленческих и прочих, относимых к арсеналу «мягкой силы». В этом смысле у современного Китая все козыри на руках. География сама приложится, вместе с будущей китайской картографией.

Социологи отмечают, что каждый третий житель российского Дальнего Востока планирует уехать из региона. Фактически происходит опустынивание территории. Словом, «предпродажная» подготовка региона выполняется «на ура». Природа не любит пустоты, на смену одним придут другие.