Інтерв'ю російського танкіста, засудженого на 15 років за вбивство бійців АТО

Російського найманця Руслана Гаджієва, учасника бою на висоті 307,5 під Санжарівкою, в якому загинуло дев'ять і стали інвалідами двоє українських воїнів, якого Артемівський міжрайонний суд Донецької області засудив на 15 років позбавлення волі. Зараз він готується на обмін військовополоненими.

Наводимо вашій увазі інтерв'ю полоненого бойовика, яке він дав ресурсу Дождь в січні 2015 року

Мовою оригіналу

— Я с вашего позволения задам вам несколько вопросов, сотрудники разрешили мне это сделать. Единственное, я хочу, чтобы вы обратили внимание — это ни в коем случае не допрос, и если на какие-то вопросы, которые я задам, вы не захотите отвечать — не отвечайте, это ваше право. Скажите, как вас представить?

—  Гаджиев Руслан Джубалаевич, 1973 года рождения, 10 февраля, уроженец Российской Федерации.

— При каких обстоятельствах вы были задержаны, вы можете рассказать?

— У нас было столкновение с украинскими военными, в котором мой танк подбили, и меня взяли в плен.

— Как вы оказались в плену?

— До этого мы перегоняли колонну в Брянку из города Красный Луч. В Брянке мы переночевали, нам дали приказ перевезти эту колонну в село Саженское, что мы и сделали. А утром нам объявили другой приказ — как провести колонну по степям, в какое место выстрелить и в какое место удалиться. Когда мы выехали в это место стрелять, нас, можно сказать, расстреляли в упор.

— Когда это происходило, вы помните, в какой день?

— Это было 25 января.

— То есть, совсем недавно. Кто-то погиб в этой колонне?

— Да. Мой экипаж — полностью. Еще четыре танка, стоявшие впереди — полностью погибли.

— С остальными что стало?

— Я не видел, что происходило сзади меня, я был оглушен.

— Из кого состоял ваш экипаж?

— Из командира, наводчика и водителя-механика.

— Они граждане России или Украины, вы не знаете?

— Командира я узнал буквально за три часа до выступления, наводчика я знал чуть побольше, он был из Красного Дона.

— То есть у вас экипаж был неслаженный?

— Абсолютно.

— Вы управляли танком?

— Да.

— Вы где-то учились им управлять?

— Нет

— Тогда следует уточнить — чьи это были танки, вы понимали? Вы можете рассказать, как вы думаете, что это были за танки?

— Я не думаю, я знаю. Это были танки Российской Федерации, потому что их ровно месяц назад, может быть чуть больше, перегнали из города Донецка (здесь имеется в виду Донецк Ростовской области — Дождь) между Донецком и Ростовом, их перегоняли ребята, с которыми я был.

— То есть вы это знаете с их слов? Они вам об этом рассказывали?

— Да.

— А как вы вообще оказались в Украине?

— В Украине я оказался через город Ростов-на-Дону, я приехал туда из Краснодара, скажем так, отдыхать.

— Расскажите тогда эту историю.

— Мы с другом пили спиртное в гараже. Сосед уснул, нам стало мало. Мы взяли его машину, и поехали за спиртным. Буквально минут через десять нас арестовали ростовские полицейские.

Нас привезли в камеру. Я в ней просидел дней 12. После этого меня вызвали и предложили: либо поехать на две недели в город Донецк Российской Федерации, где стоит колонна, которую нужно отмыть от солидола (плотная смазка, ею покрывается техника, находящаяся на длительном хранении для защиты от коррозии — Дождь). Либо грозит от полутора до двух лет тюрьмы. Я согласился, и еще два человека из этой камеры.

Мы поехали в Донецк. Когда прибыли, этой колонны там не было. Стояла одна машина военного типа ГАЗ-66. Нам сообщили, что колонна ушла в Красный Луч. Еще через полтора часа за нами приехал человек со стороны Украины. Посадили в «уазик», и отвезли в Красный Луч.

— У вас была возможность на территории России, например, в Донецке, сбежать?

— Была, но никто не думал, что все настолько серьезно. Нам даже отдали паспорта в Донецке.

— Вы выезжали со своими документами?

— Да.

— Деньги какие-то обещали, что-то еще?

— Нет, просто закрыть дело.

— Вам в обмен на свободу предложили отмыть колонну от солидола, а кто именно это вам предложил?

— Фамилию я не знаю, но это был майор в полицейской форме. Это было в городе Ростове.

— Это был следственный изолятор, ОВД?

— Нас туда привезли пьяными, темно было. Но позже это были обычные камеры.

— Уголовное дело или ваше задержание было оформлено документально, в тот момент, когда вы находились в камере?

— Допрос был.

— Был протокол, вы его подписывали?

— Да.

— То есть ваше присутствие в этой камере должно быть зафиксировано в документах? В правоохранительных органах Российской Федерации?

— Просто был допрос. Я рассказал, как я попал в эту машину, и в этом протоколе я расписался.

— Номер дела, что-нибудь похожее, вам давали?

— Нет.

— Вам предоставляли адвоката?

— Нет.

— Вы не разговаривали с адвокатом? Ни разу за эти 12 дней?

— Нет.

— Вы требовали адвоката?

— Нам сначала объясняли, что мы сидим просто на сутках (административный арест до 15 суток по КоАП РФ — Дождь). Потом, когда нам предложили ехать отмывать колонну, нам объяснили, что это не сутки, а заводится уголовное дело.

— Вам удалось связаться с родными и близкими?

— Нет.

— Не было такой возможности?

— В России — нет. А здесь, в Украине я уже связывался с женой, сказал, что я состою в ремонтной бригаде и что через две-три недели буду дома. Она сказала, чтобы я ехал немедленно.

— Когда вы находились на территории Украины, среди людей, которые перегоняли эту танковую колонну, у вас было понимание, когда вы можете оставить эту работу и уйти? Вам объяснили начало и конец ваших действий?

— Нам сказали, что 14 дней. Две недели, и все. А по истечении двух недель — точнее, мы даже раньше обратились —  попросили вернуть нас в Россию. Нам сказали, что сейчас военное положение, и не только мы не можем вернуться. Даже те, кто служит по контракту, не могут уйти в увольнение.

— Вам говорили о присутствии контрактников российской армии?

— Нет, контрактники — кто подписывал контракт.

— С кем?

— С командиром батальона, с Луганском. Точно не знаю.

— Кому-то платили деньги?

— Тем, кто подписал контракт. Нам контракта не предоставляли.

— Вы сталкивались с российскими военными?

— То, что они выходцы из России, да. А служат они или не служат от России здесь, я не знаю.

— Вам как-нибудь пояснили, откуда эти танки взялись?

— Нам рассказали, что их перегоняют с полигона из-под Ростова на полигон Красный Луч. Для чего это делалось, никому не объясняли, да и никому это не надо было знать. А потом все и так поняли, куда эти танки идут.

— Они были с боекомплектом?

— Нет, пустые.

— Предполагалось, что потом в них другой экипаж сядет?

— Да. Ребята, которые перегоняли их, не должны были воевать. В дальнейшем они на них остались. Им сказать перегнать танки в батальон, и все. И заниматься обслуживанием этих танков. В дальнейшем они так и остались на них механиками-водителями.

— Как этот батальон назывался?

— «Август».

— Кто командир батальона?

— Как зовут командира батальона — никто не знает.  Позывной у него «Пчела».

— Вы до того, как вашу колонну расстреляли, встречали украинскую армию?

— Нет.

— Что рассказывают про украинскую армию?

— Что силовики обстреливают окраины города Донецка, и еще одного города, название которого я забыл. Естественно, задевают мирных жителей, школы, детские сады.

— До момента, когда вы поехали танковой колонной, вы настоящие бои видели?

— Нет.

— Следователи описали как-то вашу дальнейшую судьбу? Предложили что-то? Рассказали, что с вами дальше будет?

— Нет, ничего.

— Надеетесь ли вы на обмен? Хотите ли, чтобы вас обменяли?

— Я бы хотел, но я не надеюсь.

— Здесь у вас есть адвокат?

— Да, с момента, как меня привезли в СБУ.

— Расскажите, как вас задерживали?

— Я плохо помню этот момент. Я знаю, что была команда вылезти из танка, что я и сделал, и лечь в углубление. Потом погрузка в БМП. Привезли, не знаю куда. Я ничего не понимал, дня два, наверное. А потом только понял, что произошло.

— Таким способом, как попали вы в Украину, в вашем окружении сколько было человек?

— Со мной — трое, все из одного места.

— Если бы вы встретили офицера, который вас сюда отправил — если я правильно понимаю, это было офицер российских правоохранительных органов — вы бы узнали его?

— Да, конечно.

— Как вы думаете, ваша жизнь в опасности?

— Я не знаю.

— Вы вообще что-то знали о войне в Украине до того, как сюда попали?

— Я знал, что здесь война, но до такой степени, чтобы в поле шли бои — нет. Я знал, что война здесь — это обстрел с большой дистанции. Но так, чтобы в поле, одни против других, в 50 метрах друг от друга, стрелять из гранатометов и из пушек — в России такого представления не было.

— Когда вы въехали в Украину?

— 23 декабря. До 20 января мы обслуживали танки.

— Как происходит материально-техническое обеспечение танков? Запчасти откуда привозят? Бензин откуда берется?

— Запчасти никто не привозит, там есть танки в нерабочем состоянии. С них снимаются запчасти и ставятся на другой танк. А солярку привозят обыкновенные бензовозы.

— Почему вы уверены, что это именно российские танки?

— Потому что нам ребята рассказывали, которые их перегоняли.

— Вам известно, откуда и когда в танках появился боекомплект?

— Нет.

— Вы кроме своих танков видели какое-то другое вооружение?

— Это БМП, БТР, САУшки (самоходные артиллерийские установки — Дождь), зенитные установки. К САУшкам мы ходили за ключами, было время ознакомиться.

— А кто САУ обслуживал, кто эти люди?

— Нас туда пускали только в редких случаях — что-то взять или что-то отнести.

— Где вы жили, в каких условиях?

— Старые склады, в них стояли ящики, на них лежали доски, поверх — матрасы с одеялами. Ели мы в обыкновенной столовой, прямо на этой базе, где наш батальон стоял. Мы ходили туда сами три раза в день. По базе мы передвигались свободно, но за пределы территории выйти не могли — там стоял конвой, все было заминировано свето-шумовыми минами. Мы не раз наблюдали, как они срабатывают.

— На кого они срабатывали?

— На все, что угодно, даже на собаку.

— У вас была возможность подписать контракт?

— Нам не давали, только тем, кто официально сам пришел туда и попросился служить. Им выдавали удостоверения, нам — нет. Они получали зарплату, 360 долларов в месяц.

— А остальные люди, кто с вами служил — кто-нибудь вам рассказывал, откуда он?

— Отовсюду. Из Красного Луча, из Красного Дона, по деревням. Даже есть из Киева, некоторые аж с Урала. Всех национальностей.

— Были люди, которые хотели оттуда уйти?

— Да, как правило, они ждали зарплаты, писали рапорт и уходили.

— И можно было уйти без проблем?

— Более или менее хороших специалистов не отпускали, уговаривали. А кто приходил туда чисто водку попить три месяца — тех выгоняли.

— Как следователь квалифицирует ваши действия?

— Причастность к террористической группировке.

— Вы себя чувствуете человеком, причастным к террористической группировке?

— Если я участвовал в бою, то конечно.

— Вы себя чувствуете виноватым?

— Очень.

— Почему? Вы же не стреляли.

— Не стрелял. Но я вел танк, на котором находилась пушка и два пулемета. Вполне достаточно, чтобы чувствовать себя виноватым.