Оккупация Крыма как «реакционная колонизация». Россия против истории

Оккупировав Крым, Россия странным, но вполне определенным образом пытается повернуть время вспять и проделывает то, что можно назвать «повторным» или «реакционным» колониализмом. Колония, когда- то с большим трудом захваченная, освободилась, и теперь ее вновь приводят в колониальное состояние.

То, что часто происходило в раннекапиталистические времена, происходит в эпоху компьютеров и даже «распада национальных государств». Россия ведет себя так, будто еще не изобрели радио, как владелец современной автозаправки, который начитался Диккенса, сошел с ума и пришел с кнутом сечь своих работников по праву эксплуататора. Почему-то он решил, что так было и должно быть всегда. В роли прокуроров и психиатров выступает западное сообщество.

Наряду с изобретением «гибридной войны», Путин изобрел эдакий, с позволения сказать, «реакционный колониализм». Постколиниальные процессы в современном мире разнообразны, разнонаправлены и нелинейны, но метод Москвы прост, как швабра: силовое принуждение. Как часто можно услышать сейчас от либеральных, т.е. образованных российских имперцев: «ах, как можно было бы изящно восстановить наше влияние, когда бы поумней, поласковей и пощедрее мы были, как бы они нас любили, эти колонии, когда бы мы не нахрапом брали, а деньгами и лестью приманили».

Но дело сделано, все мосты разрушены, среди разрухи возвышается фигура президента-чекиста.

И потому россияне сейчас глубоко встревожены – что глухо, подспудно, но вполне различимо звучит в разнообразных восторгах, которые переполняют русскоязычный эфир. Можно ли быть спокойным, когда тебя возвращают на 150 лет назад, тем паче, что мир не хочет вместе с Россией туда возвращаться. Однако в российском правительстве решили, что ход истории можно ломать через колено, как и все, что с ними не согласно (но слишком уж велик размах, не ошибиться бы!), а народ историей не интересуется, кроме случаев, где речь идет о российских победах, (но теперешние победы как-то сомнительны). Оставшиеся, примерно одна десятая часть, с обостренным или просто наличествующим чувством времени, впали в немоту или депрессию. Времена повернули вспять! Что же будет?

На примере Крыма реанимация колониализма происходит примерно таким образом: колония, имевшая всегда особое, символическое значение для Империи, потеряна, но после вероломно захвачена, причем во многом по причинам символическим, отвлеченным, сентиментальным. Пользы от Крыма – чуть, проблем в нем полно, даже обогреть и накормить крымчан толком не выходит. Милитаризация Крыма, о которой так много говорят, не решает стратегических задач, а только тактические, вроде приближения «Искандеров» к европейским странам ближе на 200 километров. Черное море все равно закрытое, океанских просторов для флота не открылось.

Для чего все это было нужно? Причины – в чувствах. Россиянам можно теперь кричать: «Мы имперская нация, захватываем, у нас колонии».

Российский колониализм был сухопутный, сельскохозяйственный, с расселением имперской нации, склонный к прямому уничтожению покоренных народов. Территории, а не фактории, земли, а не прибыли, рекруты, а не эксплуатируемые – вот в чем различались ее цели от целей классических, морских империй, скажем, Британской. И уже тогда проявилась порочность этой модели – хотя бы из-за ее инерционности.

Если Британия относительно легко отказалась от Индии, Голландия от Индонезии, а Франция от Алжира, – когда эти колонии стали обузой и отжившей экономической формой, – то Россия такого позволить себе не могла – как же, там русские живут и уже укоренились! Дело еще и в том, что русским в голову не приходило добровольно освобождаться от колоний, кроме революционных моментов в 18-м году и 91-м, когда метрополия была слишком слаба. Но в наши дни какой толк от затратного контроля территорий? Что с них взять? Что им продавать, когда Россия сама кроме сырья почти ничего не производит? Причина вновь в национальном наслаждении, в чувствах, даром что все окружающие видят в этих чувствах признаки диковинного, а скорее дикого сознания.

Последние 23 года россияне смотрели на Крым как на любимую дачу, которую вдруг отобрали. Как много с ней связано, как грустно! Те, кто встречался в Крыму с россиянами, могут это подтвердить. Это слезливость выросшего ребенка, приехавшего на бывшие дедушкины плантации, где вчерашние миролюбивые и покорные крестьяне зажили своей жизнью.

Эта «вторичная колонизация» подтверждается массовым заездом в Крым новых, вторичных колонизаторов. Чиновников, полицейских, разведчиков, военных, а так же – буржуазии и любопытной интеллигенции. Последние хотят «домик у моря» и экзотичных впечатлений. То есть мотивация вполне колонизаторская – имущество в нетривиальном, «колониальном» антураже. И все они, от лейтенанта до доцента филологии чувствуют, что «население» относится к ним странно, двояко, наверное лицемерят, твердой опоры нет. Неуверенность и подозрения – это тоже типичное состояние колонизатора.

Дело в том, что в Крыму уже сформировалось культура, для которой быть «вне России» норма, а не нарушение ее. Это около трети крымчан, и крымские татары входят в это число. Но еще треть – это именно колонизаторы позднесоветской поры. Которые остались в 91-м на территории освободившейся колонии и чувствовали себя там брошенными, как управляющие и надсмотрщики плантаций, которых не забрал хозяин. Именно они – социальная база теперешней оккупации. Оставшаяся треть инертна, готова принять доводы из обоих лагерей, но важнейшим будут факты ежедневного и бытового характера.

Как же быть новым колонизаторам? Они методично, но оттого не менее вздорно насаживают мысль об «исконно-русском крымском крае», панически боятся жертв своего колониализма – крымских татар - и потому объявляют их «русофобами». Эта часть – так сказать «гуманитарная», связанная со смыслами новой колонизации. А организационная – пытаться как-то новую колонию содержать и объяснять в метрополии, зачем она вообще нужна.

Но зачем она нужна? Зачем он россиянам нужен, этот Крым? Это и есть главное в новом, повторном колониализме в исполнении Москвы – его иррациональность, вопиющая затратность, его глубинный антиисторизм. Поддаются эмоциям, воспоминаниям и мечтаниям. А крымчане в очередной раз в своей истории должны играть роль счастливых и придурковатых туземцев, землю и судьбу которых решили за них.