Чи розірве РПЦ відносини з Константинополем після отримання Україною автокефалії?

Мовою оригіналу

Процесс консолидации Украинского православия на базе канонической автокефалии выходит на финишную прямую. В Русской Православной Церкви до последнего не верили в возможность издания Патриархом Варфоломеем Томоса об автокефалии Православной Церкви в Украине. Осознание реального положения дел пришло к чиновникам Московской патриархии после визита Патриарха Кирилла в Константинополь. Целью визита было отменить или хотя бы «поставить на паузу» процесс подготовки Томоса. Но как показали последующие события, визит Патриарха Кирилла в Константинополь не принес ожидаемых в Москве результатов. И тогда церковная Москва пошла на сознательное обострение конфликта.

8 сентября на официальном сайте РПЦ было опубликовано заявление Священного Синода Русской Православной Церкви, где выражается «решительный протест и глубокое возмущение» в связи с обнародованным накануне решением Вселенского Патриархата назначить двух иерархов этой Церкви — архиепископа Памфилийского Даниила (США) и епископа Эдмонтонского Илариона (Канада) — экзархами Вселенского Патриархата в Украине.

Священноначалие Русской Православной Церкви могло избрать иной, более конструктивный путь. А именно, пойти навстречу автокефальным устремлениям украинской паствы и начать взаимодействие со Вселенским Патриархатом в деле предоставления автокефалии Украинской Церкви. Но Патриарх Кирилл, увы, избрал другой путь — путь жесткого противостояния формированию в Украине единой Поместной Православной Церкви.

Сомнительная стратегия. Но еще более сомнителен тот метод, который был избран в этом противостоянии — объявление «богословской войны» Константинополю. «В оправдание своего вмешательства в дела иной Поместной Церкви, — сказано в заявлении Священного Синода, — Константинопольский Патриарх приводит ложные толкования исторических фактов и ссылается на якобы имеющиеся у него исключительные властные полномочия, каковыми он в действительности не обладает и никогда не обладал».

Подобная (беспрецедентная в своем радикализме) формулировка не только крайне сомнительна с богословской точки зрения. Это еще прямой вызов Святейшему Патриарху Варфоломею и возглавляемой им древней Константинопольской Церкви. Таким образом, борьба священноначалия Русской Церкви за сохранение своей юрисдикции над Украиной превращается в публичную богословскую войну против Константинополя. Войну, которая в конечном результате может привести к фундаментальным изменениям в русском церковном сознании и даже к трагической самоизоляции Русской Православной Церкви от жизни вселенского Православия.

«Ответные действия Московского Патриархата последуют в самое ближайшее время», — говорится в заявлении Синода. Но что это за «ответные действия»? Горячие головы в Москве уже озвучили некоторые такие сценарии. «Самый естественный и логичный ответ… это — разрыв евхаристического общения», — уже заявил профессор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Владислав Петрушко.

Не менее радикальным образом высказался другой — вполне официальный — спикер Московского Патриархата Александр Щипков, занимающий должность первого заместителя председателя Синодального отдела Московского патриархата по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ. «Патриарх Варфоломей одержим идеей восточного папизма, — заявил А. Щипков. — Он мечтает стать единоличным главой всего Вселенского православия, по аналогии с Римско-католической церковью». Но самое поразительное, что в этой же самой оскорбительной к Константинополю тональности оказалось выдержанным и недавнее интервью «министра иностранных дел» РПЦ митрополита Илариона (Алфеева) телеканалу «Россия 24». «Если Константинополь доведет до конца свой коварный план предоставления автокефалии, это будет означать, что автокефалию получит какая-то группа раскольников — заявил владыка Иларион. — Каноническая Церковь эту автокефалию не примет. Мы в Русской Церкви, конечно, эту автокефалию не призна́ем . И у нас не будет иного выхода , кроме как разорвать общение с Константинополем».

Итак, церковная Москва снова официально заявила, что готова ради сохранения своей власти над Украиной пойти на схизму с Константинополем и тем самым поставить под угрозу единство православного мира. Но кому больше может навредить такой сценарий — Константинополю или Москве?

Если Русская Церковь разорвет общение с Константинополем, — заявил в уже цитируемом нами интервью митрополит Иларион, — то «Константинопольский Патриарх не будет иметь уже никакого права именовать себя, как он сейчас это делает, «главой 300-миллионного православного населения планеты» — по крайней мере, половина православных его не будет вообще признавать». Сомнительное предположение. Ведь, как уже писали эксперты, предоставление Томоса Украинской Церкви может привести к совершенно другим последствиям. А именно, к масштабному переформатированию мирового православия, которое приведет как раз к укреплению роли Константинополя.

Но дело даже не в этом. Живописуя ужасы, которые якобы должны начаться для Константинополя после инициированной РПЦ схизмы, митрополит Иларион умалчивает о другой стороне проблемы. А именно, о том, к каким последствиям схизма с Константинополем может привести для церковного сознания в самой России.

Разрыв общения по причине, не затрагивающей вопросов вероучения — абсолютно недопустим. Более того, он может привести к самым пагубным изменениям в церковном сознании. «Это злоупотребление евхаристией», — упрекал Русскую Церковь митрополит Каллист (Уэр) в 1996 году, когда Московский Патриарх в одностороннем порядке разорвал общение с Константинополем. Но это богословское предупреждение, увы, было проигнорировано. И сегодня Русская Церковь вновь готова рисковать своей кафоличностью. Причем идет на такой риск в тот момент своей истории, когда в ней как никогда сильны изоляционистские этнофилетические тенденции.

С 1996 года прошло более двадцати лет. Но что произошло в России за эти годы? Во-первых, Русская Церковь стала по факту церковью государственной. А во-вторых, РПЦ стала государственной церковью в путинской России, то есть в государстве, в основу которого положена идеология российского нео-империализма. Наконец, в-третьих, находясь под опекой этого государства, Русская Церковь потеряла остатки своей свободы и сегодня не способна принимать какие-либо стратегические решения без согласований с Кремлем.

В 1996 году, когда этнофилетические тенденции в русском Православии еще не были столь сильны, настоящей схизмы удалось избежать. А прерванное в феврале 1996 года общение было восстановлено Московским Патриархатом уже в марте того же года.

Но к чему может привести разрыв на этот раз?..

Увы, союз с современным Российским государством уже дает свои плоды в Церкви. Христианская идентичность все в большей мере вытесняется идентичностью национальной. Псевдоцерковная идеология подменяет собой подлинную церковность. А превратившееся в гражданскую религию «православие» — все дальше отходит от духа и этических норм Евангелия и фактически превращается в универсальный инструмент сакрализации путинской тирании, придавая видимость законности самым отвратительным социальным явлениям и идеям — от коррупции до идеологии изоляционизма.

«Константинополь отпал от чистоты православной веры», — фактически утверждают сегодня самые высокие спикеры Русской Церкви. Но задумывается ли тот же митрополит Иларион о том, какой отклик могут иметь его слова в российском обществе, где сегодня и так достаточно широко распространились изоляционистские и националистические идеи? В современной России крайне востребована идея патриотизма. Но превратившись в рупор национализма, Русская Церковь, увы, рискует, так сказать, расцерковиться — забыть о своей подлинной (сверхнациональной) природе и о своем подлинном (сверхнациональном) призвании.

Политика Путина для многих россиян кажется сегодня безальтернативной. Но рано или поздно альтернатива Путину и его государственному курсу возникнет. Какая участь тогда может ожидать современную Русскую Церковь?

Сможет ли она сохранить свое нынешнее влияние на общество в послепутинскую эпоху, когда российскому государству больше не будет нужна «православная» идея в качестве обоснования «особого» (в обход мировой цивилизации) «русского пути»?

И Патриарх Кирилл, и митрополит Иларион прекрасно понимают, что Русская Церковь будет существовать и «после Путина». Но они недооценивают стихийную силу русского национализма. А ведь, как показывает история, дремлющую в народе языческую националистическую стихию очень легко «разбудить», но очень сложно потом «уложить спать».

Разрыв общения с Константинополем в 1996 году был почти «досадным» происшествием, случившимся между Предстоятелями двух Поместных Церквей. Но потеря юрисдикционной монополии в Украине может оказаться намного болезненнее для русского церковного сознания, чем «эстонский кризис». Поэтому разрыв общения с Константинополем может совсем иначе переживаться в современной России, чем 22 года назад. На этот раз разрыв общения может оказаться не виртуальной церковно-дипломатической мерой, а событием, имеющим символическое значение для российского национального сознания. Событием, которое может на долгие годы запасть в народную память и еще долгие годы искушать ее (память) крайне сомнительной идеей «русского первенства».

Нельзя не упомянуть и о том, к чему может привести разрыв общения с Константинополем со стороны Москвы для верующих Украинской Православной Церкви. На протяжении десятилетий наша Церковь подчеркивала, что она — единственная церковная структура, которая находится в литургическом общении с Константинополем и другими Поместными Церквами. Но сможет ли сохраниться эта экклезиологическая идентичность после того, как Московский Патриархат, протестуя против Томоса, разорвет общение с Константинополем?

Без сомнения, в Украине останутся епископы, священники и верующие, которые будут вслед за Москвой декларировать, что «греки отпали от истинной веры». Но абсолютно ясно, что это будет наименее образованная часть клира и паствы. Какова будет судьба этого сомнительного «остатка»? И сможет ли такая — основанная на идеологии православного фундаментализма — церковная структура сохранить свое влияние в украинском обществе?

Озадачиться этими вопросами церковной Москве стоит уже сегодня — до того, как идея «отпадения греков» начнет жить своей жизнью в российской церковной мифологии.