Ефросинина призналась, что была плохой мамой
Маша Ефросинина рассказала, как с началом войны чувствовала себя нужнее стране, чем дочке и сыну
Телеведущая Маша Ефросинина на своей странице в Инстаграм призналась, что первые месяцы войны была плохой мамой для своих детей: 18-летней Наны и 7-летнего Саши. Журналистка говорит, что так сложились жизненные обстоятельства, что она чувствовала себя нужнее стране и соотечественникам, чем дочке и сыну.
«Впервые в жизни я почувствовала себя плохой матерью месяц назад. Я видела, как страдают мои дети в бомбоубежищах каждую ночь, но отказывалась покидать Украину – меня держал долг перед страной и людьми, которым, как я была убеждена, я нужнее, – пишет телеведущая. – Нужнее чем своим детям, которые всегда все понимали, во все времена понимали – у мамы есть дело! И вот ракетные удары во Львове, мой сын плачет во сне, крича: «я не пойду ни в какое убежище, я не могу, хочу спать, пускай меня убьет бомбой, не пойду!» И я приняла решение, пожалуй, одно из самых сложных в своей жизни: я выбрала своих детей, выбрала их здоровье и безопасность. Только они и я – это все, что у меня сейчас есть. Теперь 18 лет и 7 лет учатся уживаться 24/7, не имея теперь своего пространства. У меня же наконец-то не расползаются по сковородке сырники, я наловчилась утюжить во время рабочих зумов, и знаю, как отстирать черные пятна с белых носков (вышло с пятого раза). Наночка стала одновременно и моей самой близкой подругой, и няней Сашуне, и моим плечом. Она видела мои истерики, и она же заставила меня в какой-то момент начать приводить себя в порядок. Мы обе, даже чередуясь, не успеваем удовлетворять все вопросы младшего про Россию, войну, Путина и когда мы вернемся домой».
[TWITTER]
[/TWITTER]
«И еще, мы взяли с собой собаку. Нашу старую, не совсем здоровую Ялту, – продолжает Ефросинина. – Потому что, когда покидали дачу, на которой прятались, Саша спросил: «Мы уезжаем, чтобы не погибнуть, так что, мы оставим тут Ясю одну, погибать ?». Теперь мы всегда, тупо всегда, все вместе, все в шерсти и все делаем сообща! И сообща, с самого первого дня войны и до этой секунды мы трое ужасно сильно не хотим, чтобы кто-то умирал…»