Листи з Луганська. Переховуємо своїх, оплакуємо чужих

«Главком» продовжує спецпроєкт «Листи з Луганська». Наша читачка, яка всі роки війни мешкає в окупованому Луганську, зголосилася розповідати про життя за лінією фронту: про те, як все розпочиналось, що відбувається тепер і чи можна ще щось змінити…

Мовою оригіналу

Самое сложное – зафиксировать момент, чтобы понять, что происходит именно сейчас. Никогда еще жизнь не была настолько стремительной, настолько переменчивой, как сейчас. И, самое удивительное в сравнении с предыдущим, дофевральским, куском жизни – ты понимаешь, что даже тогда ты был счастлив больше, чем за последний год. 

Именно с февраля разорвались окончательно те дружеские и родственные связи, которые как-то существовали после 2014 года с выехавшими или проживающими все время в Украине друзьями и родственниками. Для всех без исключения друзей там ты автоматически стал пособником врага. И самое минимальное – пауза в отношениях, потерянные контакты, худшее это ненависть, проклятия и попытки как-то повлиять на тебя перевоспитать, урезонить, воздействовать украинской речью или устрашающими фотографиями. И в этом случае уже ты просишь о паузе, не в силах выдерживать этот поток тотальной ненависти. 

Потеря связи оператора «Водафон» повлияла на многое – утрату контактов с теми, с кем можно было общаться посредством этого оператора связи и блокировку банковских карт, привязанных к украинским номерам. Единственным местным оператором связи стал «Лугаком», к нему привязали все мессенджеры – буквально сразу же стал бытовать миф о том, что мессенджеры, привязанные к украинским номерам, будут заблокированы.

В банковская систему «республики» прочно вошёл российский банк ПСБ. Под него стали выдавать зарплатные карты бюджетникам. Но самое интересное в том, что большинство выплат приходит на российский Сбербанк, которого нет в «республике», что вызывает волну нового бизнеса – снятие денег со «Сбера» под проценты и доставку в этот банк в российских городах. 

Если говорить о бизнесе, то в тяга к лёгкой наживе у народа, конечно, не истребима. Именно с февраля на каждом столбе появились объявления о том, что для оформления российских выплат вывозят в РФ. По идее, эти выплаты были назначены переселенцам. Но нет такой системы которую не могли бы провести в желании наживы. И жителей «республики» стали вывозить в ближайшие российские города как когда-то возили в украинские города за пенсиями. И здесь появился целый спектр дополнительных кроме доставки финансовых услуг - заполнение заявлений вместо стариков, привязка карт Сбербанка к своим российским номерам телефона. И цена услуги выходила весьма ощутимой – от 2 до 5 тыс. рублей за поездку с человека, но с присказкой, что от обещанных 10 тыс.. рублей все равно что-то останется. И в этом рывке начали возить целыми подъездами, улицами и посёлками. И каждый спешил успеть - взять свое или заработать больше, понимая, что дальше такой возможности может не быть. 

В каждом учебном заведении установили посты охраны. Даже в детских садах. Даже в училищах. Вся военизированная охрана - из людей восточной внешности, как будто где-то был разыгран тендер и выиграли его эти джигиты, люто проверяющих пропуска у всех. Их проживание, питание и быт легли на плечи учебных заведений. Во всех учебных заведениях появился большой портрет Путина и обязательный российский гимн до уроков. 

Везде вдруг стало больше России. В продукции, требованиях, рабочих местах. В объявлениях о вакансиях появилась новая приписка – «требуется мужчина, не подлежащий мобилизации». 

Очень много негатива и тотально плохих новостей. Очень много погибших среди соседей, знакомых. И на фоне этого появился какой-то новый механизм защиты: «Хорошо, что это меня не касается». И двойственность взглядов стала практически законной – прятать своих, но оплакивать чужих, ждать развязки, но держать своих мужчин по домам. И вполне нормальным считается то, что женщина прячет своих мужиков и при этом сдаёт кровь для раненных. 

Очень много уехавших именно из-за мобилизации. И если в 2014-м бежали в Россию или Украину, то сейчас едут вместе с украинскими беженцами в Канаду, Швейцарию, Германию, Америку. Оставшиеся здесь родственники говорят об этом с гордостью как о чем-то очень продуманном со стороны их детей. Как лотерейный билет, который удаётся вытащить раз в жизни. 

Очень много российской техники, стройматериалов, строителей. Мы отвыкли от того, что так много сразу бывает - чинят дороги, дома, предприятия. Как это ни странно, но за всей помощью чувствуется очень много пренебрежения. Приехавшие россияне не скрывают - мы для них как народы крайнего севера, которые как-то жили до них, но все это было очень примитивно. 

Очень много раздутой информации о гуманитарке. И на фоне этого очень много негатива: «Дайте нам рабочие места, а не кормите нас». Если верить новостям, буквально каждый здесь задарен помощью, а по факту найти тех, кто получал что-то будет равно нулю. 

Еще идёт обмен водительских удостоверений и номерных знаков на российские. Здесь как в детской считалочке, мы начинаем сначала. На так давно мы закончили операцию по перемене номеров и удостоверений на ЛНРовские порядком поиздержавшись на услугах тех, кто продавал нам место в очередях или услугу под ключ. 

Идет массовое получение российских паспортов жителями освобожденных территорий и пенсионерами. Не хватает персонала и на фоне этого процветает услуга перевода документов за деньги. 

Но самое странное не это, а попытки найти себя в хаосе происходящего. Быть счастливым на фоне новостей о гибели людей в Днепре. Убеждать себя в том, что они в нас стреляли все восемь лет. Не думать об этом. Здесь каждый выбирает свое.