Російський пропагандистський фільм «Крим» та відповідь на нього України

Мовою оригіналу

Фильм Сергея Эйзенштейна «Броненосец Потемкин» — фильм лживый, пропагандистский и манипулятивный. В действительности не было ни червей в мясе, ни расстрела бунтовщиков под брезентом. Но это гениальное кино — лучший фильм всех времен и  народов, как считают многие киноведы.

Фильм Алексея Пиманова «Крым» — тоже лживый, пропагандистский и манипулятивный. Например, не  было убитых «бендеровцами» крымских «антимайдановцев» под Корсунь-Шевченковским (а это становится центральным сюжетным событием в фильме), не было истребителей и вертолетов в крымском небе. Но это очень плохое кино. А, может, и не кино вовсе, а сочетание движущихся картинок и звуков?

Сам Алексей Пиманов с детской непосредственностью недоумевает — мол, и почему его фильм не хотят прокатывать в Украине? Ведь мы же так любим нашу заблудшую младшую сестру, проскакавшую свою государственность на Майдане! Ведь мы чтим российских и украинских офицеров, которые не стали стрелять друг в  друга! Ведь даже девиз фильма — «С любимыми не расставайтесь!» — это не о прокуренном вагоне, а о нашей любви к ним — к украинцам, к Украине! Ну почему?!

Перемывать кости фильму, его создателям, вдохновителям, спонсорам, актерам, пиарщикам за  несколько дней со дня выхода (28 сентября) уже стало как-то неинтересно — все, кто хотел, отстебались и отсмеялись. Если три года назад говорили, мол, скажи мне, чей Крым, и я тебе скажу, кто ты, то теперь эту фразу интернет-остряки уже переиначили так: скажи, как тебе «Крым», и я подробно расскажу обо всех помойках в твоей душе. Вообще, всё, что связано с Крымом, в России за последние три года звучало как политический приговор, как приговор Истории. Теперь звучит еще и как приговор эстетический…

Впрочем, кино изначально было не только искусством, но и орудием информационно-психологической войны. Но фильм «Крым» — это тот снаряд, который не вылетел из пушки, а застрял и разорвал ствол. Это та шапка, которая вдруг внезапно загорелась на голове. Поскольку при всей внешней украинофобии и  «бендерофобии» фильм глубоко русофобский и россиененавистнический.

Во-первых, оказалось, что гора родила мышь, в смысле, вся мощь российской теле-кино-индустрии плюс 10 миллионов долларов из бюджета Министерства обороны РФ, выделенных на фильм и его раскрутку, родили вот Это.

Во-вторых, многим, даже неискушенным, доверяющим телевизору, зрителям вся виртуальная реальность последних трех с  половиной лет, нарисованная Кремлем и Останкино, начинает казаться не то чтобы абсурдной и жестокой, но вообще «трэшаком» — совершенно смешной и нелепой.

В-третьих, оказывается, что Алексей Пиманов проговорился: он экранизировал не совсем то, что говорили о Майдане, Крыме и Донбассе российские федеральные телеканалы. Он снял филь вовсе не про «всенародное волеизъявление» жителей Крыма и «путь в родную гавань», не про «американских кукловодов» и «распятых младенцев», не про пророссийский и крымскотатарский митинги 26 февраля, не про злобных «амеров», мечтающих расположить в Севастополе свою военно-морскую базу. Он снял про жесткий силовой захват региона неопознанной армией — с крейсерами, вертолетами, десантными самолетами, «вежливыми» солдатами и целой сетью лазутчиков.

Ну и, в-четвертых, авторы пытаются создать сюжет, полный символизма и эмоций, но  вместо этого у них получаются грубые аллегории-иносказания: Санька-Россия насилует Алёну-Украину. Алёна посылает Саньку куда подальше: любовь побеждена доводами рассудка и чести. Ну а Санька-Россия после захвата Крыма погибает на  Донбассе. Вот такое неожиданное пророчество, причем, за деньги Минобороны.

Без сомнения, этот фильм еще сыграет свою сугубо политическую роль — на российских президентских выборах. Точнее, на «референдуме о поддержке курса нынешнего президента», для которого «крымская» тематика является наиболее удобной предвыборной повесткой, ядром «путинского консенсуса» — почему и день голосования был перенесен с  сентября на 18 марта. Так что ждем телепремьеры «Крыма» по российским федеральным телеканалам аккурат в ночь перед выборами.

Кстати, в этом фильме есть кое-что вполне замечательное — композиция Максима Фадеева «Я — твоя нежность» в исполнении певицы Наргиз Закировой. Правда, песня эта появилась года два с лишним до создания фильма и уже набрала под 100 миллионов просмотров в интернете. Но заказать новую авторы фильма не рискнули. Ну или бюджет не  позволил.

А вот интересно, есть ли у Украины свой «ответ» «Крыму»? Хоть какой-нибудь, и вовсе не  обязательно в жанре мелодрамы-триллера-шпионского боевика-трэш-комедии, но хоть в каком-нибудь жанре вообще?

Таки да, есть!

И это — украинский документальный (точнее, документально-художественный) фильм, вышедший в широкий (всеукраинский) прокат несколькими днями раньше «Крыма»: фильм Марии и Анастасии Старожицких «Война химер». Для девушек это первый серьезный киноопыт: Мария известна как заслуженный журналист Украины и поэт. Анастасия, ее дочь, — как модель и кинорежиссер, снявший до этого короткометражный художественный дебют.

Фильм о любви, войне и смерти — документальный, рассказанный непосредственными участниками войны.

И если «Крым» — это история Ромео и Джульетты (севастопольского русского парня Саньки — бывшего морпеха, работающего школьным учителем физкультуры, и киевской журналистки Алёны) на фоне косо пересказанной кремлевско-останкинской версии «Пути в родную гавань», то «Война химер» — это история Орфея и Эвридики (добровольца с полтавского хутора Валерия Лавренова, позывной Лавр, и киевской интеллектуалки Насти) — на фоне документальных кадров самой настоящей войны на  Донбассе. Окопная правда, так сказать. И вполне искренняя, реальная, документальная история их любви. Отношения закончились, и бывшие влюбленные занимаются самокопанием, исследованием своего сознания и подсознательного — почти как в фильме Клода Лелюша «Мужчина и женщина 20 лет спустя». Лавр поехал на передовую с автоматом и гранатометом, Настя поехала вслед за ним, но с кинокамерой — в недавно освобожденные донецкие поселки и села. Он попал в котел под Иловайском — погибли все его друзья и сослуживцы, и эта боль его никак не  отпускает. Она, дитя киевского асфальта и бетона, ищет любовь и смысл жизни, но  никак не может найти: вместо любви пред ней разверзается Аид — горе, отчаяние, смерть, разруха. Они оба откровенно рассказывают друг другу о своих ощущениях и  испытаниях. Потом возвращаются в Киев и пытаются зажить мирной жизнью. Но это у  них уже не получается и не может получиться. И они принимают странное, но  выстраданное обоими решение: на сей раз вместе едут на передовую. И тут им вдруг открывается самое ужасное — вся та оборотная сторона реальности, о которой мы даже  не подозреваем. Вроде бы любовь, скрепленная войной, кровью и смертями друзей, должна быть прочной — почти вечной. Но оказывается, что любви у них вовсе нет, а есть лишь травматический синдром, сближающий и сводящий вместе на какое-то время.

И  документальная история, рассказанная в «Войне химер», постепенно начинает обретать звучание древнегреческого мифа об Орфее и Эвридике: Настя, героиня и  соавтор фильма, вытягивает Лавра из Аида войны. Но вдруг оглядывается — а его нигде нет, исчез! Может, он погиб вместе с побратимами под Иловайском? А может его и не было вовсе? В одном кадре видим даже гадючку, греющуюся в лучах весеннего солнца, — еще одно попадание в древнегреческий метасюжет.

Интересен и  небанален главный герой: простой парень Лавр, с небольшого хутора в Полтавской области, шестой ребенок в семье. До войны работал в Киеве в сфере промышленного альпинизма — утеплял стены домов пенопластом, но когда в ночь на 30 ноября 2013 года зазвонили колокола Михайловского собора, бросил прежнюю жизнь, бросил висящим на стене дома альпинистские тросы и веревки и пришел на Майдан. И  остался там до конца. А дальше — АТО, Донбасс, Иловайский котел и то ли смерть, то ли «жизнь-после-жизни».

Если фильм «Крым» обошелся российскому бюджету более чем в 10 млн долларов (400 млн рублей на сам фильм и 150 на рекламную кампанию), то фильм «Война химер» стоил его создателям менее 10 тысяч долларов. Однако он уже успел поучаствовать в международных конкурсах — Одесского международного кинофестиваля, DOCUDAYS.UA и получить Гран-При Ровенского международного кинофестиваля. Фильм рассматривался (наряду с семью иными) в качестве кандидата на Оскар от Украины, но в конечном итоге туда поедет иное творение, тоже чрезвычайно достойное.

Сюжет фильма сплетается из закадровых монологов главных героев, которые никак не перерастут в диалог.

Одна из сцен — добровольцы, сослуживцы главного героя, рассматривают присланные им из мирной жизни детские рисунки и чуть не плачут от радости и умиления. Потом всех этих бойцов убьет танковым залпом под Иловайском.

Вот еще сцена — допрос украинскими военными захваченных (заблудились, видимо) российских «их-там-нетов»: парни из Красноярска, Вологды, Калуги и еще бог весть откуда — 6 отдельная танковая бригада. Приехали на Донбасс воевать с «бендеровцами» — за  «Русский Мир». И не добровольцы, а вроде как контрактники. Среди них вполне мог оказаться и Санька из фильма «Крым» — в его заэкранной жизни. Но вдруг всех вместе — и «бендеровцев» из батальона «Донбасс», и «их-там-нетов» — накрывает артобстрелом. Кстати, эта сцена была снята одним из сослуживцев Лавра, который потом попал в плен к «ДНР». Все несколько месяцев плена флешку с записью допроса россиян он прятал в резинке трусов. Пока на российских экранах показывают выдуманных «освободителей Крыма», на украинских — реальных российских солдат.

В «Войне химер» и напрямую, и иносказательно говорится главное, что нужно сейчас понять и в Украине, и в России (в которой, к сожалению, этого фильма не увидят): война не снимает проблемы, не делает близких людей ближе и роднее. Война не  становится «моментом истины». Она эти проблемы обостряет, усложняет, режет ножом или из миномета по-живому, создает раны и шрамы на десятилетия вперед. Война оставляет людей зависшими между двумя мирами — живых и погибших.

Впрочем, а кто сказал, что может быть иначе? Разве кто-то обещал, что в бою будет проще и  понятнее? Война, даже самая справедливая, народная, отечественная, — это всегда путь на край ночи, всегда балансирование на тонкой невидимой грани, всегда схождение в Аид. Главное — суметь оттуда поскорее выбраться — на солнечный свет. Если еще окончательно не  затянуло. 

Читайте також: «Війна химер». Кіноісторія про Донбас, життя, смерть та любов