Война России против Грузии: готовы ли украинцы признать свои ошибки

За шесть лет до начала нашей войны произошло российское вторжение в Грузию. Будем честны, кто из нас тогда воспринимал русско-грузинскую войну как предтечу русско-украинской?

29% украинцев считали агрессором в той войне Грузию. 25% – Россию. Вину на обе стороны возлагали 20%. Это данные опроса Центра Разумкова, проведённого сразу после пятидневной войны. Иллюстративно, не правда ли?

Мы любим придумывать самих себя задним числом. Но если действительно – в 2008 году мы отличались от себя нынешних. В лучшем случае – «не все так однозначно». В худшем – «сами виноваты». Фактически три четверти страны.

Через год с лишним после российского вторжения в Грузию во второй тур украинской президентской гонки выйдут люди, в чьих программах «грузинского контекста» просто не было. И дело не только в фигурах Тимошенко и Януковича. В конце концов предвыборные штабы работали, отталкиваясь от общественного запроса. А в той Украине запроса на оборону не было.

Призывы развивать армию воспринимали как алармизм. Призывы готовиться к обороне – за паникерство. Контекст военно-морских учений в Черном море оставался неизменным – мысленный отпор «третьему государству» и борьба с НВФ. Под незаконными вооруженными формированиями имелись в виду крымские татары. Черноморский флот РФ по легенде учений был союзником.

Русско-грузинская война действительно была предтечей русско-украинской. Только совсем в другом смысле.

Мы сетуем на близорукость западных союзников. На их беззубость. На неготовность правильно оценивать риски. Но в 2008-м мы вели себя точно так же.

Мы жалуемся, что вторжение в нашу страну не привело к тотальной изоляции агрессора. Что мир продолжает торговать с Москвой. Покупает газ и продает ей все остальное. Разве мы сами готовы были защищать грузинский суверенитет ценой украинских доходов?

Мы осуждаем нравственный релятивизм. Требуем не равнять ответственность агрессора и жертвы. Но где была наша принципиальность 2008-го?

И я тоже не был исключением. Я тоже принадлежал к большинству. Поэтому каждая годовщина русско-грузинской войны – это для меня напоминание еще и о том, как изменился я сам.

Мы упрекаем других за то, в чем еще совсем недавно можно было винить нас самих. Хотите понять логику европейских обывателей – вспомните себя.

Впрочем, война дала нам еще один урок. Грузия не была частью «русского мира» – в том виде, как принято говорить по отношению к Украине. Свой язык. Своя церковь. Своя собственная история, культура и традиции. Дистанция между грузинами и россиянами значительно больше – и оставляет гораздо меньше пространства для разговоров об «одном народе». И, однако, от вторжения все это не защитило.

Потому что и язык, и церковь, и идентичность – это важные условия, но недостаточные. Они могут усложнить задачу агрессору, но не остановить его. Потому что империя измеряет свои аппетиты не культурными разногласиями, а потенциальными издержками.

Так что и остановить чужую армию может только собственная. А вот от идентичности этой армии зависит то, готова ли она открывать огонь.

Доказано Крымом.